Глава 2. Цена свободы. (1/1)

[Штаб гвардии Эквестрии в Бордо] На стуле сидит единорог, который полагает, что ему ещё недолго осталось сидеть на этой должности, так как он писал отчёт о потерях армии. —?Сто тысяч жеребцов и кобылок не вернутся назад к своим семьям,?— произнёс Сивард Шоалс. В комнату входит один гвардеец в золотой броне, который начал рапортовать обстановку с фронта: —?Капитан гвардии, мы взяли Новочернушск и теперь все силы собраны в рог и готовы нанести удар по Селестинску. Если возьмём город, то сможем укрепиться на реке Диурт, а ещё мы этим вдохновим армию,?— попытался утешить гвардеец капитана. —?Хорошо, завтра начинайте наступление,?— сказал капитан, при этом подойдя к окну.***[Иван Подковов] Сегодня утром меня разбудил солдат, сказав, что лично Нестор Лунин, командующий РККА, приехал, и он сейчас разговаривает лично с товарищем офицером. Так что Костылёв, возможно, сделает объявление. А будил меня этот шутник, который получил ломом по спине за это. Но слава Селе… то есть, партии, что он ничего не сломал. Мы добрались быстро; он встал к себе в роту, а я пошёл к тем, кого называют ?рота поддержки?, которыми являются суповар Никита Дубов, являющийся фиолетовым жеребцом; и медик Дарья Святославовна, у которой чем-то история похожа на мою, её отца забрали на фронт, погиб он тоже за Дружновец, пошла на фронт ради лицензии для работы, только я живу Принцессине, а она в Заятске, это отличия попадания на фронт. Утром я и Дарья были сонные, а Никита спит во время готовки, поэтому он бодрый. А простояли мы относительно недолго, ждали нашего ?главрога?, так его назвал Никитов. Спустя пол часа скуки, из деревянного дома вышел земнопони синего оттенка в генеральской одежде с фуражкой на голове. Его длинная белоснежная грива развивалась по ветру. Каждый солдат отдал честь передним правым копытом. Когда он проходил рядом, нам тоже пришлось отдать честь, чтобы не выделяться на фоне чуть ли не правителя молодой республики, так как он руководил всей армией?— от его решений зависит будущее нашей родины, а не от Верховного Совета. Когда закончилась наша дивизия, он поскакал на другие участки фронта. Винс наблюдал из двери на выход Лунина, а когда Нестор исчез из поля зрения, то единорог дошёл до центра лагеря и стал перед своей дивизией. Сделав один вдох и выдох Винс начал говорить: —?Нам придётся сдать Красное в связи с приближением крупных сил Селестии. Кроме этого снарядов осталась лишь на пару дней, даже меньше. —?Что?! —?сказали большинство и я тоже так, как не поверили в это. —?Я знаю, что вы этого не хотите,?— сказал он, когда все замолчали. В армии началось шептание: —?Да как этот единорог может сдать Селестии наши территории! —?А куда еще нам отступать?! За нами Диурт, за ним Северхольм, а за ним Коньзань, а это недалеко от Принцессина?— если падёт этот город, то мы все проиграли. —?Это не он виноват, это коммунисты, они свергли царя и вязали нас в войну с самой Селестией, теперь нам всем не поздоровится… —?Они хотят уничтожить нашу родину и отдать её эквестрийцам и правительству из единорогов. Не бывать этому! — Кто помнит чем закончилась Гоаказкая Война, прошедшая несколько десятилетий назад? Лишением земель козлов в два раза, и отступлением их в горы.

Костылёву надоели эти шептания, так что он сделал винтовкой выстрел вверх, который заставил солдат замолчать. А затем он начал говорить. —?Нашу родину затоптал аликорн, а я такой же как и вы. Да, отступаем; да, за реку; да, как козлов; но если мы не отступим, заняв более подходящие позиции, то кто тогда будет воевать? А потом мы нанесём им контрнаступление. И пусть нас посчитают трусами, но хоть сколько-то не отдадим Селестии, хоть сколько-то не отдадим. А коммунисты здесь не причем, какие бы они не были, есть или будут. Земля наша должна быть нашей, чтобы внуки ходили по свободной земле. И пусть из меня сделают предателя, я на это согласен. Данная речь была вдохновляющей, ведь нам и правда нужно отступать, сдав Красное, так что никто не мог возразить. Поэтому главрог продолжил:?—?Мы должны будем сжечь город, когда враг в него вступит, чтобы мы его разгромили. Населения города уже перебралось ближе к Принцессину, так что пострадают только одни селемтийцы. Есть вопросы? Только Крупов поднял ногу и спросил: —?А чем мы будем сжигать город? Этот простой и одновременно гениальный вопрос заставил задуматься каждого. —?Хороший вопрос, товарищ Алексей?— мы будем сжигать город горючей жидкостью, которую нам дали на всякий случай,?— ответил Костылёв, показывая на склад копытом. —?А теперь, первая рота, разлить вёдра на востоке; вторая на западе; третья на юге; четвёртая нас прикрывает; артиллеристы переводят пушки за реку. А вы трое должны перевести оснащения за реку,?— закончил он, показав на нас. Без лишних вопросов мы начали собираться?— пришлось использовать телеги, на которые мы сгрузили нужные вещи. Я?— инструменты и подковы, Настя?— медикаменты, а Никита?— котлы, чтобы эквестрийцам они не достались. Это первая ходка, при которой мы смотрели как целый город окрашивается в чёрный. При второй ходки мы захватили остатки вооружения, которое ни в коем случае не должно остаться врагу. Что самое интересное: когда выдвигали соц. лозунги, то говорили, что пони не должны быть запряжены. А мы кто такие? Грифоны или яки, а может козлы или ослы? Тяжелее всего было Светославне?— она единорог, а они физически слабее земнопони, если верить эквестрийской пропаганде. Когда мы закончили, нас попросили заминировать мост, используя остаток взрывчатки. Это было очень тяжело, но благодаря магии медика мы справились с этим быстро. Всё оставшееся время мы устанавливали лагерь и наблюдали за тем, как пегасы лили из вёдер горючее чёрное вещество. Вечером мы сидели возле костра и ели суп, так как суповар не хотел жарить рыбу. Все болтали о чём-либо, и лишь Винс молчал. Он, наверное, думал о том, зачем мы сдали город, или о чём-нибудь ещё. Пегасы летали над городом и осматривали окрестности, чтобы обнаружить селестийцев, которые почему-то не шли в атаку. Сегодня ночью я наконец-то поспал после четырёх дней войны. Утром я проснулся рано, так как всех разбудили пегасы, которые сообщили о наступлении эквестрийцев на Красное. Вся армия взяла по винтовке и заняла позиции. Костылёв наблюдал за эквестрийцами с помощью бинокля, а мы смотрели, как захватчики шли по пустому городу. Когда вся их армия расположилась в городе, то Костылёв направил на город рог, который сделал искру, направившуюся на город, и Красное загорелось. Мы все со страхом наблюдали на то, как такие же пони, как мы, горят заживо, задыхаются от дыма и пытаются убежать от огня. Город, построенный из дерева, горел до самого вечера. В один момент, когда солдаты уже не могли смотреть на горящий город и хотели его потушить, Костылёв взорвал мост, сказав при этом, знакомую всем нам давно фразу: —?Ни шагу вперёд. На закате нам было отправлено письмо, в котором было сказано, что мы должны отступить за реку Намлус. Теперь мы целой колонной отступали дальше на север, временами сражаясь с эквестрийцами.***[Автор, ситуация на фронте] Эквестрийцы продолжили наступление и взяли примерно половину территорий бывшего Царства. А дальше пони не хотели идти в наступление, так как не хотели повторить судьбу тех, кто брал Селестинск. А ситуация у коммунистов было тоже плачевна: снарядов, которые были запасены ещё царём, хватит ещё на день или два, а новые производились в малом количестве и быстро исчезали. У дирижаблей, которые тоже были на вооружении царя, больше не было бомб, теперь их можно было использовать только как камикадзе, но солдаты не были самоубийцами, поэтому ни один из них не захотел этого делать. Так что было решение?— заключить мир после того, как Селестия получила отчёт о потерях двухсот тысяч пони, а Сталлион?— когда ему рассказали о потерях территории и о боеприпасах. Мир решили заключить на мосту на реке Диурт. На одной стороне реки стоял полуразрушенный город Кобылкино, который был взят гвардией. Две совсем разные армии сложили своё оружие на землю и смотрели друг на друга. С одной стороны моста стояла Селестия, четырёхцветная грива которой колыхалась по ветру, рядом с ней был старый капитан. —?Тебе уже давно не двадцать, так что ты должен уйти в отставку,?— сказала принцесса ему. —?Простите, но кто тогда меня заменит? —?спросил Сивард. —?Тебя заменит молодой Шайнинг Армор,?— ответила принцесса ему. В то же время на другой части моста стоял серый жеребец, у которого была чёрная грива. Это был Синистер Серов, являющийся популистом?— именно он призывал рабочих Принцессина на восстания. Его отправили сюда, так как он был единственным, кто не боялся принцессы. Селестия и Синистер подошли к центру моста, где селестийцы установили деревянный стол переговоров, а сталлионцы?— металлические стулья, чтобы сделать более равные условия переговоров. Они оба сели за этот стол, при этом оба держали свои версии мирных договоров. Селестия начала читать свою версию договора. Его содержание было таким: ?1. Вернуться в состав Эквестрии в качестве сателлита. 2. Эквестрия вернёт все захваченные территории. 3. Северная Эквестрия может сохранить новый режим, но должна выплатить компенсацию за каждого умершего эквестрийца за эту военную компанию, в размере двухсот миллионов битс, которые уйдут семьям, которые потеряли родственников в ходе войны.? В ответ на эти требования Синистер начал читать свою версию, которая гласила: ?1. Признание СЭСР независимым государством. 2. Вывод войск Селестии из территории бывшего Царства. 3. Компенсация за каждый патрон и снаряд, который был потрачен в ходе войны, в размере ста пятидесяти миллионов битс, которые уйдут на развития сельского хозяйства.? —?Да как вы смеете?! —?воскликнула тысячелетняя принцесса. —?А вы как смеете требовать от нас снова подчиняться вам? —?сказал Синистер. —?Я аликорн, поднимающая солнце и луну каждый день! —?разозлёно сказала Селестия, стукнув копытом стол. —?А я принял, иго-го-гошного сена, присягу перед царём, в которой было сказано, что я обязан убить любого врага моей родины, а если, иго-иго, враг моей родины?— царь, то нам пришлось его убрать. А какая-то, иго-го и иго-го-го, принцесса всея Эквестрии никто для меня, никто для каждого жителя моей республики. Мой далёкий прадед воевал против, сеноватых иго-го, грифонов, как и мой отец, а самым главным врагом были всегда вы. Когда мы умирали с голода, вы, иго-иго, принцесса праздновали в своём, иго-иго, Солнцеграде,?— слишком эмоционально сказал Серов, используя маты. Принцесса Селестия, с которой так нагло не один земнопони не посмел бы общаться, не могла сдвинуться с места от удивления, но она собралась с мыслями и сказала: —?Граница вашей страны пройдёт по линии фронта. —?Хорошо, лучшего мы не ожидали,?— ответил на это Синистер, при этом достав другой договор, составленный уже Верховным Советом, а не им лично, в котором было сказано о заключении мира и новых границах. Селестия просмотрела и просто кивнула. Так был заключён Кобылкинский мир, по которому Северная Эквестрия лишилась чуть ли не половины своей земли. Когда Синистер, довольный выполненной мечтой, цель у которой была оскорбить Селестию, возвращался к себе на территорию, его солдаты спросили:?—?Как ты не испугался её?— она тебя в два раза больше? —?Альтидия после третьей бутылки страшнее, а до неё она ещё страшнее,?— ответил он и отправился в столицу молодого и уже независимого государства.***[Иван Подковов] Уже неделю я нахожусь в РККА. Сейчас за нами Северхольм, а перед нами река Намлус. На западе в бинокль виден Санкт-Петерсхуф, который обороняется лучше всего. Отступление на север лишило нас сил не только физических, но и моральных. За нами все это время гнались разозлённые златогвардейцы, а снаряды, как на зло, закончились. Пришлось против них идти в штыковую?— как оказалось, селестийцы даже не знают, какой стороной держать копьё. Так что это превратилось в резню гвардейцев. Самое сложное?— не допустить Дубова к трупам, а то мы не хотели из травоядных стать ещё и каннибалами. Это была самая тяжёлая битва за всю войну с суповаром, а не самой крупной страной на планете. Сегодня к нам пришло письмо из Принцессина, которое зачитал Винс. —?Товарищи, вчера между нашей Республикой и Эквестрией был заключён мир, наша страна стала независимой от Эквестрии ценной половины земель. Наша граница пройдёт по линии фронта. Эквестрийцы потеряли за эту войну двести тысяч пони, а мы потеряли менее двадцати тысяч, так что для нас это победа. Ура, товарищи! Да здравствует Республика! Все мы слушали и не верили своим ушам?— мечта свободы от Селестии сбылась, но только ценой наших земель, освоенными многими поколениями наших предков. Сегодня было решено веселиться и радоваться победе над Селестией. Сергей Нотов играл весёлую музыку. Некоторые солдаты танцевали грифочок, то есть они вставали на задние копыта, а передние копыта прижимали к груди, и начали двигать влево и вправо задние ноги. Это выглядело нелепо, но пони, которые танцевали, выглядели радостно. Некоторые махали красным знаменем с изображением подковы и молота. Мы даже потратили последний патрон, чтобы выстрелить им вверх?— пусть гвардейцы знают кто победил. Никита, которого пришлось развязать, приготовил самый вкусный ужин из рыбы и овса, который был захвачен в рукопашной. Сегодня каждый понимал, что каждый из нас стал свободным и мечта многих поколений северных эквестрийцев сбылась. А может быть уже и не просто эквестрийцев?***[Автор, ситуация в Эквестрии] После войны по всей Эквестрии прошёл траур, в честь погибших на войне пони. В связи с этим Чернушск решили переименовать в Мираж, а на западе возле Ванхувера основали городок, названый в честь ушедшего на пенсию Сиварда Шоалса. Многие семьи Эквестрии потеряли своих отцов и сыновей, что привело к сильной разнице соотношения кобылок и жеребцов. Одной из пострадавших от войны стала семья Эпплов, которая лишилась двух кормильцев.***[ Четвёртая Поньско-Грифонская война, названная в Ново-Грифонии, или Победоносная Северная война, так её назвали победители. 1092-1094 год (989-991 ПИЛ). Губернатор Ново-Грифонии решил вдохновить свой народ после распада Империи тем, что они могут справиться со всеми делами самостоятельно, без помощи императора, а для этого нужна была маленькая победоносная война. Грифоны напали на Северную Эквестрию в начале лета, но были сразу отброшены на свои территории, так как им помешала перейти крепость Дружновец, которая не давала перейти реку Горшил, и поэтому в 1093 году они использовали фосфор, чтобы убить защитников крепости. При наступление летом, того же года, грифоны решили, что они победили, но на них пошли обгорелые, выплёвывающие кровь, с перевязанными и окровавленными ртами солдаты. Грифоны, увидев пони в таком виде, были напуганы?— на них шли те, кто должны были умереть. Солдаты колонии затаптывали своих, пытаясь улететь, но тех, кто взлетел, погибали сразу от выстрелов винтовок. Эту битву выжившие грифоны назвали ?Атака мертвецов? и так появилась фраза ?Поньские убивают?, которая распространилась на всю Грифонию, кроме арктурианцов, имевших своих реальных мертвецов, и вдохновила восточных пони на победы над грифонами. В Эквестрии эта фраза была запрещена так, как это могло привести к национализму северян. Во время войны были опробовано новое вооружение, в него входили винтовки, фосфор, артиллерийские снаряды и бомбардировка дирижаблями, даже самолёты. И новые тактики введения войны. Нова-Грифония потеряла в этой войне часть территории, на которой стали жить грифоньи меньшинства, и свою армию. Страна пала в разруху из-за долгов перед другими грифонами. Победа Северной Эквестрии показала северянам, что они сильнее всех, а побеждать они смогут и без помощи Селестии, которая ни разу не помогла за войну ни оружием, ни припасами, даже не было моральной помощи. Поньские?— это северные эквестрийцы, но только грифоны используют это слово, так как они хотели выделить их от основной массы эквестрийцев, которые очень мирный народ, а поньские бесстрашные воины и убийцы, которых надо бояться. А ещё так себя называют грифоньи меньшинства, ставшие жить на территории пони. Произошло название от попытки изменить словосочетание ?поняшные солдаты? на более строгий вариант, который подходит больше. Камикадзе?— слово из Ново-Грифонии, обозначающее самоубийственную атаку, которая использовалась для уничтожения дирижаблей, при помощи самолёта.