Глава 3. Часть 4. (1/2)

Ромка собирался долго и тщательно. Эта затея пришла к нему в голову довольно-таки давно, но осуществить он ее решился только сейчас. Придуманная для бабушки отговорка была, что говорится, стопроцентной. Любой человек мог заболеть, даже не смотря на то, что на дворе лето, тем более такой пожилой дедушка, каким он описывал своего сменщика по работе. Оставалось молиться лишь о том, чтобы в «Amoral» его все же впустили, иначе ночевать придется на улице. В отличие от большинства его сверстников, которым уже зачастую даже пиво в магазинах продавали, не спрашивая паспорта, Ромка выглядел младше своих лет, и пытаться пробраться в какой-либо другой клуб, не предъявив паспорта – было бы глупо и бесполезно. Да и не интересовали его другие клубы – все ровно ловить ему там было нечего.

О том, что их с бабушкой сосед по лестничной площадке уехал на дачу, Рома узнал случайно, когда бабушка проговорилась, что отправила «Юленьке и мальчикам пирогов». Именно тогда он и понял, что этот вечер может стать его шансом. Рассчитывать на то, что в клубе он познакомится с ровесником не приходилось – несовершеннолетние туда не пропускались, Максим Евгеньевич следил за этим строго. Да и вообще, как ему казалось, кого-то младше лет двадцати он там и не видел. Не смотря на некоторый внутренний страх вляпаться в какую-нибудь не хорошую историю, Рома убеждал себя, что все, по — любому, будет хорошо. Иначе просто и быть не могло – в клубе все его знают, и он знает практически всех, да и потом, ребята, свои, те, кто там работает, вряд ли позволят кому-то его обидеть. Мысли, может быть и глупые, и даже самоуверенные, Ромка и сам это понимал, но отказаться от своей затеи сейчас, когда он был так близок к ее исполнению, уже не мог.Пробраться в клуб в нерабочее время, когда там был Максим Евгеньевич, Рома даже не мечтал. Если другим своим работникам он и позволял иногда там отдохнуть, да и то, скорее от безысходности – больше парням, в большинстве своем, идти было некуда – все остальные клубы в городе для натуралов, то Роме в нерабочее время вход в клуб был строго заказан. Об этом Максим Евгеньевич предупредил его сразу. Обидно, конечно. Второй месяц работать в клубе и не иметь возможности самому там отдохнуть.Вообще-то, на эту вылазку Ромка собрался со строго определенной целью – найти себе парня. Оставаться девственником в семнадцать ему казалось стыдным, да и просто уже хотелось. Нет, скорее всего, не секса ему хотелось, а простых, человеческих отношений. Понимать, что ты кому-то нужен, что кто-то по тебе скучает, ждет встречи, что кто-то где-то ожидает с утра твоего звонка или смс-ки, что кто-то заботится о тебе не по-родственному или по-дружески, а по-другому…О том, что девушки его не интересуют, Рома понял еще в период полового созревания. И если честно, даже не очень этого испугался. Когда несколько лет назад их соседями оказались Максим Евгеньевич и его жена Юля, Рома даже не представлял, какую роль эти люди сыграют в его жизни. Ему было десять или около того, когда он впервые в своей жизни увидел настоящего гея – Вадима. Бабушка в то время была еще помоложе и работала на двух работах, дома успевая появляться только для того, чтобы что-то приготовить внуку, проверить его школьное домашнее задание и поспать. Поэтому большую часть своего времени Рома проводил либо во дворе с соседскими ребятами, либо дома один. Сначала, ему казалось, что смириться с приездом новых соседей он не сможет никогда. Уж слишком часто к тем наведывался молодой парень, в большинстве своем в неадекватном состоянии, а Максим Евгеньевич пытался того вразумить.

Бабушка с новыми соседями быстро нашла общий язык и по-соседски часто просила приглядеть за ее внуком хоть одним глазком. Юля, которая в принципе своем, детей любила, согласилась, практически не раздумывая. Да и потом, кто еще поможет им обжиться на новом месте и наладить контакт с жильцами, как не человек, проживший в этом доме практически всю свою жизнь? Именно поэтому, в первое время Роме приходилось оставаться у соседей, если бабушка задерживалась на работе больше обычного, ибо любимый внук был под присмотром, и можно было сделать немного больше. Именно в такие моменты ему и приходилось на близком расстоянии наблюдать те ссоры, что изначально он слушал лишь из-за стенки. Уже через несколько дней Рома понял, в чем причина постоянного недовольства соседей. Парень, являющийся видимо каким-то близким родственником Юли был мало того что алкоголиком и начинающим наркоманом, он оказался еще и геем. Эта новость повергла Рому в шок. О таких в его дворе, обычно, отзывались не очень лестно не только те, кто постарше, но и его ровесники. Желание общаться с новыми соседями у Ромы тут же пропало напрочь, и он уговорил бабушку оставлять его в их квартире. Правда убедить пожилого человека советской закалки в том, что в свои десять лет он уже большой мальчик и не пропадет, оказалось трудновато. Не помогло даже то, что совсем в скором времени Юля оказалась в положении. Пришлось более усердно делать домашние задания, тщательнее убирать в квартире и даже учиться готовить хотя бы самые простые блюда. Рома был готов на все, лишь бы не находиться в одной квартире с «противным пидорасом», как говорили во дворе. Правда рассказать о том, что этот самый пидорас в их дворе появился, Ромка так и не смог. Уж слишком боялся, что такой же ярлык повешают на него, да и соседям своим усложнять жизнь не хотелось – все-таки хорошие люди, даже не смотря на наличие такого родственника.Правда, скоро ссоры и ругань утихли, соседи обжились в их доме – завели знакомства, да и парень, которого, как выяснилось дальше, звали Вадим, вроде взял себя в руки.

Началось другое. А именно, то самое пресловутое половое созревание, которого все его друзья и сверстники ждали с нетерпением. Сначала Роме казалось, что так и должно быть. Что от девчонок, старающихся выглядеть старше, чем есть, и поэтому носящих вместо юбок «широкие пояса», как говорила бабушка, и красящихся не хуже, чем «женщины за двадцать», как говорили ребята в компании, должно воротить. Ведь еще не так давно все так и было. Они с парнями гоняли этих самых девчонок по дворам, играть с собой не брали, а особо настойчивых даже дергали за волосы, хоть бабушка еще в начальной школе строго настрого запретила так поступать. Просто все как-то незаметно изменилось. Ребята перестали ругаться с девчонками, валять их в снегу и по траве за излишнюю настойчивость, а просто уже звали с ними «прогуляться». Роме прогуляться с девочками никак не хотелось. То ли дело с пацанами. Побеситься, побегать, погонять мячик по стадиону летом или шайбу по пруду зимой. Он не испытывал никакого трепета находясь рядом с первыми красавицами двора, а после дружеского «чмока» в щеку в знак благодарности за «прекрасно проведенное время» вообще казалось, скрутит и вывернет там же, где его и поцеловали.Что-то не так.Это Рома понял практически сразу.

А вот что не так, он понял чуть позже. Заметив как-то вечеров во дворе Вадима, в очередной раз нагрянувшего к родственникам, Ромка поморщился, как делал это всегда, когда видел молодого мужчину.«Фу, как можно», — промелькнуло в голове.«Но ведь с девчонками противно», — тут же откуда-то взялась мысль.«Да… А вот если представить себя с Димкой».Представил. Димка был лучшим другом, и даже в мыслях с ним было уютнее, чем с девочками.Первая мысль – бред! Так не может быть. Но потом, когда решил все-таки выяснить и начал приглядываться к парням, и прислушиваться к себе, то понял, что, скорее всего, это далеко не бред…Да где уж там быть бреду, когда в тринадцать лет все твои друзья и одноклассники только и делают, что говорят о девочках и сексе с ними, а ты даже поцелуй с девчонкой перенести не можешь?Значит…Значит надо убедиться. Узнать из достоверных источников, как это бывает. Достоверным источником мог быть только один человек – родственник соседей. Правда набраться смелости подойти, и тем более спросить, получилось не сразу.

Пришлось еще поприсматриваться, поприслушиваться.Оказалось, что когда целуешься с девчонкой, должно быть приятно на душе, немного щекотно в животе и горячо по телу. Всего этого Ромка не испытывал, как ни старался, со сколькими девочками не пытался целоваться. Было противно и слюняво. Ни тебе приятного, ни щекотного, ни горячего. Ничего, кроме желания сплюнуть себе под ноги и вытереть губы, он не испытывал.

Так что, помучавшись еще немного, но твердо решив выяснить все для себя, Ромка, вечерами, пока бабушка была на работе, стал ошиваться около своего подъезда в ожидании «достоверного источника». Ждать пришлось пару тройку дней, а может и неделю, сейчас бы Рома уже и не ответил, сколько тогда он проторчал под дверьми подъезда, словно бездомная собачка. Он уже даже отчаялся этот самый источник выловить, и ошивался там, скорее всего из-за собственного упрямства, чем от желания что-то для себя прояснить…

В один такой прекрасный вечер, он уже было собрался идти гулять с ребятами, которые в последние дни из-за всего происходящего и так смотрели на него косо, но тут появился тот, кого он столько ждал. Крикнув ребятам, чтобы те шли без него, и что он их догонит, Ромка рванул к подъезду как можно быстрее, чтобы успеть открыть дверь своим ключом, и чтобы мужчине не пришлось звонить в домофон. Опоздал совсем чуть-чуть. Вадим уже успел набрать номер квартиры, правда пока ему никто не ответил, Ромка оттолкнул того от двери и нажал сброс. Достал свой ключ и, открыв дверь, пропустил мужчину вперед.

Вадим наблюдал за всем этим со стороны и удивлялся. Раньше этот парень обходил его за версту, даже в одну с ним сторону не смотрел, а теперь вот даже в один лифт с ним заходит…— Привет, — сказал ему Роман, когда двери лифта за ними закрылись.— Ну, здравствуй, — усмехнулся Вадим, поняв, что парню от него явно что-то надо, иначе он бы к нему и на пушечный выстрел не подошел.— Я Рома. А вы Вадим, да? – спросил Рома, не зная с чего начать так необходимый ему, разговор. Хоть и казалось, что он продумал его до мелочей, но все равно… Разговаривать мысленно с самим собой, представляя ответы и реакцию постороннего человека – это одно. А говорить с этим, абсолютно незнакомым тебе человеком, один на один, в замкнутом пространстве лифта – это другое.Вадим лишь пожал плечами на его вопрос и уставился взглядом в двери. Если парень хочет – пусть разговаривает, никто ему не запрещает.— А можно у вас узнать? – осторожно начал Рома, понимая, что спрашивать человека в лоб о том, какого это – быть геем, слегка говоря – неприлично.— Попробуй, — ответил мужчина не глядя на парня, мнущегося рядом в тесной кабине лифта.Рядом вздохнули. Переступили с ноги на ногу. Снова вздохнули. Потом мимо груди, слегка задевая и отстраняя его, протянулась рука и нажала кнопку «стоп».— Я надеюсь, ты не убить меня собрался? – спросил мужчина, поворачиваясь лицом к парню, которому на вид он не дал бы и больше десяти лет.— Нет, — ответил парень и смущенно опустил глаза.— Что тогда? – задал вопрос Вадим, так и не услышав от парня продолжения.— Я хотел узнать… Выведьгей? – выпалил парень, ужасно глотая звуки, но, что самое странное, глядя в глаза своему собеседнику.— А не боишься за такое словить… скажем в нос? – спросил Вадим.От таких вопросов он уже давно отвык, да и правда, дал бы в нос, если бы парень был постарше хотя бы лет на пять. А так, все равно, что избить младенца…— Н…нет… я просто хотел узнать… — пробормотал Рома, начав бегать взглядом по кабине лифта.— Что?— Ну… какого это?— Какого что?

Эти непонятный для него разговор начал выводить мужчину из себя. Как бы Вадим не пытался и не анализировал, он не мог понять причины, по которой этот пацан, что еще буквально вчера обходил его десятой стороной, сегодня задает вопросы подобного рода. Причем сразу же видно, что парню не по себе, ему неудобно, и даже стыдно, если верить красным ушам, но он, почему-то, настойчиво продолжает доставать постороннего человека.— Ну… как Вы узнали? – спросил Рома, в очередной раз, опустив глаза.Весь его пыл и смелость исчезли под внимательным взглядом мужчины, после скорого и непонятного «Выведьгей». Да, в мыслях все было намного проще…— Как я узнал, что я гей? – уточнил Вадим, удивленно поднимая бровь.— Да…— Трахнул маленького мальчика вроде тебя, мне понравилось…Парень, после этих слов, сжался. Втянул голову в плечи, причем так, что могло показаться, что шея у него напрочь отсутствует и шмыгнул носом.Наступившая в кабине тишина казалась гробовой, даже не смотря на то, что где-то сверху хлопнула дверь. Откуда-то снизу кто-то что-то кому-то прокричал вдогонку, и были слышны шаги по лестнице. Кто-то явно куда-то спешил.— Я серьезно… — проговорил Рома, когда набрался смелости и взглянул вверх.— Я тоже… Тебе девчонок, что ли мало? Или ты проспорил кому? – спросил Вадим, решив, что, скорее всего так и есть. Иначе бы с чего этому пацаненку вообще во все это ввязываться.— Нет… Я не на спор, я для себя, честно… — ответил Рома, решив, что если он расскажет все как есть, то ему непременно все объяснят. — Мне противно с девчонками.— И что? Хочешь попробовать с парнями? – усмехаясь, уточнил Вадим.Впервые в жизни к нему подошел с подобным вопросом школьник. До этого бывало всякое. Ему попадались и мужчины постарше, которые всю свою жизнь пытались доказать самим себе, что они нормальные, но, в конце концов ломались и «шли на амбразуру», как они это называли. Бывали и его ровесники, те воспринимали происходящее легче, но тоже с теми же самыми вопросами «Как было? Как стало? Как будет?». Бывало всякое… Но чтобы школьник запирал себя с ним в лифте и выпытывал «что да как», такого еще не было.— Нет! Нет, что вы… просто хочу узнать, как это… как это бывает… — пробормотал Рома, не зная, как спросить то, что он хочет узнать.— Это бывает по-разному, — начал Вадим, протянув руку к кнопкам на стенке и приведя лифт в движение. — В зависимости от позы, настроя и подручных средств. Но в основном противно и больно. А еще от этого задница болит. Геморрой, знаешь ли…

В принципе все не всегда так, но пацану знать об этом вовсе не обязательно. Знает он эту сегодняшнюю молодежь. Им все экзотику подавай. Так что объяснить парню, что ничего экзотического, и уж тем более прекрасного в мужской любви нет, он решил раз и навсегда, чтобы тот не забивал себе голову ерундой.— Геморрой не от этого, — выпалил Рома. — Ну… то есть не только от этого…— Откуда знаешь? – усмехнулся Вадим.— Я читал.— Читал он. Ты бы лучше про оловянного солдатика читал. Ну, или «Войну и мир» на худой конец. А то…Лифт тряхнуло, и он остановился. Двери открылись, выпуская пассажиров, и Вадим вышел на лестничную площадку.— Найди себе нормальную девчонку, чтобы не противно было и вперед, покорять азы традиционного секса. А об остальном забудь… — произнес мужчина в закрывающиеся двери лифта, и глядя на разочарованное лицо парня.«Надо было по-другому», — пронеслось у Ромы в голове, когда он остался в кабинке один, и она плавно поехала вниз. Вот только как, по-другому, он так и не понял, да и решил особо не заморачиваться. Если не брать в расчет то, что было пару — тройку лет назад, когда он, практически, изо дня в день наблюдал из своих окон неадекватного Вадима и слушал ругани за стенкой, то можно было с уверенностью заявить: Вадим – нормальный мужик. По крайней мере, вот он бы, Ромка, ни в жизнь бы не догадался о том, что у этого молодого человека не та ориентация. Значит не все геи красятся, носят юбки, колготки и накладные груди, как говорят парни из тусовки постарше. Не все они жеманные, манерные и похожи на баб. Вот Вадим… Вадим вовсе не был похож на женщину…Все остальные мысли по поводу родственника соседей Ромка предпочел выкинуть из головы, ибо ни к чему хорошему они бы явно не привели.После того разговора Рома в корне изменил свое отношение к соседям и к их родственнику в частности. Правда Максим и Юля были очень удивлены, когда соседский парень вдруг ни с того ни с сего начал не только здороваться с ними, но и помогать Юле затаскивать на их этаж двухместную коляску, которая в узкой кабине лифта просто не помещалась. А иногда даже развлекал во дворе их близнецов. Правда не часто и не долго. Буквально пару минут в промежутке между выходом из дверей подъезда и пока во дворе не появлялась его веселая компания.

В общем, Рома решил, что особо париться по поводу происходящего не стоит. Главное, это самому на всем этом не зацикливаться и не акцентировать на этом внимание, тогда и остальные ничего не заметят и не поймут. А то, что с девчонками противно… Так ведь это можно пережить, к этому можно привыкнуть. Вдруг Вадим прав – и ему, в конце концов, попадется та, от которой воротить не будет. Надо всего лишь подождать.

Правда, время шло, а ничего не менялось. Ни тебе приятного, ни щекотного, ни горячего. Ничего, кроме всё того же отчетливого желания сплюнуть себе под ноги и вытереть губы. Так что скоро Рома перестал пытаться найти «свою» девушку, и решил, что ему и так не плохо.

И все бы так и было, не появись в их дворе новенький.Эмо – окрестил его Рома.Педик – окрестили его все остальные.И уже через месяц после бурных обсуждений, что и как с этим самым «педиком» им делать, компания решила устроить ему «темную».Лешка – негласный лидер этой самой компании, решил взять «на дело» не всех. К сожалению и Рома попал в число «избранных». В принципе он не отличался ни спортивной подготовкой, ни злобным настроем по отношению к новенькому. Но, как ему казалось, именно за второе ребята его с собой и потащили. И как он не пытался отговорить их от этой затеи, у него не получилось.«Педика» выловили как-то поздно вечером, подальше от своего двора и избили. Били все сразу и злобно приговаривали, что, таким как он, делать в их дворе нечего, и что если он хочет остаться в этом дворе жить, то лучше ему свои «голубые» замашки бросить. Били все четверо одновременно. Кроме Ромки. Ромка стоял в стороне, в ступоре, и не мог понять, за что избивали этого паренька. Только за то, что у него немного длиннее волосы, чем у всех остальных? За то, что в этих самых волосах проскальзывает пара, даже не розовых, а фиолетовых прядей? За то, что в брови и в губе серьга? За то, что пару раз его видели на улице с подведенными глазами? Или за то, что за все это время тот так и не попытался подружиться хоть с кем-то из их компании, и даже пару раз послал самого Лешика, когда тот попросил закурить.За что???Ведь парень не был «педиком», как окрестили его все. У парня была девушка, и она не раз приходила к нему в гости, и все это видели. Однако даже это их не остановило. Они били с каким-то остервенением и абсолютно не понятной злобой, приговаривая что «педикам не жить».Именно тогда все изменилось. Именно тогда Ромке стало страшно. Ведь если так достается парню не за что, то, что же сделают с ним, когда узнают правду о нем?Дожидаться конца «дела» Ромка не стал. Он просто убежал со всех ног, боясь оглянуться или услышать поспешные шаги за спиной. Ему почему-то казалось, что следующим обязательно будет он. Что его для того туда с собой и привели, чтобы вот так же, как этого беззащитного паренька, повалить на землю и испинать…Очнулся Ромка только в своем подъезде, перед дверьми своей квартиры понимая, что не может в нее попасть. Несясь через дворы во весь опор, он потерял ключ, который, скорее всего, вывалился из не застегнутого кармана куртки, а бабушка как всегда была на работе.Сев на ступеньки, Рома пустил голову на колени, сложил перед лицом руки и… Расплакался…Он и сам не знал из-за чего. То ли из-за жалости к тому пареньку, то ли из-за жалости к самому себе. Только слезы текли ручьем, а остановить их он был не в силах.Именно в такой позе и за таким «девчачьим», по Ромкиному мнению, занятием, его и застали Юля и Вадим.Молодая женщина сначала, ничего не понимая, уставилась на юного соседа, а потом спросила:— Ро-ом… Что случилось? Что-то с бабушкой, да? Что-топлохое? Что случилось?Юля сидела перед подростком на корточках и пыталась добиться от него хоть одного слова помимо всхлипов и невнятных мычаний вперемешку с киванием головой…— Ром! Не смей молчать! Прекрати мычать, ты не корова! Ро-ома!Юля потрясла парня за плечи, но результата не добилась.Вадим отодвинул родственницу в сторону, поставил парня на ноги и дал тому затрещину. Реветь и мычать Ромка перестал тут же. Лишь смотрел на мужчину большими от ужаса глазами.— Успокоился? – спросил Вадим у него.Рома в ответ кивнул и бросил быстрый взгляд в сторону сначала Юли, а потом своих дверей, в очередной раз, пожалев себя. Надо же было уродиться таким неудачником. Мало того, что ключи потерял, так еще и ревел как девчонка на глазах у соседей.— С бабушкой что-то? – продолжил допрос Вадим.Рома отрицательно помотал головой.— Что тогда? – зло спросил мужчина.Он всегда терялся, когда перед ним вдруг начинали плакать дети. Даже со своими племянниками он боялся оставаться одни на один, не зная, что заведет, если вдруг им стукнет в голову устроить «хор голодающих», как он называл все их истерики. А тут сидел и ревел то ли ребенок, то ли взрослый пацан, Вадим так и не понял.