Хайд/Чейни, PG-13 (1/1)

Это не напряжение даже, это какой-то нескончаемый ебаный удар током длиной в сорок минут. Блядский электрический стул. Слова, колкие и горькие, сами рвутся с языка, настолько стремительные, что может показаться, будто он не помнит текст. Но дело не в этом, дело в том, как много ему надо высказать этой бляди, что позволяет себе слишком много.У Чейни — называть его Денисом слишком лично и неподобающе — невозмутимый взгляд и издевательская улыбка, интересно, как долго он тренировался? Антон знает, что задел самое больное, он втягивает носом воздух, словно гончая, чует этот тошнотворно-сладковатый запах разложения. Но Чейни продолжает улыбаться, и открывает свой рот, и пиздит что-то.Особенно бесит, когда Антон добивает удачный панч, толпа орет, а Чейни с невозмутимым ебалом бухтит что-то в ответ. Антон не может разобрать, что, но сам факт подливает масла в огонь. На миг глаза застилает алая пелена, кулаки сжимаются, но он сдерживается, хотя въебать со всей дури — единственный вариант в его вселенной.Антон жадно глотает воду, захлебывается ею, как и словами, но все равно не может потушить бушующий в нем огонь.Чейни держится как самоуверенный пиздюк, не перестает улыбаться, не двигается с места, когда Антон пытается выдавить его из центра. Это заслуживает уважения, но его сложно выказывать....Когда Антон протягивает руку — второй раз, — он почти рад, что Чейни ее не пожимает. Потому что иначе Антон точно сломал бы ему пальцы.***Наверное, осень в Питере совсем другая. Антон думает об этом как о занозе, которую хуй вытащишь.Чейни вываливается наружу, как будто вусмерть пьян, но Антон /знает/, что это не так. Вокруг них тут же образуется зона отчуждения. Окей, отличный повод попытаться довыяснять отношения. Как будто им было мало.У Чейни все еще эта мерзкая улыбочка.Они оба не курят, так что их выход на улицу ?подышать? очень странный, если так подумать. Но Антону действительно надо было глотнуть свежего воздуха, а вот что нужно этому пидору — вопрос.— Я хотел объяснить, почему не пожал руку, — Чейни говорит почти скучающе. Нейтрально. Руки в карманы засунул. Все это ему не интересно, блядь.— Нахуй иди, — честно отзывается Антон.— Давай завтра сядем и все взаимные претензии обсудим. Ты же тоже меня не уважаешь, так что твоя протянутая рука — это хуйня и только ради хайпа. А я хочу поговорить.У Чейни такое выражение лица... как у бляди, которая на все готова. И что угодно сделает. Антон вдыхает и еще медленнее выдыхает. Делает шаг, второй.Чейни хочется вжать в стену, распять, прочно зафиксировать запястья. Вдолбить в глотку все его панчи. Да и просто заткнуть рот, чтобы не тяфкал. Стереть с губ эту бесконечную улыбку, скомкать самоуверенность, что так и рвется наружу.Стоя напротив, Антон поводит плечом:— Иди-ка ты нахуй безо всяких панчей.И для него это последнее слово.