Границы терпения (1/1)
Работа над новым альбомом была напряженной и трудной. Сил еле-еле оставалось на то, что вползти на кухню, разбавить кипятком рамен, проглотить его, не чувствуя вкуса, и упасть в кровать. Танцы до изнеможения, записи партий до срыва голоса. Лидер старался держаться, чтобы младшие не чувствовали себя брошенными. Но как только закрывалась дверь комнаты, Сухен почти что доползал до кровати и, даже не раздеваясь, ложился на неразобранную постель. Их отношения с Кисопом не двигались с той ночи. Единственное, что оставалось разбитым парням, так это ленивые поцелуи рано утром, буквально на пару минут, и сон в объятиях друг друга. Кровати давно были сдвинуты, что значительно улучшало условия для отдыха. Но каждое утро Сухен обнаруживал голову ольджана на своей груди, а свою руку – на его плече. В такие минуты, окрашенные первыми лучами солнца, лидеру хотелось остановить время, чтобы любоваться расслабленной улыбкой парня. Но график работы нещадно гнал их вперед, и старший легко начинал тормошить любимого. В ответ он всегда получал невнятное бурчание, слюни на свою футболку, а в конце – сонную улыбку. Далее следовало прикосновение сухих ото сна губ, тихий шепот на ухо, а потом парни разбредались по разным углам общежития. Кисоп занимал душ, а Сухен шел будить своих детей. Каждый раз его сердце сжималось, когда приходилось поднимать Донхо и Кевина. Остальные переносили весь этот кошмар намного легче. Но как лидеру было больно видеть слезы на глазах макнэ, когда его буквально стаскивали с кровати, когда Кевин обнимал во сне плюшевого мишку, подаренного Кибомом, и просил еще пять минут. В такое время Сухен проклинал агентство, менеджеров и свою позицию главного в группе. Именно поэтому на своих руках он тащил кого-нибудь из младших, когда они засыпали на скамейках в раздевалке, хоть и сам еле держался на ногах. Кисоп каждую ночь обещал, что все это скоро закончится. Но лидер не верил.
Все рухнуло в одно дождливое апрельское утро. Сухен не услышал будильника. Ни в первый раз, ни во второй, ни в третий. Не услышал звонка менеджера, громкого топота ног по коридору. Его разбудил громкий крик с кухни. Подскочив на кровати, он начал рассеяно озираться по сторонам. Кисоп только лениво перекатился на свою половину кровати и завернулся в одеяло. Взгляд лидера зацепился за часы на прикроватном столике. Десять утра. Судорожно пытаясь встать с кровати, Сухен себе под нос материт все, что только можно и выбегает из комнаты. На кухне стоит разгневанный менеджер и громко отчитывает группу. Всех, кроме лидера и ольджана. Сухен становится в дверном проеме и пытается не сорваться. Донхо старается держать себя в руках, но его кулаки сжимаются от слишком сильных эмоций. Кевин давно ничего не стесняется. Низко наклонив голову, он плачет. Сухен видит, как маленькие капли падают на гладкий ламинат, разбиваясь на тысячи крошечных брызг. Лидер обещает себе не терять самообладания, но Кевин тихо всхлипывает, и вся сухенова выдержка летит к чертям. Быстрым шагом он преодолевает небольшое расстояние и притягивает к себе рыдающего парня.- Это я виноват. Я должен был их разбудить, но проспал. Отчитывайте меня. Они здесь ни при чем.
Еще полчаса общежитие слышит, как менеджер орет на Сухена, наблюдает за испуганным Кисопом, который проснулся от слишком громкого шума. Для всех давно стало привычным, что в группе творится абсолютная ерунда и неразбериха, но, когда хлопает входная дверь, а ничего не понимающий менеджер заходит в комнату, парни понимают. Это конец. Конец сухеновым нервам.
- Я не понял… Это сейчас что было? Куда он ушел? Я не договорил.А Кисоп ощущает боль лидера как свою, хоть последнего и нет в радиусе нескольких десятков метров. Тихо встает, берет со стула две куртки, брошенные накануне вечером.- Не кричите на них. Они не знают. Знаю только я, но ничего не скажу. Лучше потом буду наказан вместе с лидером. Но смотреть, как вся группа медленно вымирает, мне надоело.
Дверь хлопает второй раз, а менеджер садится на диван и хватается руками за голову.- Что вообще происходит в этом дурдоме?
Все молчат. И только Донхо испуганно жмется к Илаю, а Кевин – к Хуну. Все ждут, когда менеджер сорвется, устроит наказание за непослушание и такой дурацкий косяк сегодня утром. Но слышат только голос, который зарождает в них надежду на лучшее.- Я даю вам сегодня и завтра отдохнуть. Но потом вы все это наверстаете. Передайте этим истеричкам, что с ними я еще поговорю. Пусть будут готовы.
Менеджер уходит, а остальные устало опускаются на пол. Все пытаются понять, как так случилось, что Сухен просто ушел, хлопнув дверью. Неужели у их железного лидера тоже есть свой предел? В итоге, все просто закрывают на произошедшее глаза. Сухен захочет – расскажет. Нет, значит, нет.Трогать лидера никому не хотелось. Парни, устало потягиваясь, уходят в комнаты спать. Никто не знает, когда еще выпадет такая возможность. И только Хун улыбается своим мыслям. Он все давно уже понял. Еще на том балконе. Но упорно молчит и делает вид, что ничего не знает. Он просто прячет ключи под коврик с обратной стороны двери и тоже идет спать. Никто не должен быть свидетелем возвращения сломанного лидера, кроме Кисопа.Ольджан медленно поднимается по ступенькам на самый верх. Он прекрасно знает, где его лидер. Знает, что ему сейчас плохо. И то, что на крыше ужасный ветер,а Сухен ушел в футболке и тонких штанах. Кисоп сам одет не намного теплее, но упорно движется вверх, чтобы быть поддержкой для любимого. Ведь даже самые сильные иногда имеют право на слабости. Тихо толкнув дверь, ольджан замечает парня, сидящего почти у самого края и смотрящего куда-то вдаль. Так же тихо подходит и накидывает куртку на чужие плечи.- Уйди… Я хочу побыть один…Но Кисоп не уходит, несмотря на нестабильное эмоциональное состояние старшего. Просто садится сзади и кладет руки парню на живот, обнимая и согревая. Сухен напряжен до предела. Это чувствуется по слишком твердым мышцам пресса, напряженным рукам. Ольджан укладывает подбородок на плечо лидера и смотрит на утренний город. Когда-то Сухен утешал его. Пора меняться местами. Проходит долгих двадцать минут, прежде чем лидер откидывает голову назад, устраиваясь удобнее в чужих объятиях.
- Прости… Я не хотел тебя обидеть…- Я не обиделся. Просто ты устал.
Голос Кисопа расслабляет, заставляет все ужасные мысли уйти на задний план. Сухен легко гладит руку своего парня кончиками пальцев, пытаясь взять хотя бы немного его спокойствия.
- Наверное, - спустя несколько минут молчания, - я ужасный лидер. Они столько выслушали сегодня из-за меня.- Ты отличный лидер, - Кисоп не пытается убедить. Он констатирует неоспоримый для него самого факт. – Ты заступился за них, хотя мы были виноваты не меньше. Нельзя же всегда полагаться только на твой будильник. Ты тоже человек.
И Сухен верит. Верит этому несносному мальчишке, чье тепло не дало утром вынырнуть из страны снов.
- Давай посидим так еще… Мы давно не были вместе… - голос Кисопа чуть высокий, напоминающий легкий утренний ветерок.
Лидер понимает, о чем говорит ольджан. И дело совсем не в том, что они засыпают вместе. Они просто не могли насладиться этими минутами в чужих объятиях. Когда не нужно никуда спешить, думать о планах на день. Чужое дыхание приятно щекочет край уха, и Сухен дергается от мурашек, покрывающих его шею. В этот момент он по-настоящему счастлив. Они сидят так еще около получаса, прежде чем у Сухена начинает болеть копчик от неудобной позы, а у Кисопа окончательно затекают ноги. У входной двери они обнаруживают ключи, а около вешалки сообщение о том, что у них два выходных дня. Лидер отогревается в душе, а потом идет на кухню пить кофе, сваренный таким дорогим сейчас человеком. Ему приятно, что сейчас заботятся о нем, пытаются поддержать. Поэтому он, не стесняясь собственных чувств, сжимает Кисопа в своих объятиях и целует его. Ольджан тихо охает, а потом прижимается к любимому, проводя пальцами по бархатной коже. У Кисопа потрясающий запах зеленых яблок и почти неуловимые нотки корицы. Этот аромат кружит Сухену голову и заставляет сердце биться чаще в несколько раз. Ольджан тянет парня в комнату. Быть застуканным ему не очень хочется. Уже в теплой постели, под одним одеялом, они дарят друг другу самые нежные поцелуи, аккуратные прикосновения и еле слышные слова о любви. В их распоряжении еще целый следующий день, чтобы насладиться друг другом.Проходит еще несколько долгих недель. Лидер становится все злее, крича практически на каждого. Пару раз даже перепадает Кисопу, которой ничего не говорит на это и несет в комнату поднос с едой. Разгневанный лидер хуже ядерной войны. Когда до камбэка остаются какие-то несчастные семь дней, эмоциональная нестабильность Сухена достигает своего апогея.Они сидят в салоне и ждут своей очереди на смену имиджа. Концепция обязывает их показать «агрессивную сексуальность», и это напрягает парней до безумия. Сухен скрывается за дверью первый, а остальные по-прежнему жутко боятся. Кисоп говорит, что побреется налысо, если у него будет такой же цвет, как у Дэсона. Но потом раздается голос стилистов, и парни уходят так, будто их казнить собираются.
Сухен облегченно выдыхает, когда смотрится в зеркало. Достаточно привычный цвет, экспериментов с волосами никто делать не стал. На душе даже спокойнее стало. Через какое-то время рядом с ним садится Донхо, который тоже доволен своим внешним видом. Илай снова белый, Хун теперь обладатель теплого оттенка волос, Кевин стал выглядеть старше. Когда появляется Джесоп, кофе проливается на светлые брюки лидера. Парни рассматривают репера с почти сумасшедшим интересом, а в голове Сухена крутится мысль о том, как теперь выглядит его Кисоп. Спустя пять минут кофе снова оказывается на брюках. Ольджан выходит модельной походкой и окидывает веселым взглядом одногруппников, задерживаясь на лидере. И в этот момент старший понимает, что просто поцелуев ему не хватает. Ему вообще много чего не хватает. Особенно мозгов, совести и способности скрывать неожиданно нахлынувшее возбуждение. У Кисопа волосы цвета чуть недозревшей черешни, и от такого сравнения у Сухена начинает скручивать внизу живота. Он говорит что-то о том, что ему нужно замыть пятна, и срывается с места. Группа непонимающе смотрит ему в след.
- Мама! – Донхо не может сдержать словесный поток. – А что с папой? Почему он так быстро ушел? Может, ему нужно помочь?- Ага… - Кисоп сам не может объяснить поведение лидера, как и то, что с ним самим сейчас происходит. А ведь был всего один взгляд на чуть рыжие волосы старшего. – Я найду его…- Неужели у вас ничего не было настолько долго, что он убежал отсюда? – шепот Хуна вызывает у Кисопа нервную дрожь и страх. – Не бойся, я никому ничего не скажу. Но сделай уже что-нибудь. Иначе от тебя ничего не останется, Кисоп.
- Ага… - это единственное слово, которое может произнести ольджан.А потом, пока ищет лидера, он понимает, что так больше нельзя. Что он хочет своего парня так, что зубы сводит. И что так же, как было в ту единственную откровенную ночь, его не устроит. Он хочет полностью и без остатка. И в голове Кисопа рождается план, на выполнение которого у него есть всего неделя. Потом будет некогда. И единственным человеком, который может ему помочь, является Химчан.