Начало. (2/2)

Настя уже была готова зажмуриться, словно в руках Сережи действительно был автомат и смерть, ожидающая ее, действительно окажется настоящей. Но в следующий момент довольна улыбка соскользнула с лица Рыжова, оставляя его в неожиданной растерянности. А затем за его спиной раздался голос.

– Ты убит, Рыжий. Иди на лавку, – коротко отчеканил Витя Пчелкин, появившийся из-за спины Сережи; еще один друг ее брата. Еще один советский солдат. Тот чертыхнулся, отбросив свой ?автомат?, и направился прочь. И только тогда, облегченно выдохнув, Настя заметила ссадину на колене. Слезы собрались в уголках ее глаз, которые тут же предательски заблестели. Витя протянул девочке руку, – Ну, чего же ты ревешь теперь?

Стоило этому вопросу прозвучать, как Настя действительно заплакала. От обиды и от боли, которую она наконец почувствовала. Витя тяжело вздохнул и опустился на колени напротив нее. Он обернулся вокруг и, найдя взглядом подорожник, потянулся за ним.

– Это боевое ранение, солдат, – с напускной бодростью произнес Пчелкин, облизнув зеленый лист, – Сейчас будешь, как новая. Даже лучше.

Настя смотрела на него так, словно видела в первый раз; Витя не был из тех, кто стремился пообщаться с ?рыбой-прилипалой?, как окрестил ее собственный брат. Он относился к ней со спокойным безразличием. И тот факт, что теперь в чужих глазах отражалась явная забота, настораживала и обезоруживала. Увидев в руках Вити подорожник, Настя подтянула колени к груди.

– Может, не надо? – тихо проговорила она, почти одними губами. Витя усмехнулся в ответ и покачал головой. – Надо, надо. Ты боец или как? Давай сюда ногу, – он протянул руку к угловатому детскому колену и Настя на секунду напряглась. Она никогда не пользовалась подорожником и почему-то ей казалось, что сейчас будет больно. Почти так же, как когда папа обрабатывал зеленкой ее ссадину, полученную во время отдыха у дедушки. Но ногу не отдернула. Она ведь боец. Фраза, сказанная Витей, приятно грела ей душу, – Больно? Пчелкин наклонился к ней и осторожно подул на рану. Настя резко покачала головой; признавать то, что отголоски ноющей боли не отступают, не хотелось. Она сжала губы в тонкую линию и внимательно посмотрела на действия Вити.

– Ты чего сюда одна пошла? – поинтересовался тот, аккуратно приклеивая подорожник к колену, – Саня же сказал, что идем в сторону арки. Тут ?фашисткая? территория.

– Я же разведчик, – Настя грустно улыбнулась, наблюдая за чужими манипуляциями, – Разведчики должны быть смелыми.

Дело было не в этом, конечно же, но говорить о том, что она просто прослушала все слова Саши Настя не хотела. Признаваться в том, что разведчик из нее оказался так себе, она тоже не спешила. Но, очевидно, на ее лице и без того все было написано, потому что Витя едва заметно нахмурился. И Настя тихо прибавила:

– Разведчик из меня вышел плохой.

Витя молчал несколько мгновений, пока прижимал подорожник к ссадине на колене девочки; пока поднимался на ноги и отряхивал потертые штаны от травы и земли. Пока протягивал ей руку, молчал тоже. И только увидев легкое замешательство на лице Насти, Пчелкин, наконец, заговорил.

– А знаешь, что? – она не знала, потому отрицательно покачала головой. Витя самодовольно улыбнулся; почти как Сережа Рыжов, но в этот раз улыбка Настю не пугала, – Будешь радисткой. Знаешь, какой это важный человек на фронте? Нам рассказывали в пятницу на уроке.

Настя не знала и этого, поэтому снова покачала головой. Витя пустился в рассказы о том, какую сложную работу выполняют связисты на войне; как многое зависит от успеха их деятельности. Настя слушала внимательно, заинтересованно рассматривая старого знакомого. Казалось, только теперь она впервые рассмотрела друга своего брата. В вечно лохматом Пчелкине с ссадинами на кулаках и лице, оказывается, прятался интересный рассказчик.

– Будешь со мной в пограничном отряде, идет? – он не ждал ответа, но требовательно протягивал руку, в ожидании того, что Настя, наконец, протянет ему свою и поднимется с земли, – Мне действительно очень не хватает радистки. – А разве пограничникам нужна радистка?

Витя на секунду замолчал. Было видно, что в его голове происходит серьезный мыслительный процесс. Наконец, он тряхнул головой и безразлично пожал плечами.

– Нужна, конечно. Да и кому какая разница? Пусть кто поспорит, – он демонстративно потряс веткой, которую сжимал в руке, – Пойдем?

Настя, наконец, вложила в его шершавую ладонь свою руку и поднялась на ноги.

– Пойдем.