Chapter fifteen. Почти родные (2/2)

Пока Кира с Димой выносили из школы чуть тёплого Паршина, Смирнов уже стоял у машины, чуть пошатываясь. Дима мысленно благодарил Бога, что с этим парнем проблем не оказалось.

Где-то сзади плелась Иванова, стараясь выглядеть трезвой, но понятно как это выглядело наяву. Все, наконец-то сели в машину Смирнова. Дредастый сел за руль.– Ты же пил, – Тростенцова нахмурилась, украдкой посматривая на Диму.– На секундочку, – он помахал указательным пальцем, – я пил меньше всех, даже меньше тебя, а значит я трезвее. Надеюсь связь ясна.Ганджа завёл машину, бегло осматривая Марка и поворачиваясь к Кире.– Куда его?

– Домой, – ответил сам Марк, который, оказывается, ещё был в состоянии говорить.Он снова удивлённо посмотрел на нового друга, поворачиваясь к Кире и тихо спрашивая:– Адрес знаешь?

Она молча кивнула, почти шепотом объясняя ему дорогу. В ответ он только промычал, трогаясь с места.конец flashback’a

– И неужели никаких гонок с полицией, драк с лесбиянками и краж у наркодилеров? – Иванова звонко рассмеялась, голова сошла на ?нет?. Стало намного лучше.Своим смехом Саша разбудила Диму.– Мать твою, да он же в очко, – Иванова вскинула брови, глядя на Ганджу, что что-то мямлил, чуть не упав со стула пару секунд назад.Только сейчас она почувствовала запах перегара, который исходил точно не от неё и не от подруги. На немой вопрос ?когда он так накидался?? Кира отвечать не спешила, но вскоре все же выпалила:– Он сказал, ему нужен отдых и напился с самого утра.Иванова пробубнила что-то о том, что понимает его и решила, что надо бы дотащить его до дивана.Но как только встала, поняла, что это не получится, так как после вчерашнего она даже идти нормально не может. Хотя сидя ее даже не беспокоят изодранные колени.

– Пора будить Смирнова, – Саша подняла указательный палец вверх, медленно идя к лестнице.Открыв дверь в комнату старшего, школьница зашла. Смирнов лежал с мокрой головой. По видимому он беззвучно успел сходить в душ.

– Как ты? – она кашлянула в кулак и направилась к кровати, ложась поверх одеяла и закинув ногу на ногу.– Сравнительно лучше, чем пятнадцать минут назад, – улыбнулся, поворачиваясь на бок, обхватывая ту руками, носом упираясь в шею.Иванову удивило то, что что даже после душа, он пахнет своим парфюмом. Даже его мокрые волосы, мокрые и неприятно щекочущие под ухом. Каждый сантиметр его кожи.

– Как твои колени? – он окинул взглядом ноги блондинки, на которых живого места не было после вчерашнего.

Он провёл рукой по порезам, что покрылись коркой, нежно, чуть дотрагиваясь, поглаживая.– Все хорошо, – внутри разливается какое-то спокойствие.

Иванова подчеркнула, что это происходит только рядом с ним. Почти никакой боли, тревоги или страха. Его энергия – тихая гавань, и никто не смеет прерывать эту идиллию, создавшуюся без каких-либо усилий.

Состояние защищенности, заставляющее улыбаться, и прижимать парня к себе.– Новости с фронта, Дима накидался как свинья с самого утра, – она пальцем выводила узоры на его плече, иногда несильно царапая ногтем.– Этого стоило ожидать, – вздохнул и продолжил, – у него всегда так. Если он напивается от стресса, даже от ничтожно мелкого.– Нервы?– Аутизм, – засмеялся, дергая плечом.

Иванова убрала руку, понимая этот жест как ?прекрати, щекотно?. Не стоит сегодня его раздражать.– Полгода назад, – начал Смирнов, пальцами нервно теребя футболку Саши, – я не мог даже подумать, что кто-то будет видеть меня вот таким, ну кроме пацанов, конечно.– Каким? – она взглянула на макушку парня.– Ну домашним, пьяным, с похмелья, злым, потерянным, спящим, извиняющимся, трудно это все понять. За такой короткий промежуток времени, – он шумно выдохнул.

Та тихая гавань, теперь напоминала просто затишье перед бурей. Перед бурей его эмоций.

Начал подниматься ветер.– Я привязался к человеку, хотя давно такого не было. Очень давно, – Иванова прекрасно понимала о чем он. И почему-то ей становилось страшно от этих слов.

Поднимаются небольшие волны.– А главное к кому я привязался, – его голос стал тише, – к школьнице, о существовании которой я даже не догадывался до этого поступления на работу в школу, – ее почему-то обидели его слова, но вида она старалась не подавать.Разбивающиеся волны все дальше заходят на берег.– Я ведь ненавидел всех этих людей. Учителей, школьников, их родителей. Тошнило от всего этого, – дыхание его стало рваным. Кожей шеи девочка почувствовала как он жмурится.Небо затягивается тучами.– Тут я решаюсь взять тебя к себе и все меняется, – Саша положила руку к нему на плечо, на котором она рисовала несколько минут назад, – сначала стараюсь быть тебе примером. Примером взрослого человека и холодного сознания, – невольно по щеке Ивановой катится слеза, которую она бы с удовольствием засунула обратно в глаз.

Эта капелька доходит аж до самой головы Смирнова и сливается с остальной водой в волосах.Начинается дождь. Сверкнула первая молния.– А в итоге ты, на второй же день проживания у меня, попадаешь в больницу, – он ухмыльнулся, но без какого-либо упрека, – о каком холодном сознании можно говорить? Потом твои родители, – она закусила губу, чувствуя наступающие слёзы, в виде пелены перед глазами.

Они уже текут сами собой, не обращает внимания, – и вот, ты четвёртый месяц живешь у меня. Знакома с моими друзьями, с моей матерью, – теперь ухмыляется она, даже со слезами на лице, – я знаком с твоими друзьями. Мой лучший друг по уши увяз в твоей лучшей подружке.

Волны усилились. Они могут перевернуть целый корабль.– Вот так теперь переплетены наши судьбы, – парень взял левую руку Саши и переплел их пальцы, – сейчас ты мне чуть ли не самый дорогой человек, – снова слезы. Иванова старается проморгаться, но вовсе не получается, – почти родной. Да какой там почти, родной и никак больше. Даже отрицать это не получается. Я пытался, хуйня какая-то вышла, – она сжала пальцы, сжимая и руку репера, – и не хотел бы я тебя потерять теперь.Гремит гром.Сама того не осознавая она хлюпает носом и привлекает к себе внимание Смирнова. Он поднимает на неё свой обеспокоенный взгляд и видит опухшее лицо.

Он без слов поднимается с ее плеча и начинает вытирать ее лицо руками.

Ничего не выходит, только выступает больше слез. В итоге он просто укладывает ее на своё плечо и целует в висок.– Мы изменили жизни друг друга, сами того не осознавая, и теперь только время покажет в какую сторону, в лучшую или же в худшую, – старший проводит пальцами по ее лицу, от виска к подбородку.Иванова срывается и прижимается к Саше, настолько, насколько это возможно.

Он начинает себя винить в этом, но все что может сделать — погладить по макушке и спине, шепча что-то успокаивающее.