Глава 24. Ты не хотел причинять мне боль, но посмотри, насколько глубока моя рана (1/1)

Монотонное тиканье настенных часов, шелест бумаги на столе, чьи-то голоса, доносившиеся с улицы через открытую форточку?— все это было так обыденно, все это навевало смертельную тоску на Альфреда Соломонса, который успел пожалеть, что одно из его желаний сбылось, и теперь он являлся порядочным гражданином, зарабатывающим на жизнь честным образом.Правильная, спокойная жизнь без подпольных боев медленно, но верно убивала Соломонса. Он прекрасно осознавал, что погибнуть на ринге шансов было гораздо больше или, как минимум, получить несовместимую с полноценной жизнью травму, но это казалось куда более радужной перспективой, чем однообразие пять дней в неделю с девяти утра до пяти вечера.—?Ох, дорогой, я считаю, что в твоем возрасте уже пора иметь семью и как минимум одного ребенка. —?Пожилая женщина в очках, сидя за столом в своем небольшом светлом кабинете, перебирала какие-то бумажки, словно искала среди них какую-то невероятно важную записку. —?Вот у меня в твои годы уже были дети, а в сорок лет я впервые взяла на руки внука.Альфред Соломонс стоял напротив с закрытыми глазами, пытался дышать ровно, всеми силами сохранять спокойствие. Его руки дрожали, потому он прижимал к груди какую-то папку, словно она была самой ценной вещью в его жизни. На деле он лишь пытался не показывать женщине свое истинное состояние.Его новый работодатель?— миссис Смит?— дама в возрасте, которая была ответственна за местное почтовое отделение, уже почти год без устали учила своего подопечного жизни.Ее не смущало, что новый работник был на две головы выше любого из немногочисленных сотрудников этого отделения. Что все его лицо и другие открытые участки тела были исполосованы старыми шрамами, а сверху многие из них перекрывали татуировки. Она ничуть не боялась оставаться наедине с этой горой мышц, давать задания и командовать, несмотря на то, что догадывалась о его не совсем порядочной жизни в прошлом. Его пронизывающий уставший взгляд лишь подтверждал теорию о том, что ему пришлось многое пережить, и что он, невзирая ни на что, скучает по старым временам и уличным, как казалось миссис Смит, разборкам. Иначе откуда у этого молодого человека могли появиться подобные отметины на теле?После рейда в спортивном зале, случившегося еще в прошлом году, Соломонсу пришлось искать новую работу: почтовое отделение?— наводка Шерлока?— было единственным подходящим на тот момент вариантом. Альфред не мог знать, что временная работа превратится в постоянную, из-за чего он будет медленно затухать: рутина его уничтожала.Алекса, теперь уже бывшего владельца спортивного зала, посадили в тюрьму, а за его плечами, как чуть позже выяснил Алфи, были и другие преступления помимо проведения нелегальных боев: торговля наркотиками и оружием?— прямая дорога за решетку. За плечами же Соломонса были грехи и похуже, о которых никто из правоохранительных органов не знал, но знала судьба, которая устроила Альфреду персональный ад на земле в одном из почтовых отделений в компании миссис Смит и прочих до невозможности надоедливых личностей, которые даже на секунду не задумывались о том, что Майкл Питерсон может быть опасен для них.Альфред не знал наверняка, мог ли он отправиться за решетку следом за Алексом или нет, но ему казалось, что лучше бы так оно и произошло: он был готов на все, лишь бы избежать однообразия и скуки. Будучи заключенным, знаешь, что у тебя нет других перспектив, и ты вынужден жить по строгим правилам, а работая на почте, понимаешь, что фактически ты свободный гражданин, что вокруг так много возможностей, так много рабочих мест?— и туда нет входа. Не для таких, как Альфред Соломонс.Его воротило от миссис Смит и ее постоянных рассказов о внуках, от бесед про садоводство, от нравоучений касательно скорейшего поиска избранницы. Рабочий день тянулся целую вечность, а посетителей толком и не было?— лишь два-три человека в день пользовались почтовыми услугами. Исключением были лишь предпраздничные дни.В тот день, как и обычно, не происходило ничего особенного, а потому Соломонсу пришлось разбираться с документацией вместе с миссис Смит, пока за кассой сидела его напарница по имени Энид, которая обычно листала какие-то журналы и не заботилась о том, что бесцельно тратит жизнь на этой бесперспективной работе за гроши. В отличие от Альфреда, она не пыталась что-то изменить, не показывала всем своим видом, что ей что-то не нравится.—?Знаешь, Майкл, очень важно не упустить свою судьбу. Всех порядочных девушек расхватывают только так. —?Миссис Смит с победной искрой во взгляде выудила нужную бумажку из кипы документов, аккуратно сложила пополам и положила в конверт, после чего убрала в ящик стола. —?У тебя есть все шансы найти жену, да хоть на рабочем месте! Посмотри на Энид, она твоя ровесница, и вы работаете с ней в одну смену. Разве это не знак свыше?Соломонс шумно выдохнул через нос, в одну секунду ощутив необъяснимое желание сделать все что угодно, лишь бы вернуться в Лигу Теней. Он скучал по временам, когда никто не расшатывал его нервную систему бесполезными спорами и просьбами, как в случае с Холмсом, когда никто не пытался навязать семейные ценности и привить любовь к грядкам, как миссис Смит.—?Тебе нужно только приодеться поприличнее и сбрить усы?— сразу станешь завидным женихом. —?Миссис Смит встала со своего рабочего места и подошла к Майклу, отчего тот невольно сделал шаг назад: находиться рядом с этой с виду безобидной дамой было невыносимо. —?Да, от растительности на лице тебе точно нужно избавиться. А пока будь добр, отнеси все эти бумаги в кладовую, они нам больше не понадобятся.Соломонс как можно скорее сгреб документы со стола и словно ошпаренный направился прочь из кабинета. Ему казалось, что он попал в цирк, из которого не мог выбраться. Если вначале это было забавным, то теперь он молил Бога, чтобы тот устроил ему встречу с другим организатором подпольных боев?— сам он не мог этим заниматься, ведь в таком деле нужны связи и знания, кто готов выйти на ринг, кто больше заплатит, кто точно не вызовет копов в разгар поединка.В этом Богом забытом почтовом отделении Соломонс получал совсем ничего, и он, как и в самом начале знакомства с Холмсом, не мог платить долю за квартиру, не мог ходить за продуктами за свои деньги?— Альфред вновь зависел от Холмса, хотя тот, будучи с головой погруженным в учебу и работу, кажется, был не в курсе всех финансовых изменений.Желание ограбить почтовое отделение, а затем сбежать подальше в новую, лучшую жизнь, не оставляло Соломонса в покое.***Талия с трудом разлепила глаза, обнаружив себя не в кровати, а согнувшейся пополам за письменным столом. Судя по ужасно тянущей пояснице, затекшим рукам и шее, она уже как минимум несколько часов проспала в подобной позе, что было неудивительно.Почти за полтора года университетской жизни Талия превратилась в ходячего мертвеца, сутками напролет зубрила материал, осознанно отказываясь от всех прелестей студенческой жизни: вечеринки, наркотики, отношения, секс?— все это ее не интересовало, она пошла абсолютно другим путем, нежели многие ее одногруппники.Подобное отношение Талии к учебе дало свои плоды: несмотря на трудности, она находилась в списке лучших студентов, в то время как некоторых ее сокурсников отчислили еще после первого учебного года, другие же непонятно каким образом держались на плаву, но также были близки к провалу.Талия не смела в чем-то их обвинять или презирать. Она знала, что в будущем многим из этих ребят помогут родители, а девушки с высокой вероятностью удачно выйдут замуж. В конце концов, родители вновь заплатят приличную сумму денег, чтобы с позором отчисленного из университета отпрыска взяли обратно.Талия жила по другим принципам, прекрасно осознавала, что помощи ей ждать не от кого: она желала быть независимой от отца, в будущем не связывать жизнь с Лигой Теней?— все это помогало ей двигаться дальше, жертвовать увлечениями, свободным временем и даже сном.Сквозь боль размяв шею, Талия с огромным трудом встала из-за стола, первым же делом направилась в сторону зеркала, в отражении которого рассмотрела огромную красную полосу на лбу от долгого лежания на твердой поверхности, растекшуюся тушь и растрепанный пучок на голове. На часах было десять утра, что означало лишь одно: она уже опоздала к первой паре.Талия выругалась про себя, направилась прямиком на кухню, услышав оттуда звуки льющейся воды.—?Какого хрена ты не разбудил меня?—?И тебе доброе утро. —?Доминик Кобб одной рукой размешивал сахар в кружке, другой?— что-то писал в тетради. —?Ты себя в зеркало видела? Я подумал, что ничего не случится, если ты хоть раз поспишь на час дольше, чем обычно.—?Значит, в том, что я не могу разогнуть шею, следует винить тебя? —?Талия едва заметно усмехнулась, после чего ушла в сторону ванной?— нужно было срочно привести себя в порядок и бежать на учебу.Хитрость и расчетливость Талии, несмотря на отсутствие времени, никуда не делись, потому она убила двух зайцев одновременно: Доминик Кобб стал не только близким другом, которому можно было пожаловаться на проблемы или учебу, но и отличным вариантом для отношений без обязательств?— что устраивало Кобба ничуть не меньше.Талия училась на втором курсе, Доминик?— на пятом. У них не было ни сил, ни желания тратить свои ресурсы на что-либо, кроме учебы и работы, но порой им, как и простым смертным, требовалось снимать стресс проверенным способом, не тратить при этом драгоценное время на ухаживания, подарки и прочую ересь. Так хорошо иметь партнера, который полностью разделяет твои потребности и взгляды на жизнь.В первое время после начала отношений с Домом ей было противно от самой себя?— она знала, что может больше никогда не увидеть Соломонса, но при этом не могла так просто смириться с мыслью, что будет делить постель с другим мужчиной. Однако стресс и потребности однажды сделали свое дело, избавили Талию от мук совести.Именно по этой причине они стали жить вместе, хотя официально Доминик числился студентом, который проживал в кампусе и занимал чье-то место. Он не уговаривал Талию впустить его к себе, но при этом и не отказался от выпавшей возможности переехать в более комфортные условия: работа над делом отца отнимала очень много времени и требовала полной тишины, чего в общежитии обычно не наблюдалось. С другой стороны, там всегда можно было найти подопытных, которые были заинтересованы в проведении сеансов гипноза, хотя и считали Кобба клоуном, который тратил время на какую-то чушь и всерьез верил в нечто паранормальное. Тем не менее, добровольцы всегда находились.Талия в дела Доминика почти не лезла?— по полдня пропадала на занятиях, по вечерам делала домашнее задание, хотя ее голову не покидали воспоминания многолетней давности: Майлз Кобб однажды поплатился за свою идею. Могла ли такая же участь ожидать и Кобба-младшего, который так и не узнал правду про тот злополучный день, когда Ра’с аль Гул и Сайто убили Майлза, тем самым перевернув жизнь Дома с ног на голову?Талия не могла понять, как Ра’с аль Гул абсолютно без зазрения совести смотрел в глаза Доминику, как изредка общался с его матерью. Она не знала, что на самом деле творилось у него на душе, но изо дня в день все больше склонялась к мнению, что Ра’су на самом деле было плевать, что он разрушил очередную судьбу, лишил ребенка семьи.Вместе с тем Талия до сих пор не могла простить Ра’с аль Гула и за Алфи: прошло уже так много времени после того рокового дня в общине, но глубокая обида и ненависть по отношению к Дюкарду до сих пор сидели в сознании, не позволяли ей смириться с положением дел.Дюкард приезжал к Талии раз в месяц, передавал деньги, какие-то вещи, из раза в раз надеялся, что дочь его простит, забудет о конфликте и смирится с тем, что прошлое уже не изменить. Были ли это глупые надежды, или же Талия на самом деле была близка к тому, чтобы принять извинения отца за содеянное? Как однажды сказал Сайто, Ра’с аль Гул поступил подобным образом с Алфи лишь ради ее защиты.Талия не хотела признаваться, но, несмотря на все негативные чувства в адрес Дюкарда, она все же стала скучать по нему, в какой-то момент даже начала испытывать угрызения совести, что так долго игнорировала его и вела себя столь отвратительным образом.Смена обстановки, новые знакомства, другая жизнь помогли Талии переосмыслить ситуацию, первой предпринять попытки выйти на контакт, хотя она знала, что рано или поздно разговор зайдет о Соломонсе, и тогда все начнется сначала.Стоило ли на самом деле обсудить с Дюкардом ситуацию и поставить точку в этой мучительной для всех истории? Талии казалось, что настало подходящее для этого время.Уже перед выходом из квартиры она кинула Доминику, который продолжал пить неизвестно какую кружку кофе за столом:—?Сегодня вечером должен приехать отец.—?Тогда, пожалуй, я переночую у себя. —?Дом вышел с кухни, все еще держа в руках кружку. —?Сайто будет с ним?—?Думаю, нет. —?Талия уже открыла дверь, но в последний момент остановилась и взглянула на Кобба. —?Зачем он тебе?—?Просто спросил. Пока. —?Он непринужденно помахал Талии рукой, буквально выпроводил ее за порог, после чего закрыл дверь и вернулся на кухню к своим записям.Найденная на дне одной из коробок записка Майлза Кобба не давала Доминику покоя. Он не мог спросить лично у Ра’с аль Гула, каким образом Лига Теней была причастна к смерти его отца, но он верил, что ответ на этот вопрос даст Сайто?— с ним было легче общаться.Дело оставалось лишь за малым: молиться, что у него получится однажды встретиться с Сайто наедине.***—?Я чувствую, как медленно умираю. —?Алфи развалился на диване с закрытыми глазами, скрестив руки на груди. —?Такое чувство, что я тяжело болен, этот недуг пожирает меня изнутри. —?Соломонс никогда не был любителем драматизировать и разводить панику на пустом месте, потому сейчас сам себя не узнавал, но при этом понимал, что слова шли от сердца, и это было именно то, что он чувствовал на самом деле.Шерлок Холмс сидел за письменным столом, невольно превратившись в психотерапевта, к которому пришел поплакаться очередной клиент, будучи недовольным своей жизнью и занимаемым в обществе положением.Холмс учился уже на последнем курсе, а потому учеба отнимала у него не так много времени?— все его силы теперь были направлены на работу преподавателем, ведь сразу после окончания университета он мог смело устраиваться на постоянную работу с высокой ставкой благодаря полученному опыту и своим блестящим знаниям.Одновременно краем уха слушая Алфи и проверяя работы, Холмс писал что-то в тетради?— никак не заметки про состояние Соломонса, а всего лишь исправления к работам студентов, некоторые из которых, к стыду Шерлока, не знали элементарных, по его же мнению, химических формул для решения задач.—?Что за кошмар. У меня просто нет слов.—?Ага, согласен. —?Алфи изогнулся на диване, желая посмотреть на Шерлока, который, к удивлению, разделил боль и страдания Соломонса, но уже через секунду его ждало разочарование: Шерлок уткнулся в тетрадь, что-то и дальше причитая себе под нос, полностью выпав из реальности.—?Иди нахер, Холмс! —?Альфред закатил глаза, растирая ладонями уставшее лицо. —?Я тебе душу изливаю, а тебе плевать.—?Да-да, купи мне в магазине сигареты.Соломонс чуть не взвыл, но скорее накрыл лицо подушкой и попытался отвлечься от всего раздражающего, направить свои мысли и энергию на поиски ответа во Вселенной. Он верил, что однажды спасется от этого кошмара.***Талия не находила себе места все утро. Она не могла сосредоточиться на занятиях, ведь ее уже успели отчитать за опоздание, тем самым в принципе отбив желание вникать в суть оставшейся лекции.Подперев голову левой рукой, она что-то рисовала в тетради, лишь изредка поднимая глаза на преподавателя, который что-то чертил на доске и активно жестикулировал, объясняя студентам материал. Безумно хотелось спать или хотя бы на полчаса выйти на свежий воздух, ведь на самом деле Талия до сих пор не успела проснуться.Обычно она всегда все внимательно слушала, делала пометки в учебниках и тетрадях, но сегодня точно был не ее день и не подходящее для учебы настроение: на вечер была запланирована встреча с отцом.Она смирилась с тем, что Дюкард приезжал к ней раз в месяц. Смирилась с тем, что ей приходилось отвечать на его звонки, которые, к счастью, происходили не слишком часто?— он знал, что его не желали слышать и слушать. Его удивлению не было предела, когда Талия первая позвонила, и в тот момент он по-настоящему испугался, что с ней что-то случилось, иначе как еще можно было объяснить столь неожиданный звонок??— Привет. —?Голос Талии на другом конце провода звучал неуверенно, что еще сильнее вгоняло Дюкарда в ступор. Он быстро ушел в свою комнату, не желая, чтобы кто-то слышал разговор.—?Привет. В чем дело? —?Внутри что-то сжималось от неизвестности, а в голове было уже столько самых разных предположений, вплоть до того, что Талия вот-вот сообщит ему отнюдь не радостную новость, что он скоро станет дедом.—?Хотела, чтобы ты приехал. Если будет время.В животе Талии в тот момент все перевернулось несколько раз, в районе солнечного сплетения что-то пекло, и одновременно с этим ее лицо горело, словно она сотворила что-то невероятно позорное и глупое, хотя на деле лишь сделала первый шаг навстречу примирению.Талии казалось, что собственная гордость вот-вот задушит ее, заставит сбросить звонок, избавиться от телефона и надеяться, что подобной ситуации больше никогда не повторится. Талия явно не привыкла просить у кого-то прощения и идти на поводу чьих-то желаний, особенно у тех людей, которые разрушили ее счастье. Тогда что это сейчас было?Дюкард молчал, не знал, как реагировать. За полтора года он уже успел привыкнуть, что стал кем-то вроде изгоя в глазах родной дочери.—?Пап?—?Да, я слышу. —?Он нарезал круги по комнате, не находил себе места, все еще не верил в происходящее, словно это был чудесный сон, в котором не было никакого Альфреда Соломонса, не было ошибок и боли, которые тот привнес в их жизнь. —?Я планирую быть в США в конце следующей недели. Заеду.—?Хорошо.У Талии из глаз потекли горячие слезы облегчения, стоило ей услышать ответ. Она не могла найти причину такого поведения, а если точнее, не хотела. Талия не желала признаться самой себе, что, несмотря ни на что, отец до сих пор занимал важное место в ее жизни. Она по-прежнему его любила, она желала, чтобы все было как и раньше.Талия раз за разом прокручивала состоявшийся телефонный разговор в голове, окончательно потеряв связь с реальностью. Она постоянно смотрела на часы и желала приблизить конец учебного дня, чтобы поскорее заглянуть в глаза собственному страху.***—?Эй, детишки, где тут главная? Миссис Смит, правильно? —?Высокий мужчина средних лет с идеально зачесанными назад волосами, которые, очевидно, скрывали пробивающуюся лысину, в дорогом костюме и пальто прямо с порога бесцеремонно заявил о своем присутствии персоналу местного почтового отделения.Соломонс тяжело вздохнул, остро испытав потребность врезать незнакомцу за то, что тот прервал его сон?— прямо в разгар рабочего дня перед кассовым аппаратом. Он в надежде глянул на Энид, которая жевала жвачку и листала очередной журнал, всем своим видом показывая напарнику, что не будет разбираться с нежданным посетителем. Соломонсу не оставалось ничего, кроме как принять весь удар на себя.—?Она отошла. Не сказала, куда и когда вернется. —?Альфред щурился от резкого солнечного света, который ударил в глаза, пытался сфокусировать взгляд на человеке, который всем своим видом показывал, что не может терять время впустую и ему срочно нужно повидаться с миссис Смит. —?Если скажете, что конкретно нужно, то я, возможно, смогу помочь.Соломонс меньше всего на свете хотел быть прислугой, но в данный момент болтовня с этим важным разодетым типом в начищенных до блеска ботинках казалась единственным возможным развлечением. Он же не может избить его и потерять работу прямо сегодня? Поспать ему, судя по всему, тоже уже не удастся.—?Да, парень, можешь. —?Мужчина зажал во рту зубочистку, которую достал из внутреннего кармана пальто, подался вперед, облокотившись прямо на стойку для посетителей. —?Я общался по телефону с миссис Смит сегодня утром, она должна была найти один чертовски важный документ для мистера Стронга. Арчибальда Стронга.Альфред мог лишь предположить, о каком именно документе шла речь. Не зря же он провел почти два часа в кабинете своей ненавистной начальницы, в который раз выслушивал бред про семейные ценности и потомство, пока та искала что-то среди прочих бумажек.—?Одну минуту.Альфред встал со стула и отправился прямиком в кабинет миссис Смит. Она не давала ему разрешения заходить туда, не говорила, что какому-то мужчине следовало что-то передать. Но Соломонс не был бы собой, если бы решил все сделать правильно, тем более, что мужчина перед ним вовсе не был мирным жителем: Альфред понял это сразу же, когда помимо дорогого прикида и кучи перстней на пальцах заметил характерно выпирающий из кобуры пистолет под черным пальто.?Давай, дружок, может, тебе стоит поплакаться этому бандиту о своей нелегкой судьбе и перебежать к нему, пока есть шанс? Сколько ты тут еще протянешь? Ты мог бы стать вышибалой?.Роясь в ящике стола, Соломонс по привычке дискутировал со своим внутренним голосом, в какой-то момент даже пожалел, что этот голос нельзя было убить или по крайней мере лишить возможности раз за разом напоминать о себе в самые неподходящие моменты.Алфи не потребовалось много времени, чтобы достать конверт, который, к тому же, не был запечатан. Без доли смущения он вытащил письмо, на котором не было никакой значимой для него информации?— всего лишь идентификатор почтового отправления, заполненный от руки, в котором значилось, что какое-то письмо было доставлено адресату еще несколько дней назад.?И ради такого бандиты ходят на почту??Соломонс положил листок обратно в конверт, быстро вернулся к необычному посетителю, который терпеливо ждал и продолжал держать зубочистку во рту. Алфи протянул ему свою находку, чтобы тот удостоверился в правильности найденного документа.—?Спасибо, парень. Если бы не ты, то мой босс уже бы рвал на себе волосы без этой гребаной бумажки. —?Он проверил содержимое конверта, затем осторожно сложил его пополам, убрал во внутренний карман пальто, после чего невозмутимо поправил одежду.Ни Альфред, ни Энид не издавали ни звука и словно зачарованные глядели на мужчину. Одна желала удачно выйти замуж за богатого типа, которым, судя по всему, являлся этот посетитель, потому было бы грешно не попытаться охмурить его одним своим взглядом. Второй же фокусировал все внимание на пальто, за которым было припрятано оружие.Соломонс не боялся смерти, на секунду даже посмел представить, как прямо сейчас его застрелят и избавят от мучений. Всяко лучше, чем та жизнь, которую он вел в настоящее время.—?Классные усы. У меня в молодости такие же были. Девки только так и вешались.—?Классный ствол. За такой и посадить могут.Мужчина, который уже собирался уходить, глянул прямо в глаза Алфи, но при этом явно не собирался угрожать тому расправой. По крайней мере, со стороны казалось именно так.—?В таком случае, парень, не советую тебе рассказывать кому-либо о том, что ты видел. —?Бандит усмехнулся, после чего с сарказмом выдал:?— Ничего себе, какой наблюдательный!Больше ничего не говоря, незнакомец как ни в чем не бывало пошел в сторону выхода, пока вдруг у него не зазвонил телефон. Последнее, что мог услышать Алфи перед тем, как бандит вышел на улицу было:—?Да, мистер Фальконе, я нашел документ. Скоро буду.Соломонс сел на стул, вмиг ощутив, как колени задрожали, а его самого бросило в холодный пот: он далеко не один раз слышал упоминание этого имени в Лиге Теней.На самом ли деле мир так тесен?***Иногда Талии казалось, что всем людям на Земле было бы куда проще жить, если бы они никого не любили, если бы у них не было близких?— в таком случае никто не страдал бы из-за предательства, вдребезги разбитых сердец, измен, других человеческих пороков и болезней.Она ненавидела себя за свою слабость и попытки сделать жизнь легче, за постоянное самокопание и нежелание смириться с судьбой. Она ненавидела Дюкарда, который подарил ей жизнь, который воспитал подобным образом, а после?— втоптал в грязь.Ненавидела, но так остро нуждалась в нем.Прямо сейчас Талия отчаянно жалась к груди Дюкарда, словно замерзший голодный котенок, которого подобрали с улицы и пытались выходить. Она беззвучно глотала горькие слезы, но большинство капель все равно стекали на его рубашку, в результате чего та почти насквозь стала мокрой в определенных местах.Дюкард не смел двигаться, не смел что-либо говорить. Да и был ли смысл? Он лишь прижимал обессиленную и морально истощенную дочь к себе, упираясь подбородком в ее макушку. Он смотрел в одну точку, раз за разом пытался найти оправдание самому себе, но понимал, что в этом не было никакого смысла. Хоть Талия и позвала его сюда?— она вряд ли его простит, даже если скажет обратное.За полтора года Дюкард пытался внушить Талии очень многое, каждый раз надеялся, что она прислушается, поймет его мотивы, осознает, что у него не было другого варианта в ту злополучную ночь. Но Талия была непробиваемой крепостью, до нее было невозможно достучаться, отчасти и потому, что Дюкард сам научил ее закрываться от внешних раздражителей и жить в своем мире?— уже на протяжении полутора лет он пожинал плоды своих действий.Они сидели в полной тишине при свете настольной лампы, которая тускло освещала гостиную. Талия с каждой секундой презирала себя все больше?— ей в последнее время всегда казалось, что она сумеет прожить без отца, но на деле вышло совсем наоборот. Он сломил ее, буквально уничтожил, но при этом она так остро нуждалась в его любви и опеке, что пришлось поступиться собственными эмоциями, собственным отравляющим ядом, который все это время медленно убивал Талию изнутри, не позволял радоваться каждому новому дню, несмотря на то, что на ее лице была улыбка. Никто из новых знакомых Талии не подозревал, что эта улыбка скрывала за собой.—?Если бы мама была жива, она бы позволила тебе поступить подобным образом со своей дочерью? —?Талия продолжала лежать на груди отца, потому отчетливо ощутила, как его сердце вмиг затихло, а спустя некоторое время забилось с бешеной силой.В этой оглушающей тишине ей казалось, что его сердце стучит невероятно громко, что оно вот-вот вылетит из груди.Талия задела его за живое, сама не понимая, сделала ли это осознанно, чтобы заставить отца страдать, или же этот вопрос оказался абсолютно спонтанным, но при этом все понимали, что его нужно было озвучить уже давно, задолго до изгнания Алфи.—?На протяжении всей жизни я боялась спрашивать тебя о ней. Не хотела делать тебе больно, не хотела, чтобы ты погружался в воспоминания. —?Она затихла, но лишь для того, чтобы собраться с силами и озвучить еще одну мысль, которая не давала ей покоя:?—?Я винила себя в ее смерти.Талия вмиг отодвинулась от Дюкарда, словно была ребенком, который во время истерики ругнулся на родителя, даже толком не понимая, что сделал не так. Она отсела на другой конец дивана, поджала под себя ноги, будто бы боялась, что отец ее ударит или даже попытается убить?— такой расклад был бы как нельзя кстати, это бы наверняка избавило ее от постоянных душевных мучений, которые казались в разы хуже любой физической боли.Дюкард молчал, непонимающе и даже шокировано глядел на дочь. Он видел перед собой копию Натали, которая, однако, не удосужилась посмотреть на него в ответ. Она дрожала, не пыталась скрыть текущие по лицу слезы, которые смешивались с тушью и подводкой. Она скрестила руки на груди, пытаясь согреться и вместе с тем неосознанно показывая этим жестом, что Дюкард ей неприятен, она желает от него закрыться.—?Поверь мне, Талия, если бы твоя мать была жива?— всего бы этого в принципе не было.Дюкард говорил с трудом, в горле стоял ком, а в глазах потемнело?— он не мог поверить, что Талия на самом деле решила отыграться на нем подобным образом. Это был удар ниже пояса, который на секунду парализовал его, заставил вмиг переосмыслить последние двадцать лет, а после?— тяжело вздохнуть от осознания, что он был единственной причиной, по которой все так и произошло.—?И это только моя вина, что ее нет с нами.Он не убедил Натали лечь больницу во время беременности, чтобы находиться под круглосуточным надзором врачей. Он не сумел вырастить Талию достойной наследницей своей империи. Он не сумел справиться с каким-то мальчишкой, который перевернул размеренную жизнь не только Лиги Теней, но и всех случайно встреченных людей вверх дном. Вряд ли после такого Ра’с аль Гула следовало считать великим и могущественным, раз он не смог справиться с такими простыми, для человека своего уровня, задачами.От осознания собственной беспомощности и ничтожности Дюкарду хотелось выть, но на его лице при этом не было никаких эмоций, лишь в глазах читалась вселенская усталость. Пальцами он стучал по подлокотнику дивана, другая его рука покоилась на месте, с которого не так давно переползла Талия.—?Я сожалею, Талия.Она лишь медленно повернула голову в его сторону, во взгляде не читалось ни понимания, ни желания поверить в эти слова.—?Я так не думаю. Ты даже не знаешь, за что извиняешься.—?Ты позвонила мне, чтобы я в очередной раз выслушал, какой я ублюдок? Мы могли бы обойтись телефонным разговором, если тебе больше нечего добавить.Дюкард перешел на повышенные и раздраженные тона?— он имел право, он устал ничуть не меньше, а его сердце болело с каждым днем все сильнее. Он был готов отдать абсолютно все, что у него было, лишь бы Талия вернулась к нему, простила, забыла о прошлом.—?Есть ли шансы, что он жив?Талия не называла Алфи по имени, отец понимал ее и так. Произносить лишний раз это имя в подобном контексте при общении с этим человеком не представлялось возможным.—?Я не знаю.В комнате вновь повисла давящая тишина, которую не нарушали ни звуки с улицы, ни соседи, которые обычно имели привычку разговаривать во весь голос или включать телевизор на полную громкость. Талия осталась наедине со своим, как ей казалось, главным врагом, несмотря на то, что сама позвала его, сама хотела прийти к примирению. Стоило ей увидеть Дюкарда в дверях, посмотреть в эти глаза и на руки, которые положили конец далеко не одной жизни?— ее настроение и желания вмиг изменились. Она не могла вернуть контроль над собственным разумом.Дюкард чуть сдвинулся с места, оперся локтями на колени и растер ладонями уставшее лицо. В полумраке Талия могла видеть, как отец постарел и осунулся, но причина была совсем не в возрасте?— в нервах и бессонных ночах, которые сама же Талия ему и устроила. Своей вины при этом она не чувствовала.Дюкард подозревал, что вечер обернется таким образом, но в глубине души все равно теплилась надежда, что что-то можно изменить. Как бы печально это ни было, интуиция Дюкарда не подводила?— он никогда не заслужит прощение в глазах некогда самого близкого и дорогого человека.—?Ты так и не разобрался, что конкретно случилось в тот вечер?Ра’с аль Гул в который раз стоял на кладбище, но теперь перед свежевыкопанной могилой, которая предназначалась для Митча. Отец погибшего парня был в шоке, когда узнал столь ужасную новость, но уже через некоторое время на его лице нельзя было прочесть какие-либо эмоции?— он являлся воином, одним из членов правления общины, потому не имел права быть слабым.Если бы он только знал, каким беспомощным в некоторых моментах на самом деле был Ра’с аль Гул, как сильно ненавидел себя и винил судьбу во всем?— он бы иначе отнесся к похоронам единственного сына, простился бы с ним по-человечески.В то утро лидер Лиги Теней без каких-либо эмоций глядел на собственные разбитые костяшки пальцев?— этими руками он избивал Соломонса в их последнюю встречу, пока Сайто пытался выяснить, что произошло. Пока другие войны были заняты спасением Митча, хотя итог и так был всем ясен.—?Я опросил всех, кого только мог. —?Хриплый голос Сайто выдернул Ра’са из раздумий, но он даже не потрудился повернуть голову на источник звука. —?Говорят, Митч хотел реванша, не мог смириться, что Алфи одержал победу в бою.—?И ты веришь в это?Сильный порыв ветра заставил обоих мужчин пошатнуться, растрепал волосы Ра’са, обжег лицо холодом, принудил убрать руки в карманы и вновь погрузиться в события того вечера.—?У меня нет причин не верить. Ты сам знаешь, как Митч реагировал на поражения. —?Сайто замолчал, но Ра’с знал его слишком хорошо?— тому было что еще добавить.Сайто смотрел вдаль, стоя сбоку от лидера, о чем-то размышлял, очевидно, готовился добить Ра’са еще одним открытием. Тот почти угадал.—?Я считаю, что Митч был в курсе отношений между Талией и Алфи. И Алфи пытался защитить Талию от тебя и твоего гнева. —?Он резко замолк, по правде говоря даже боясь смотреть на Ра’са, однако на свой страх и риск спустя некоторое время продолжил:?— Она боялась тебя, не хотела разочаровать. Потому молчала, пока правду не узнал кое-кто другой.—?Твою мать, откуда ты все это взял?! —?Ра’с аль Гул не просто был возмущен подобными обвинениями в свой адрес?— он был готов убить Сайто за такие слова. —?Боялась меня?!Сайто резко повернул голову в сторону лидера, одним взглядом заставив резко замолчать и отступить на шаг назад.—?А разве нет?В голове Ра’са было слишком много мыслей, так многое хотелось сказать в свое оправдание, но вместе с тем он отчего-то продолжал хранить тишину, словно знал, что в чем-то на самом деле допустил оплошность в воспитании дочери, что Сайто был прав.Лишь спустя несколько минут Ра’с аль Гул обратился к Сайто хриплым дрожащим голосом, словно осознал, что допустил непоправимую ошибку:—?Хочешь сказать, что Соломонс во всей этой истории?— всего лишь жертва обстоятельств?Сайто ничего не ответил. Он некоторое время постоял возле лидера, после чего сухо произнес:—?Это не мое дело, но советую тебе не рассказывать Талии про всплывшую информацию.—?Они что-то не поделили с Митчем?— это все, что удалось узнать. —?Дюкард продолжал нервно стучать пальцами по подлокотнику, ощущая себя последним подонком. Он не мог сказать Талии правду.Он вновь глянул на дочь, по щекам которой опять текли слезы, а сама она опустила голову, будто пыталась взять себя в руки, но накатывающая истерика не собиралась отступать, а воспоминания раз за разом в красках вырисовывали события того вечера.—?Иди ко мне.Дюкарду не потребовалось долго ждать, чтобы Талия моментально кинулась в его объятия. Она плакала, уткнувшись ему в плечо, внутри нее снова происходила борьба: хотелось уйти к себе, запереться в своем мире, раз и навсегда вычеркнуть отца из жизни, но вместе с тем хотелось и дальше чувствовать крепкие объятия, в которых она остро нуждалась все эти дни. Чувствовать заботу и любовь. Ей определенно этого не хватало.На самом ли деле оказалось так легко простить предателя, или же это было лишь временное помутнение? Талия не желала сейчас разбираться в этом, ведь на данный момент самым главном было то, что отец сидел рядом, не произносил ни слова, но при этом каким-то образом помогал ей успокоиться, взять себя в руки, хотя на это потребовалось достаточно много времени.Талия не была бы собой, если бы не высказала ему до конца все, что думала о случившимся, несмотря на то, что сил не было абсолютно ни на что. Хотелось закрыть глаза, провалиться в сон, а наутро проснуться новым человеком, не вспоминать об ошибках прошлого и об ошибках родных.—?Что ты чувствовал к маме? Ты был готов порхать от любви и необъяснимых чувств, которые не затухали ни на секунду?В полутьме Талия, как и Дюкард, не была похожа на себя, а разговор, который она решила начать, несмотря на усталость, лишь вновь подливал масла в огонь. Натали была в точности такой же?— во время перепалок до последнего напоминала Дюкарду о его промахах. Тогда это было забавно, ведь никаких серьезных семейных ошибок за ним в те времена не наблюдалось, сейчас?— совсем наоборот.Дюкард в ответ лишь слабо кивнул, закрыл уставшие глаза.—?Полагаю, Альфред вызывал у тебя такое же состояние?—?Ты чертовски прав. —?Талия с трудом отодвинулась от отца, все еще продолжая всхлипывать. —?Но теперь его нет. И неизвестно, жив ли он.Дюкард наблюдал, как дочь ушла в свою комнату, как молча закрыла дверь, однако уже через несколько секунд вернулась: принесла ему подушку и плед.—?Несмотря ни на что, ты мой отец. Я никогда тебя не прощу, но вместе с тем понимаю, что не могу так просто исчезнуть из твоей жизни, как и ты из моей. —?Талия кинула его вещи возле дивана. —?Спокойной ночи.Дюкард был морально истощен и шокирован подобными словами. Создавалось ощущение, что его окатили ледяной водной, а затем выставили за дверь на лютый мороз.Бутылка виски сейчас была бы как нельзя кстати, впрочем, как и машина времени, которой можно было бы воспользоваться и перемотать время на полтора года назад, а еще лучше?— вернуться обратно в Лос-Анджелес, в захудалый район, спуститься в тот ад на земле, из которого пришел Альфред Соломонс, чтобы затем лично всадить пулю в голову этого демона и избавить мир от такой серьезной опасности в будущем.С подобными мыслями, откинув голову на спинку дивана и обняв подушку на груди, Дюкард погрузился в тревожный и чуткий сон.