Часть 7 (1/2)

Сегодняшний день явно хотел добить Пьеро окончательно, потому что с утра приготовил, пожалуй, максимальное количество хуйни на квадратный метр.Репетиция, на удивление, сегодня прошла очень продуктивно и быстро, наверное, это и было звоночком того, что потом все пойдет по пизде. К середине дня небывалая продуктивность и удача во всех делах Пьеро покинула, потому что ему пришлось провести огромное количество времени в компании своего отца, решившего с каких-то хуев взять сына с собой на деловую встречу.Казалось бы, такая мелочь, но сегодня Пьеро ну никак не был готов отыгрывать любящего сыночка из уважаемой семьи, но, как оказалось, пришлось, хотел он этого или нет. Это затребовало от него небывалого количества энергии в обмен на весьма добродушно настроенного отца, который даже опустился до дружеского похлопывания сына по спине в качестве выражения своего довольства поведением последнего.

Пьеро от этого прикосновения скрутило, хотя в любой другой день он бы даже обрадовался тому, что они не перессорились друг с другом сразу же, как только дорогущий ресторан покинула целая делегация из разношерстных, но абсолютно точно очень важных бизнесменов Голден Кей. Пьеро не понимал, нахуя был нужен здесь, но смотрел на происходящее максимально заинтересовано и даже поддерживал светскую беседу с одним интересным старичком, который оказался каким-то там уважаемым в высших кругах банкиром, как потом пояснил ему Карабас. Старичок от ?живой куклы? пришел в восторг, (где было нужно, Пьеро отлично умел подмазаться и заинтересовать своей персоной), долго на прощание тряс его руку и обещал всенепременно посещать абсолютно каждый его перфоманс.Встреча завершилась успешно ценой социальной батарейки, оказавшейся на полном нуле, все, что Пьеро реально хотелось – это от души порыдать, что он исполнил с огромным удовольствием после того, как вернулся домой, заперевшись в одном из туалетов. Л’Ивси снова настоял на последней их встрече на том, чтобы Пьеро возобновил прием антидепрессантов, потому последние дни походили на пытку. Его эмоционально мазало от абсолютно любой хуйни и существовать в социуме оказалось просто непосильной для него задачей. Его психоаналитик с характерной для него загадочной улыбкой сказал, что терапия не поможет ему, пока он не найдет в себе силы перетерпеть период привыкания, но для Пьеро, каждый день вынужденного вываливать в окружающий мир абсолютно невообразимое количество эмоций, данная рекомендация казалась чем-то нереализуемым в принципе. Для того, чтобы это сработало, нужно было как минимум взять отпуск на две недели, но, зная специфику деятельности театра и реальную незаменимость Пьеро как актера и ?живой куклы? в казино, Карабас не погладит его по голове, если выручка стремительно упадет, даже если при этом он будет умирать от необходимости ежедневно выходить на сцену.Пьеро любил своего отца, своеобразно, но не стеснялся считать его мудаком, помешанном только на собственном бизнесе. Ты либо настойчивый и пробивной и получаешь все, либо сторчишься в канаве. И, признаться, Пьеро больше нравился второй вариант. Какая жалость, что его отец данного увлечения сына не одобрял, а кроме того, категорически был против подобной судьбы для своего ребенка.Пьеро сидел на закрытой крышке унитаза и курил сигарету, пытаясь не обращать внимания на паническую атаку, которая схлопнула его, как только он зашел домой. Еле отвязавшись от отца, прибывавшего в отличном расположении духа (еще бы, не каждый день получаешь нового инвестора), Пьеро с самой добродушной улыбкой под предлогом важных дел стремительно ретировался, опасаясь, что на хорошем настроении Карабас вдруг решит, что им жизненно необходимо отобедать вместе.

Молодой человек обхватил руками собственные колени, не обращая никакого внимания на льющиеся из глаз слезы.

Пьеро был эмоционально опустошен и все напряжение, и так копившееся в нем, только росло, что казалось еще секунда и его разорвет. Туалет был небольшой комнатой и поэтому уже полностью был задымлен густым сигаретным дымом. Проведя в подобном положении около получаса, справляясь с горем пополам с собственным телом, брюнет все-таки решил, что оставаться сейчас в собственной комнате наедине с внутренними демонами, которые сегодня совершенно спокойными не были – не лучшее решение, поэтому, спустя пару часов, приодевшись максимально ярко (в чем прелесть состояния Пьеро, чем ему хуже, тем более броским становился его внешний вид), он покинул здание театра навстречу любимым шумным вечеринкам.Клубы позволяли сливаться в единое нечто со всеми, стать частью толпы, ведомой только шумовыми волнами, стучащими в сознании. Пьеро пил, танцевал, обнимал незнакомых людей, заводил восторженную толпу, которой повезло здесь и сейчас (и абсолютно бесплатно) так близко находится к настоящей легенде Голден Кей, находящемуся еще и в отличном расположении духа.Однако, чем пьянее и неадекватнее становился мир вокруг него, в бешеном ритме цветных всполохов, чем громче играла музыка в баре и чем соблазнительнее становились танцы незнакомых ему красавиц, тем еще более одиноким и уязвимым чувствовал себя сам Пьеро. Эмоциональное истощение не лечится наркоманией, как бы не пытался он себя обмануть, ощущая эйфорию от растворившейся таблетки экстази.

Как бы он не хотел обмануть собственный разум, ему нужно сейчас совершенно другое.***Пьеро стоял и тупо пялился на дверь в течении добрых пяти минут, не понимая, какого хрена его пьяные ноги принесли его именно к этой двери из всего многообразия дверей в ?Золотом Ключике?. Он постучался ради приличия, хотя сейчас менее всего чувствовал бы в себе стыд или какие-либо муки совести, после чего терпеливо остался ждать ответа. Терпения, к сожалению, в нетрезвом молодом человеке было совсем мало, потому он принялся от души колотить по деревянной поверхности, абсолютно не заботясь о том, что сейчас три часа ночи.Буратино давно спал, поэтому, когда раздался стук в дверь, никак не отреагировал. Сегодняшний день вымотал его изрядно, потому что Артемон заставил его и еще пару парней помочь с разгрузкой новых декораций. Это ?пятиминутное дело? заняло у него половину вечера, потому молодой человек отрубился сразу же, как его голова коснулась подушки. Но проигнорировать настойчивый град ударов по двери, который и не думал умолкать, к сожалению, не получилось, Буратино подскочил, сонно озираясь по сторонам, не сразу понимая, что происходит.

После (когда кто-то особенно настойчиво пять раз проколотил по двери), Буратино недоуменно опустил ноги на пол и через мгновение медленно отворил дверь, прикрыв нос рукой (повязку на ночь он, естественно, снимал).Он ожидал увидеть хоть самого Карабаса, орущего ?пожар?, но уж точно никак не абсолютно бухого Пьеро, который при виде светловолосого вдруг просиял так, будто ждал их сегодняшней встречи всю свою жизнь.- О! – Пьеро тянет улыбку, а Буратино недоуменно смотрит на него, ожидая хоть какого-то объяснения столь позднему визиту, - Угадай, кто бухой?

Буратино вздыхает, понимая, что, видимо, на сон больше может не надеяться. Он был без понятия, что ему было нужно, и, судя по поведению черноволосого парня, адекватного ответа он явно не получит.- Наверное, Пьеро? – черноволосый кивает и не спрашивая разрешения врывается в чужую комнату, по пути стаскивая с шеи надоевший донельзя за вечер шарф.

В комнате было темно, поэтому, естественно, Пьеро спотыкается, матюгается, ударив ногу о что-то тяжелое и с шипением, с горем пополам, но добирается на одной ноге до кровати, после чего бесцеремонно на нее валится. Мир вертится как в детском калейдоскопе, Пьеро глупо улыбается, подминая под себя подушку блондина, вдыхая его запах. Неизвестно почему, но он почувствовал себя в безопасности только сейчас.Буратино не сдвинулся с места, совершенно не понимая, что должен делать. Не каждый день к тебе заваливает в усмерть пьяный соулмейт. Он как-то сиротливо для хозяина комнаты переминается с ноги на ногу, после чего подходит к собственной кровати.- Эй, ты что, спать тут собрался?Пьеро улыбается в подушку, почему этому дурню всегда нужно озвучивать очевидные вещи?- Не-а, просто решил проверить, насколько мягкий у тебя матрас, - Пьеро переворачивается на спину и Буратино отмечает, даже в тусклом освещении от фонарного столба за окном (кровать Буратино находилась рядом с приоткрытым окном), что добрая часть грима мима только что осталась на его постельном белье.

- У тебя есть своя комната? – Буратино понимает, что его голос звучит абсолютно неуверенно, и что на деле он ничего с этим непредсказуемым недоразумением сделать не будет в силах. Он сонно потирает глаза, пропускает зевок и планирует пойти поискать в комнате куда-то запиханный плед. По всей видимости сегодня ему придется досыпать на полу, судя по тому как по-хозяйски Пьеро развалился на его кровати. Он разворачивается, готовый отойти к шкафу, но с удивлением обнаруживает через секунду, что Пьеро приподнимается и хватает его за руку.- Не уходи, - Буратино поворачивает голову и удивленно смотрит на своего странного соулмейта, который сжимает пальцы на его запястье. У Пьеро опущена голова, из-за чего черные волосы закрывают его лицо. Буратино касается своей шеи, не зная, стоит ли вообще что-то говорить.С Пьеро что-то происходило, он чувствовал это. Как еще можно объяснить то, что он так себя ведет. Абсолютно ему не свойственно. Буратино мягко улыбается, накрывает своей рукой холодную руку, которая все еще держится за его запястье. После чего аккуратно садится на край кровати, почти напротив Пьеро. Последний не поднимает головы, но хватка на руке становится будто менее отчаянной.- У тебя что-то случилось? – Буратино не психолог ни разу, но, кажется, Пьеро не мешало бы выговорится.Пьеро вдруг пытается высвободить руку, очевидно, понимая, что сделал что-то совершенно недопустимое, бросает на Буратино пустой взгляд сквозь челку. Буратино понимает, что взгляд Пьеро вряд ли способен уловить хоть одну из его черт, потому что его зрачки снова расширены, поэтому руки не отпускает, внимательно смотрит на его лицо.- Я могу тебе помочь?- Почему ты постоянно что-то спрашиваешь?

Пьеро ухмыляется, когда Буратино все-таки отпускает его руку, но взгляд не отводит. За последние месяцы их странного общения, напоминающего чем-то катание на американских горках от станций ?игнор? до ?лучших друзей?, светловолосый научился не грузиться от особенностей характера своего соулмейта, потому что весь Пьеро – изменчивая субстанция, настоящее творчество в хрупком сосуде, Буратино видел это каждый день на сцене и вне ее, и не переставал им восхищаться. Поэтому он не злился на него ни за оскорбления, ни за странное поведение, ни за взгляды, которых он не понимал, ни за такие вот выходки, как завалиться к нему среди ночи, когда в последний раз они виделись тет-а-тет три недели назад. Он давно понимал, что Пьеро нуждается в нем, только вот один упрямый актер этого никак не хотел признавать. Или принимать.Черноволосый вдруг подаётся вперед, обхватывает Буратино за шею двумя руками, прислоняясь лбом к его лбу, после чего падает на кровать спиной, утягивая за собой блондина, который от неожиданности совсем неловко плюхается на него сверху, утыкаясь куда-то в его шею. В нос ударяет запах алкоголя, сигарет, которые он курит, парфюма, которым он пользуется и одиночества, с которым он живет, и все еще не знает, как реагировать, когда вдруг ни с чего холодные пальцы Пьеро оказываются в его растрепанных после сна волосах.

Пьеро закрывает глаза, начинает что-то мурлыкать себе под нос, а Буратино понимает, что его собственное сердце отчего-то колотится как бешеное, разве что не застревает в горле.Что Пьеро хочет этим сказать никто не понимает, даже он сам, но Буратино хватает ума не портить момент. Он щекочет горячим дыханием тонкую шею, но Пьеро не обращает на это внимания, весь мир у него сейчас перед глазами пляшет разноцветными всполохами, и почему-то от ощущения тяжести чужого тела на своем сейчас ему наиболее безопасно. Внутренние демоны отступают, потому что Буратино для Пьеро заменяет солнце, только он об этом не знает. Ни один из них.

Пьеро прикрывает глаза, тянет улыбку, потому что все в этой комнате имеет какие-то родные черты, даже этот дурацкий неудобный матрас, на котором он сейчас лежит. Пьеро привык к другому, но именно сейчас абсолютно все равно, потому что этот идиот с необычайно красивой улыбкой в кой-то век ничего не портит.

Буратино не хватает воздуха, потому что запах Пьеро заполняет его полностью, и он боится, что задохнется. Он поднимается одним корпусом, упираясь на один локоть и видит в тусклом свете абсолютно обычного парня за слоем смазанной краски, такого же как он. Паззл вдруг встает на свои места, картинка складывается, Буратино хочет что-то сказать, но слова тонут где-то в районе грудной клетки, не доходя до голосовых связок. Он бы так хотел сейчас прочитать его мысли.- Так и будешь просто пялиться? – голос Пьеро тихий, он не улыбается, расслабленный в кой-то век, на самом деле сам не понимая, что именно от него хочет.Буратино понимает по-своему, мешкается некоторое время, будто просчитывает риск, а потом медленно опускается к его губам и целует, не совсем уверенный, что поступает правильно, но, видимо, не ошибается, потому что Пьеро на поцелуй отвечает мгновенно, тянется рукой к чужой шее, притягивая к себе ближе.

Они целовались раньше, но ни поцелуй в театре, ни в клубе в пьяном угаре не были такими отчаянными, Буратино казалось, что он почувствовал больше, чем должен был. Пьеро берет инициативу на себя, проскальзывает языком в чужой рот, ничуть не заботясь о том, как это выглядит со стороны.

Буратино давится собственным сбитым дыханием, голова кружится от недостатка воздуха, потому что Пьеро забирает весь себе, пьет его эмоции, реакцию, вязкую слюну после сна, эдакий энергетический вампир. Рука Буратино инстинктивно забирается под чужую рубашку, он только сейчас заметил, что жилетка на Пьеро расстегнута и весь он неряшливый и помятый, будто его пожевали и выплюнули.

Пьеро не думает ни о чем абсолютно, черпая настолько недостающие ему эмоции из этого абсолютно невыносимого в своей простоте парня. Он ощущает рукой как бьется жилка на его шее и борется с желанием эту шею прокусить. Буратино для него настолько же раздражающий, насколько по-странному родной. И ему это не нравится, хочется вырвать изнутри все, что их связывает невидимой нитью. Соулмейты, тоже мне, глупость какая. Если ему удастся оттолкнуть его от себя, он готов пойти на что угодно, чтобы ничего такого не ощущать больше, потому что, черт возьми, он ловит на краю уплывающего сознания, что ему нравится ощущать чужие руки на своих ребрах и чужой влажный язык в своем рту, несмотря на то, что инициатором всего этого только что стал он сам.

Становится жарко, под тяжестью чужого тела и под воздействием веществ и алкоголя собственное тело реагирует острее, чем должно бы было. Пьеро пытается убедить себя, что это ничего не значит абсолютно, обычная реакция организма в подобной ситуации, но все равно пытается инстинктивно скрыть это от Буратино, который как назло именно в этот момент решает сменить положение и напряженно застывает в тот же миг.