Глава 13. Марафон! Часть 2. Чем всё это кончилось. (2/2)

– Чего застыли?! - гаркнула Акане. Саотоме и Хибики разинули рот. - Может, врача? - резко обернувшись к волшебнице, спросила она. Та энергично замотала головой.

– Нет, ей просто нужно домой, - быстро и отрывисто ответила Люси. - Кто-нибудь знает, где живёт Миса-тян? - и она устремила испепеляющий взгляд на остальных. Думаю, излишне говорить, что в такой суматохе не каждый смог бы вспомнить собственного имени, не то что адрес одноклассницы.

Очаг борьбы был локализован, конечно, не самым убедительным образом, но тем не менее.

Тёртый калач пытаясь найти ту заветную однокомнатную квартирку, выделенную Мисе в городе Бог знает кем Бог знает откуда, друзья исколесили всё в радиусе нескольких километров, пока Роза Томас не пискнула, точно ей в голову прилетело чем-то тяжёлым и, ничего не объяснив, поволокла остальных в неизвестном им направлении. Позднее она объяснила столь внезапное чудесное озарение тем, что внезапно инициативу перехватили её ноги, выведя её туда, куда не смогла вывести голова. Так или иначе, остальным это было без разницы, открытым оставался вопрос, что делать дальше.

Оказавшись около двери в квартиру, спохватились, что ключи остались в школе, и попасть внутрь шансов у них никаких. Тогда Харухи выступила вперёд с твёрдым намерением взять кирпич, ?зафигачить им как следует в стекло? и влезть в квартиру. Едва она закрыла рот, как Лайт воспротивился этой безрассудной затее, заявив, что это второй этаж, а становиться малолетним преступником с его положением ему не очень-то хотелось. Пусть с неохотой, Судзумии пришлось кивнуть, хотя вид у неё был по крайней мере оскорблённый. Она напоминала ребёнка, которому отказали в покупке игрушки, ссылаясь на то, что она, дескать, слишком дорогая. И тут на помощь ребятам (Миса уже давно находилась без чувств, и Люси бы не удивилась, если бы к тому моменту, как они бы нашли её квартиру и внесли бы её туда, в этом уже не было бы необходимости) пришла всемогущая, великая и ужасная Юки Нагато.

Эдвард уступил ей дорогу, словно бы та была императрицей Юки Первой, шествовавшей к своей опочивальней. Инопланетянка вплотную приблизилась к двери и, взявшись за ручку, быстро-быстро произнесла какие-то слова, которые даже при большом желании нельзя было разобрать. Микуру Асахина, как заворожённая, смотрела на Нагато, и во взгляде её читалось нечто среднее между восторгом, восхищением и благоговейным страхом. Спустя несколько секунд Юки отошла в сторону и, устремив невесть куда свой бесстрастный взгляд, проговорила одними губами: ?Вот?, и компания прошествовала в небольшую квартирку, больше напоминавшую коморку, но располагающей всем, что было необходимо для жизни. Харухи окинула Нагато поощряющим взором, молодца, мол.

Люси тут же кинулась к раковине, оторвав от полотенца небольшой лоскут и намочив его холодной водой. Акане и Дождия между тем помогли Мисе прилечь на её футон (кровать, учитывая габариты жилплощади, она себе позволить не могла), после чего обе уселись рядом. Уинри отыскала в камодике градусник и таблетки от головы, после чего чинно доложила Сердоболии о состоянии больной: тридцать девять, вся вспотела, кашляет. Волшебница долго хмурилась, выжимая над раковиной некогда полотенце, а затем направилась к футону. Парни (Рёга тем временем уже успели потерять между Карлом Марксом и Композиторами Воробьёвами) отступили к двери, боясь сделать хоть одно лишнее движение, дабы не мешать девушкам выполнять все процедуры. Вид сосредоточенной Люси вызывал у Лайта какое-то смешанное чувство уважения и насмешки.

– А у неё раньше такое бывало? - вдруг спросила она, укладывая Мисе на лоб холодный компресс.

– Что?.. - опомнился Ягами, словно бы очнувшись от своих мыслей. - А, да. В средней школе постоянно болела. Даже в больнице лежала, вроде. Мы тогда с ней и... - фразу он не закончил, потому что вовремя сообразил, чем может обернуться для него его длинный язык.

– Тогда вы с ней и познакомились? - помог Эдвард, и Лайт уже было хотел кинуть на него уничтожающий взгляд, но что-то его остановило. - А что тогда произошло? Может, расскажешь, пока мы все тут...? - Нечто в груди подскочило, давя на голову, в которой вдруг вихрем пронёсся ураган мыслей.

Он ничего не мог с собой поделать. В какой-то момент отличник напрочь позабыл, где находится.

Ты любишь эту школу? Вот я очень-очень люблю... Но ведь всё здесь когда-нибудь изменится. Счастье, радость и всё остальное. Однажды всему этому придёт конец. Способен ли ты, смирившись, полюбить это место?Я дам тебе своё благословение, Лайт!Почувствовав на себе выжидающие взгляды одноклассником, Ягами на секунду замялся, после чего ответил неопределённо:– Да ничего такого, вроде...

– А кто такой этот Рёга? - вдруг спросила Харухи, и Кён едва удержался, чтобы не напомнить, что это не совсем подходящая тема для разговора в данный момент. Впрочем, вовремя вспомнив, что Судзумия не придаёт значение поступающей от него информации, и в случае, если он всё же решится открыть рот, она отмахнётся от него, как от мухи, и ещё, чего доброго, ему прилетит в глаз, парень благоразумно промолчал. - Столько времени на него убили! Ну и ты хорош, конечно, - внезапно выпалила она, оборачиваясь к Ранме, - надо было сразу его мочить — дуэль, она и есть дуэль! – и нечего рассусоливать! Ногой в пах, – и дело с концом!

Лайт едва удержался от смешка, ибо припомнил тот день, когда они всей семьёй отправились на инструктаж по технике безопасности и вообще ориентиру в доселе неведанных им землях, об этом я, кажется, уже упоминала. Слова Харухи напомнили ему одну из офицеров, ту, что на вид вмещала сразу четверых, которая вещала своим странным, томным, но жёстким голосом о том, как надо в России дожидаться такси (этот совет сразу не вызвал у Лайта доверия), а необходимо это было по причине того (про то, что Россия — опасная, тяжёлая страна, я вообще молчу!), что могут нагрянуть КГБ (которое в принципе, по её словам, никуда не делось), скрутить вас и отправить куда-нибудь к чёрту на куличики, а потому, в случае, если возникнут подобные прецеденты... женщина выразительно повернулась к впечатлённой до глубины души публике и крикнула: ?Ногою в пах!? После этого посапывающая на плече отца Саю вдруг оживилась, защебетав: ?Чего? Кого ногою? Кого, пап, ногою??

Не мог же Ранма начать объяснять дурной Харухи, что всё намного серьёзней, чем может показаться на первый взгляд, и что дерётся он с Рёгой по особым принципам, и что весь его пот направлен по имя боевого искусства, и что он готов пожертвовать ради этого своей жизнью. Говорить обо всём этом Судзумии было решительно бесполезно, она слышала лишь то, что ей хотелось бы услышать. Девушка всё стояла, устремив на Саотоме свой цепкий, но невыносимый взгляд, после чего тот неуверенно промямлил что-то про одноклассников. Когда избавиться от назойливой Харухи таким образом не удалось, он наконец тяжело вздохнул и пустился в скудное, но, наконец, членораздельное повествование:– Ну, в общем, мы в средней школе вроде как вместе учились... - и он почесал затылок. - Потом я... как бы сказать... забрал вместо него последнюю булку с карри. У него тогда аж слёзы выступили от обиды. Ну, он вызвал меня на поединок...

– Из-за этого? - недоверчиво осведомился Мелло, сдвинув брови. - Из-за булки?

– Нет, - коротко ответила Акане прежде, чем Ранма успел вставить слово. - Там была ещё булка с лапшой, булка с дыней, котлета, бутерброд с рыбой, пирожок с мясом, пирожок с водорослями...– Ну и что?! - перебил её Саотоме, заметив игривую усмешку на лице невесты. - Не надо было столько раз мне продувать!– ...и он вызвал тебя на поединок? - всё с той же спокойной безмятежной улыбкой спросил Ицки Коидзуми, стоящий около двери.

– Ну да, - ответил Ранма. - В общем... Рёга, он правое от левого не отличает. У него какой-то врождённый-хронический, а фиг его знает, топографический кретинизм. Вся семья мучается, они там годами не видятся потому, что дорогу к дому найти не могут.

– Какой кошмар! - вставила Дождия.

– Короче, он вызвал меня на бой, а бой назначил на пустыре, к которому от его дома вела прямая дорога, метров пятьсот. Ну, кто угодно, даже ребёнок дойдёт и не споткнётся. Ну, я пришёл, а его нет. Три дня его там прождал, на четвёртый день плюнул и пошёл домой, - закончил Ранма, выдохнув. А немного погодя добавил: - А потом он на меня, мол, я сбежал с поединка, я трус, бла-бла!.. Да ещё и в Акане влюблён по уши! Тоже мне, свинья недорезанная!

– Ранма! - вскинулась Тендо и в три прыжка оказалась около жениха. - Не говори глупостей. Что ещё за ?по уши влюблён?? То, что ты меня ревнуешь, ещё ни о чём не говорит!– Чего?! - взвился Саотоме. - Это я-то ревную?! Ты нос-то не задирай!

– Молча-а-а-а-а-а-а-ать! - гаркнула Уинри, уперев руки в бока и встав во весь рост около футона Мисы. Даже сидящая рядом Люси, которая, судя по всему, позицию подруги разделяла, слегка прикрыла уши. Так или иначе, заткнулись все. - У нас тут больная, ей нужен покой, а вы отношения выясняете. Этим можете заняться и за дверью.

Зная свою девушку как нельзя лучше, Эдвард мысленно надеялся, что друзьям хватит благоразумия ей не перечить, и, да возблагодарим же Небо, им хватило. Над комнатой повисла неловкая пауза, которую нарушила, как это ни странно, Микуру:– Э-это... наверное, кто-нибудь должен остаться и помочь Мисе-сан, пока она не очнётся.

Все с радостью поддержали это предложение, и на этот раз поощряющий, заряжающий (а на самом деле пугающий) взгляд Харухи достался ей. Без фанфары лишних голосований, разборок и митингов, единодушно решили, что Уинри и Люси остаются, покуда Миса не придёт в более-менее божеское состояние, в то время как остальные поедут обратно, закончат марафон и насладятся столь возжелаемым с новой силой супом, хотя о последнем в стенах квартиры умолчали. Кён даже неосмотрительно предложил доехать до конца и притвориться, будто бы они и впрямь пробежали весь условленный путь, но, увы, этот номер всё равно бы не прошёл. Маршрут, видимо, действительно составляли скрупулёзно, исключив всяческие лазейки для сачком (?От души постаралась, рыжая бестия!? - думал Эд).Вновь засучив рукава и стиснув зубы, процессия двинулась по маршруту, и с минут десять все молчали, покуда впереди не забрезжали знакомые им затылки. Судя по тому, как недалеко они забрались за это время, стало понятно, что приключений сегодня хватило всем выше крыши. Рассказывать друг другу о своих достижениях не было никакого желания, а потому путь продолжили в угнетающей тишине. Рюзаки и Эльза как ни в чём ни бывало трусили где-то сбоку, разглядывая добычу с выражение абсолютного одобрения. Лен зарёкся к пирожным больше близко не подходить. Пробегая мимо парка, ребята вдруг внезапно вспомнили про Йо и про то, что не разу не видели его бегущим, и в следующую секунду увидели его на другом конце дороги, орущим: ?Стрит флэш-рояль! Рояль! Роя-а-аль!!!? Все предпочли сделать вид, что сцены этой, исполненной драматизмом, не заметили, а между тем каждый мысленно прикинул скольких пропущенных завтраков, обедов и ужинов будет стоить Асакуре его невинная шалость.

Где-то впереди они заприметили огромное розовое пятно, которое качалось из стороны в сторону, словно маятник у огромных часов, но не все сразу поняли, что это была Аюми. Маленького для своего возраста (а была она ровесница Трея и Лена) роста она поразительно легко семенила по дороге, подпрыгивая через каждый шаг, и из всей её фигуры пёрла необычайная бодрость духом. Хикари всегда довольно быстро бегала, перебирая белыми лёгкими ножками и перемахивая через любой забор, если обстоятельства того требовали. Она бежала, не замечая ничего вокруг, и то и дело издавала странные звуки (как и положено отаку), в перерывах между которыми сквозило хоть что-то понятное и членораздельное: ?Вро-о-й! Ты, мусор!?, ?Я накажу тебя по имя моего мясокомбината, мерзавец!?, ?Я есть святой сёгун Вариус!?, ?Лунная клизма, дай мне силу!? и много другое в таком духе. Оставалось лишь догадываться, что за всей этой галиматьёй скрывалось.

И вот наконец показалась школа, и с каждым шагом она становилась всё ближе. Пожалуй, это был первый раз в памяти Трея, когда он всей душой своей желал побыстрее там оказаться. В воздухе уже начал витать аромат фасолевого супа, совместных трудов Рио и Брока, и чем ближе к школе процессия приближалась, тем выразительней был запах, прочно овладеющий сознанием наших героев. Судя по тому, сколько народу стояло вокруг здания, они пришли одними из последних, и в душу некоторых закралось смутное подозрение, что супу-то заслуженного с печеньем им не перепадёт, что вызвало бурную волну возмущения и негодования. В общем, всё было бы даже ничего, но тут прозвучало роковое:– А супу точно всем хватит?.. - неосмотрительно и неосторожно бякнул Мэтт, которому на еду было по крайней мере наплевать.

Хоро-хоро и Эд взволнованно переглянулись. Краем глаза заметивший это Лайт быстро понял, что добром это не кончится.

– Так не пойдёт! - воскликнул Эдвард, рванув с места, словно подстёгнутый кнутом жеребец.

– Точно! - подхватил Хорокеу, поравнявшись с Элриком, и теперь они оба мчались к финишу, точно не ныли от усталости минуту назад.

– Вот что называется ?вторым дыханием?, - равнодушно заметил Ниа, флегматично разглядывая стремительно удаляющиеся спины одноклассников и стараясь не слышать их оглушительный воплей, разносившихся, дай Бог, только до двух соседних школ: ?Печеньки! Пече-е-еньки! Пече-е-е-е-е-е-е-еньки!!!?– Господи, Эд! - в какой-то момент не менее уставший Лайт просто не выдержал, и прокричал срывающимся голосом, больше походящим на стон: - Неужели этот кусок рисового теста так для тебя важен?!

На реакцию Эдварда рассчитывать было глупо, а потому Ягами ничего другого не оставалось как замолчать. Альфонс продолжал бежать со своим обычным непринуждённо-меланхоличным выражением, хотя где-то на лице у него всё равно было написано: ?Ну какой всё-таки непутёвый брат мне достался...? И если бы здесь была Уинри, отличник был в этом убеждён, у неё были бы примерно то же самое, разве что более раскованными словами. Сам Лайт уже давно потерял всякий аппетит, а потому какой-то там дурацкий суп не представлял для него ценности, разве что против чая Хитоми он бы не возражал. Эльзе и Рюзаки было точно не до супов. Они по-прежнему на ходу жевали пирожное (пожалуй, это смело можно причислить с перечню их необыкновенных способностей), наслаждаясь каждым кусочком. Наверное, немало важную роль играла и их бесплатность.

До финиша оставались считанные метры, когда позади послышался до боли знакомый шум, смутно напоминающий тот, что друзья уже слышали сегодня, не дале как тогда, когда пробегали проспект. Никто даже не стал оборачиваться, считая это слишком большой обузой. И так было понятно, что бегут Нацу и Грей. Загадкой оставалось лишь то, почему они бегут одними из последних, если на бешенной скорости рвались вперёд пару часов назад. Вопрос остался неозвученным, зато ответ не заставил себя долго ждать:– Обгоню! Я обгоню тебя, извращенец замороженный! - вопил Драгнил, и по тому, как он перебирал ноги, стало ясно, что если бы он обратил хоть какое-то внимания на их неистовые движения, то тут же бы рухнул.

– Да ладно?! - не глядя на убийцу драконов, вопрошал Фулбастер. - А ты попытайся, головешка узкоглазая!

– Сволочь, Грей! - кричал саламандр. - КАКОГО ХЕРА ТЫ СТОЛКНУЛ МЕНЯ В ЛЮК, А?!– ПОД НОГИ СМОТРЕТЬ НАДО, ДЕБИЛ! - не отступался маг льда.И так далее, и так далее. Непонятным оставалось одно: почему Грей, видя, что его соперник нокаутирован, ибо случайно (или ещё как-то, впрочем, это не столь важно) оказался в канализационном люке, не побежал дальше. На этот счёт с той поры существуют две легенды. Одна очень романтическая, напоминающая средневековые сказания о доблестных рыцарях, их кодексах чести и подвигах: Фулбастер, будучи волшебником Хвоста Феи (что весьма весомо в данном случае) не мог оставить своего товарища в беде, а потому, хоть и причитая, и,возможно, не всегда цензурно, помог ему выбраться, и только после этого борьба возобновилась. Этой легенды придерживалась Дождия и ещё несколько человек, считающих Грея образцом честности и высоких моральных ценностей. Вторая же, не менее романтическая, которой придерживались все остальные, и Лайт был одним из первых: Грей просто остался, чтобы поржать и подколоть Нацу, считая свою победу чем-то само собой разумеющимся, и требующим лишь немного времени. Что из этого является правдой, увы, узнать нам так и не придётся.

И когда финишная черта оказалась позади, Лайту вдруг показалось, что даже небо стало как-то пояснее. Спустя некоторое время он уже сидел рядом с Эдвардом и Лайсергом на скамейке, неторопливо хлебая свою тарелку, хотя особо не чувствовал вкуса. Что-то непонятное гложило его, не давая пропихнуть кусок в горло, и Ягами подозревал, что связано это было не только с Мисой и её внезапной болезнью, или его проблемами со сном, или недопониманием со стороны семьи. И это тоже, разумеется, но было и ещё кое-что. Что-то, что уже давно не давало отличнику покоя и всё больше разжигало в нём любопытство. Элрик предложил ему быть друзьями, но Лайт совершенно ничего о нём не знал, кроме того, что он довольно умён, спортивен, падок на приключения и встречается с Уинри. Где его семья? Откуда он вообще? Почему у него вместо ноги — протез? Откуда у него этот кошмарный шрам на правом плече?..– Слушай, Эд... - почти шёпотом сказал Лайт, остановив ложку на полпути ко рту. Эдвард, который сейчас ни о чём, кроме супа, не мог думать, не сразу понял, что обращаются к нему, а когда сообразил, обернулся к Ягами и спросил оживлённо:– Чего такое, мась?

Лайт молчал, а Эд его не торопил. Он знал, как иногда бывает трудно нормально выразить свою мысль.

– Да так, ерунда, - сказал в конце концов Ягами после продолжительной паузы. - Проехали. Забудь. - И снова уставился ничего не выражающим взглядом в тарелку. Элрик долго разглядывал его, словно пытаясь найти за что ухватиться, чтобы тот всё же рассказал, чего чает его сердце.

Проблема заключалась в том, что Лайт не знал, чего. В последнее время он стал замечать, что вообще не знает, чего хочет. Вернее, ему казалось, что знает, но всё было не то. Всё было не как-то не так... Чем дольше Ягами ходил в эту школу, тем больше ему казалось, что что-то не так. Дело было даже не столько в инопланетянах, гостях из будущего, экстрасенсах, алхимиках, шаманах, волшебниках. Дело было в чём-то другом. Отличник начал подозревать, что дело в нём самом, где конкретно, он даже близко не представлял, но чувствовал, как с каждым днём пропасть недопонимания, притворства, лицемерия и лжи разверзается между ним и его родной семьёй, и что он понятия не имеет, что с этим делать, и стоит ли вообще что-нибудь делать. Чем больше он думал об этом, тем прочнее поселялось в нём ощущение равнодушия ко всему и безнадёги.

В общем, если учесть, что все остались живы-здоровы (ну, относительно, конечно, скорее, просто живы), марафон прошёл без происшествий. Мисти, глядя на пыхтящих учеников, была, видимо, очень довольна, её улыбка сияла ярче, чем штук десять солнц, даже унылый вид старого здания школы и серого, нависшего над городом, неба не мог испортить этой чудной картины всеобщего труда и этой ?прекрасной усталости после плодородного дня?. Марафон закончился, а вместе с тем и закончился этот ужасный утомительный день, принёсший кучу ненужных хлопот и проблем, которых и без того было выше крыши.

Эдвард с остальными ушёл домой страшно гордый. Лайт же плёлся к себе с заранее отрепетированной речёвкой о том, как всё было нормально, хотя погода, конечно, оставляет желать лучшего, но чего же мы ждём от ?опасной, тяжёлой страны?. Наспех закинув куртку с шкаф, Ягами с разбегу плюхнулся на кровать, давая конечностям вдоволь настонаться после продолжительного бега (парень был готов поспорить, что если бы в средней школе не занимался теннисом, боль сейчас была бы просто невыносимой). Пожалуй, на сегодня тяжких гнетущих мыслей хватит, можно подумать о чём-нибудь приятном и наконец заснуть, и спать, спать, спать...

У каждого, разумеется, есть свой скелет в шкафу, люди, они на то и люди. Лайт недовольно поморщился. Нет. Нельзя вспоминать того унижения. Никогда. И об этом никто не узнает, потому что он никому не расскажет. У каждого своя тайна и свои причины хранить её в сохранности и нерушимости.

Но при воспоминание об этом кошмарном, огромном, страшном шраме у Эдварда на плече у Лайта всегда сжимается сердце.