4. (1/1)

17-ое сентября, 17:40. Прошло всего 10 минут с того момента, как я оказался дома. Впервые за всю жизнь погода оказалась на моей стороне, и потому на третьем часу болтовни Мэтта и Оливера начался ливень. Сайкс, видимо, пожалел меня, потому сказал нам бежать домой, а он уже сам дождётся автобуса.

Получается, что мой день как начался, так и закончился дождём, промокшими кедами, которые и без добавки до сих пор были сырые, спутанными волосами, теперь похожими на гнездо даже больше, чем утром, и ругательствами. Только в этот раз было веселее, ведь я был не один, а также никуда особо не торопился.

Не успели мы толком отбежать от остановки, как Мэтт начал шоркать лужами, чтобы те попадали на меня, оставляя грязные пятна на и так грязной обуви и брюках. Конечно же, в стороне я остаться не мог, поэтому с моей базы полетели бомбы в виде мокрых листьев вперемешку с песком. Да, вот такой вот я жестокий. Смеясь, мы, мокрые и грязные, всё-таки дошли до места, где всегда прощаемся, а дальше разошлись по разным сторонам: Мэтт влево, а я — вправо. Уже ближе к дому я понял, что начинаю замерзать, потому ускорил шаг, и вот я уже как 15 минут стою в ванной, пытаясь расчесать свой веник, которым будто пытались подмести не то что комнату, а подвал. Не удивлюсь, если найду дохлую крысу или ворону, а, может, сразу бомжа. Когда мне наконец удалось распутать очередной комок, зазвучала обожаемая мной "It's My Life" Бона Джови. Это значит, что звонит хорошо знакомый вам психопат, помешанный на очередной своей жертве.— Что, увидел свою великолепную шевелюру, охуел и теперь хочешь, чтобы я пришел и побрил тебя налысо? — Включив громкую связь, я положил телефон на небольшую полочку, что была приделана к зеркалу, и снова взял в руки расчёску.— Судя по всему, у тебя с ней проблем намного больше, раз ты первым делом заговорил о моём произведении искусства! — На том конце раздался смешок.— Да уж, постарался ты на славу... — Как мне показалось, я распутал последний клок и тут же провел по нему расческой, но он оказался не так прост. — Ух, сука! — Уверен, мои же волосы показали мне фигу, когда я зашипел от боли и, резко дернув расчёску, случайно ударил ею рядом висевший шкафчик.— Что, на крысу наткнулся?— Ты не поверишь, но я сам пару минут назад думал, что выловлю кого-нибудь из этого омута. — Отложив расчёску, я начал разбирать клок пальцами, что и делал до этого.— И как улов?— Знаешь... Пока не клюёт. — Усмехнувшись, я-таки распутал клубок волос, а затем снова прошёлся по ним расчёской, выиграв жестокую войну со своими патлами. — Так что ставлю твоей парикмахерской две здезды. — Послышался недовольный вздох. — Что? Поставил бы вообще одну, потому что мне опять жрать нечего, но, так уж и быть, поставлю две. За старания.— Предатель, поставил бы хоть троечку!— А троечку, дорогой мой, ты будешь у химички выпрашивать!

— Да ладно тебе, Энди, ты же не хуже неё!— О, в этом ты в очередной раз убедишься, когда я накачу на тебя авторские права за использование моих бомб против меня же! — Как уже можно было понять по состоянию моих волос, Мэтт тоже начал кидаться листьями. Только у него это получалось намного лучше.— А тебе пора начать ходить на физкультуру, потому что ты даже убежать от меня не смог... Ах, простите, её же ведёт не Мистер Дэвис!

— Сучара! — Возмутился, но и одновременно обрадовался я упоминанию учителя географии.

— Ах, Энтони...! — Мэтт ещё пару раз простонал его имя, а у меня созрела отличная идея.— Ещё раз так сделаешь, и у меня будет, что дать послушать Оливеру вместо рок-групп. — Я начал хихикать, уже представляя реакцию Сайкса.— Идиот!

— Взаимно. Так чего звонил-то? — Взяв телефон с полки, я вышел из ванной и завалился в свою берлогу, чтобы взять полотенце.— Заболтал меня, как одинокая старушка, а теперь спрашивает. — Я фыркнул. — Оливер предложил прошвырнуться завтра по торговому центру после уроков... И, как я понял, в основном всё его внимание будет сосредоточено именно на магазинах вашей тематики, а тут я полный ноль, как ты знаешь.— Что ж, придумаем что-нибудь. А теперь, если вы позволите, я схожу в душ, что советую и вам, дамочка, если не хотите отпугнуть своего самца. — И скинул звонок. Я закинул полотенце на плечо и пошёл к окну, второй раз за день споткнувшись о подушку. Чуть не поцеловав носом подоконник, я всё же успел выставить перед собой руки, тут же выпрямляясь. Раздвинув шторы и открыв окно, запустил в комнату свежий воздух.

Погода была такой же отвратительной. Ничем не отличается от той, что была осенью, забравшей у меня отца и стеревшей из памяти лучшего друга. Тот же запах, свежесть которого теперь заставляла задыхаться. Тот же звук бьющих по коврам из листьев и земле капель. Те же чёрные тучи, омрачняющие всё вокруг.

Я горько усмехнулся, глянув на любимые лица на плакатах. Даже их затронула атмосфера осени, и, омрачнённые ею, они напоминали мне портреты на надгробных камнях. В тот день я со всех сил старался не смотреть на своих близких, а тем более на него и маму, потому часто смотрел по сторонам. Почему-то именно вокруг места папы и Йена были все недовольные лица. Недовольные тем, что мы нарушили их покой. Недовольные тем, что какой-то ебанат смотрит на них. К тому моменту, когда все уже были готовы прощаться с лучшими друзьями, что были не разлей вода всю свою жизнь, и даже смерть не смогла их разделить, а также когда вдалеке показался первый гроб, я не выдержал. Я нёсся мимо искусственных цветов, надгробных камней и крестов. Нёсся дальше от этого мира, не обращая внимания на недовольные взгляды мертвецов. Шелестящий от дождя звук листьев исчез, и я слышал лишь свист ветра. Из-за слёз я не разбирал дороги, каждый раз натыкаясь на калитку или надгробие. Я спотыкался о корни деревьев, пачкал в грязи колени и ладони и тут же утирал руками лицо от мокрых дорожек, оставленных слезами. Хотелось кричать. Спрашивать у каждого, кто был закопан подо мной, почему, зачем они утащили за собой отца.

Падая, я всегда поднимался и продолжал бежать так, будто от этого зависела моя жизнь. Бежать, будто меня кто-то преследовал. На своей спине я чувствовал взгляд... не очередного мертвеца, а полный жизни взгляд. Я слышал где-то вдалеке своё имя, но оно казалось мне чужим, и словно это именно я кого-то зову. Безумно знакомый голос был всё ближе и ближе, пока последние силы не покинули меня, заставив в последний раз упасть на колени.

Сжимая в руках сырую землю и вырывая сорняки с корнем, я задыхался, пытаясь закричать, но слышал только своё частое дыхание и капли дождя, нещадно бьющие по кленовым листьям и надгробиям. Я испуганно взвизгнул, когда на моё плечо легла тёплая рука. Меня словно вернули обратно на землю, и я, тяжело дыша, тут же повернулся, чтобы посмотреть, кто же всё это время бежал за мной и звал. Столкнулся со встревоженным взглядом тёмных глаз, обрамлённых густыми ресницами.— Энди, ты слышишь меня? — Я медленно кивнул, перестав моргать, утопая в его глазах. — Пожалуйста, больше не убегай... Ты же помнишь, что мы всегда говорили друг другу? Оливер взял в свои руки мои ладони, начав поглаживать большим пальцем мои пальцы, всё так же смотря прямо в глаза.

— Никогда не держать всё в себе: всегда рассказывать о том, что беспокоит, а что зажигает внутри фейерверк; делиться идеями и просить помощи... Обязательно выслушать и дать совет; обязательно поддержать, если плохо, и так же радоваться, если хорошо.— Молодец, Ди, всё верно. Лишь полный идиот не поймёт, по какой причине из твоих прекрасных глаз льются слёзы, но я вижу, что ты никак не можешь вырвать из себя крик, поэтому... — Оливер аккуратно переместил руки на мои щёки, убирая прилипшую к ним чёлку за уши. — Ты должен выговориться, чтобы и тебе, и мне стало легче. Ну же. Ощутив на своих щеках тепло, я вспомнил, что именно так держал мое лицо и отец, когда я расстраивался как из-за мелочи, так и из-за существенных проблем... Он всегда говорил, что даже самые незначительные из них нельзя избегать. Говорил, что нужно посмотреть им в глаза, понять, что они не стоят моих волнений, и идти напролом.

Но разве это — тот случай?

Как же я посмотрю в глаза проблеме в виде такой потери?

Увидев моё замешательство, Оливер приподнял мое лицо, заставляя снова посмотреть в его глаза. В такие родные каре-зелёные глаза, всегда смотрящие на меня с таким теплом, что я готов растаять. Оли всегда готов меня поддержать, всегда готов прибежать в самые трудные моменты; готов дать подзатыльник, если нужно, и вселить такую уверенность, что я буду готов горы свернуть... Без него я бы не справился. Без него я — ничто. Я ни за что не потеряю такое сокровище. Обхватив тонкими пальцами запястья лучшего друга, словно он сейчас и правда растворится, оставив меня одного, я снова кивнул, но в этот раз немного увереннее.

— Оли, я... Я правда не понимаю, почему это должно было произойти именно с одними из самых близких нам людей... Они же не сделали ничего плохого, Оли, почему?! Они же любили жизнь и дарили любовь к ней каждому, кто лишь увидит их улыбки и заглянет в их глаза... Да каждый, не раздумывая, подтвердит, что их любили все! Все! Так почему, что пошло не так?!... А мы? Что мы такого сделали? Что...? Все мои эмоции вырвались вместе с криком, нарушающим спокойствие и умерших, и воронов, что толпой взлетели в небо, противно каркая; вырвались вместе со слезами, которых, казалось, уже не осталось.Я опустил голову вниз, на этот раз стараясь отцепить руки Оливера от своего лица. Я очень не хотел, чтобы он видел меня, вечно улыбающегося и смеющегося, с такой кислой миной. Но Сайкс думал иначе. Он, несмотря на мои попытки вырваться, несмотря на мокрую и изляпанную в земле одежду, несмотря на душераздирающие крики, мимолетно чмокнул меня в губы, а затем прижал мою голову к своей груди, заставляя тут же успокоиться и, хватая ртом воздух, чувствовать тепло чужого тела. Его сердце билось совершенно спокойно. Он был уверен как в себе, так и во мне.— Ди, представляешь, насколько грустно им сейчас видеть твоё личико? — Оли начал гладить меня по спине, вызывая табун мурашек своими вечно тёплыми руками. — Где бы они ни были, знай: они всегда верят в нас и желают нам только лучшего. Мы не должны их расстраивать, мы должны показать им, что мы сильные, что мы справимся с любыми трудностями, Ди. Ты согласен? Закрыв глаза, я, согласившись с его словами, закивал, тут же обнимая его ещё крепче, словно стараясь слиться с моим сокровищем воедино.

Внезапно мне стало настолько обидно. Я настолько сильно разозлился, понимая, что человек, который был и до сих пор является для меня самым дорогим на свете, не помнит меня. Так ещё и общается, делится музыкой и обнимает не меня, а моего лучшего, чёрт побери его, друга! Я смотрел на своё отражение в окне, и, пускай оно и было тусклым, я смог увидеть горящее от злости пламя в своих глазах. В своих вечно холодных глазах, которые всегда смотрят на всё с безразличием. Я задумался, нахмурив брови ещё больше: разве такие эмоции должен вызывать Оливер? Вспомнив его тёплую улыбку, из-за которой и мне самому хочется улыбаться, пока не сведёт скулы, такой же тёплый взгляд, который легко растапливал во мне грусть, злость и безразличие ко всему вокруг... Вспомнив, в конце концов, его наитеплейшие руки, которыми он обнимал меня, держал моё лицо и перебирал пряди моих волос, пока я лежал на его коленях, я понял, что такое чудо должно достаться уж точно не Мэтту, вечно перебегающему от парня к парню! Я не хочу, чтобы Оливеру было больно, когда Кин в очередной раз потеряет интерес к очередной своей одержимости, переводя потускневший взгляд с Сайкса на кого-то другого, кто зажжёт его обратно... Да, решать, возможно, не мне, но я не хочу! Так, Энди, возьми себя в руки... Что ты можешь сделать сейчас? Взять и написать Оливеру чистосердечное признание? Сказать Мэтту всю правду и отказать в помощи? А вспомнит ли Оливер меня вообще? А поймет ли Мэтт?... Честно — сейчас я даже не уверен, что Оливер остался прежним после смерти отца и переезда в Америку, смысл которого я до сих пор не могу понять. Может, он уже понял кто я с самого начала, но не хочет ворошить прошлое, да и Мэтт ему приглянулся, потому он и не выдаёт себя?

Да, как бы мне не хотелось сейчас узнать всё и сразу, но это кажется мне невозможным... Остаётся, разве что, просто плыть по течению. Когда-нибудь я смогу сам управлять своей судьбой, но сейчас ещё не то время... Когда в комнате стало уж совсем холодно, я закрыл окно. И не успел дойти до ванной, как мне пришло сообщение от Мэтта, которое я решил не смотреть, пока не залезу в воду. Положив полотенце на сухую раковину, включил кран в ванне и, отрегулировав температуру воды, заткнул сливное отверстие пробкой. Не знаю, я такой долбоёб, или это, в принципе, нормально для парней, но я обожаю пену для ванн, поэтому и в этот раз обойтись без неё не смог.

Подошёл обратно к зеркалу, чтоб собрать волосы в небольшой хвост, и внезапно вспомнил, что забыл про турку на плите. На бегу заканчивая разбираться с волосами, влетел в такой любимый моим правым мизинцем угол лестничных перил. Ну, а как же без этого. Естественно, спустившись на кухню и увидев состояние плиты в результате моего склероза, было понятно, что я остался без кофе. Сколько он вообще варился? Полчаса? Хорошо ещё, что газ вырубился, когда кофе попытался добежать до лестницы, чтоб зайти ко мне и настучать по башке той же туркой, из которой убежал. Более-менее привёл в порядок плиту, сказав себе, что до конца разберусь с ней после душа, а если опять забуду, то уже утром.

Поднявшись обратно в ванную и захватив перед этим телефон, я разделся и залез в воду, что набралась уже почти до нужного уровня, пока я убирал свинарник за устроившим бунт кофе.Мэтт Кин: Чувак, помнишь же, как ты охеренно переписывался с Парди, сидя с моего аккаунта? Ой, ну конечно помнишь, не я же лохонулся тогда с видеозвонком.)) Так вот, номер ты знаешь, а новый пароль такой: БирсакПожалуйстаПомоги. За работу!Энди Сикс: да чтоб тебя химичка завалила в этом году, чел.