Леви Аккерман, ОЖП. (1/1)

Т/И ставит чашку с чаем перед Леви и, не садясь, опирается руками в стол, склоняясь перед почти пустым листом бумаги — капитан безрезультатно сидит над ним практически весь день. Солнце давно исчезло с горизонта, но Леви до сих пор не прописал главную часть итога миссии. Лишь стук чашки о блюдце заставил его сменить позу впервые за несколько часов.— Так что ты напишешь в отчёте?Леви снова взял в руки перо, поднёс к бумаге, но так и не смог продолжить написанное, откидываясь на спинку стула.— Напишу, как есть, — выдохнул капитан, но явно сам был неуверен в своих словах — одно дело говорить, а другое — описывать происходившее там. — Что он повёл солдат в решающий бой, чтобы отвлечь Звероподобного и дать мне время напасть.Т/И задумчиво хмыкнула, делая глоток чая из чашки капитана. Он немного покосился в её сторону, но промолчал.— Думаешь, после этого безрезультатного самоубийственного приказа они назовут его героем?Леви прикрыл лицо руками, глубоко и протяжно вздыхая через пальцы. Всё идёт совершенно не в том направлении. Всё к чёрту. Столько потерь, смертей, и ради чего? Он не смог убить Звероподобного. Не хватило жалких пары минут, чтобы он, порубив этого ублюдка на части, нанёс последний удар.— Не знаю.Девушка прикрыла глаза, устало потерев их двумя пальцами. Всем, кто хорошо знал Эрвина, трудно было осознать тот факт, что он мёртв. И что умер он именно так. И что мог быть жив, но за очень высокую цену. Всем капитанам, которые там присутствовали и выжили, необходимо было написать подробный отчёт о произошедшем, но ни Ханджи ни Т/И так ничего и не написали — они ждали Леви. Нужно было писать одно и то же, чтобы картина не трещала по швам.— Мы можем написать, что…— Раздевайся.Т/И резко вздёрнула голову, пристально глядя на Леви. Несколько секунд он не двигался, вперив взгляд в пустоту, а затем отодвинулся от стола.— Что?— Раздевайся, — повторил он. — Я хочу забыть этот день.Сначала казалось, словно Т/И понятия не имеет, что происходит, но в ту же секунду её лицо сменилось на несколько саркастичное. Медленно она стала снимать с себя куртку, словно ей просто предложили пообедать.— Что-то ты теперь часто пытаешься забыться в моей койке. Теряешь хватку?— С радостью найду себе другую койку.Т/И оскорблённо повернулась, но после сразу же ехидно оскалилась.— Только попробуй, и я повешу эту девку на ремнях УПМ.— А кто сказал про ?девку?? — поднял брови Леви, так же скинув с себя верхнюю одежду. Это уже входило в привычку — препираться в самый интересный момент, усиливая накал.— В таком случае, повешу на ремнях тебя, потому что это уже просто какое-то неуважение, — Т/И посмотрела вниз, на свои ноги. — Кстати, о ремнях…— Угомонись, бешеная, — Леви подошёл вплотную, едва не вжимая Т/Ф в стену, и первым начал поцелуй, без прелюдий сразу ставший неприлично глубоким. В этот же момент он, чуть наклонившись, дёрнул за один из ремней её униформы, сделав так, что теперь их можно было снять в два движения. — Я уже привык к твоему телу, не хочу искать другое.— А я привыкла, что во время секса ты затыкаешься, Бога ради, Леви.Эти разговоры начинали раздражать мужчину, но не останавливало его хотя бы то, что сколько бы Т/И не ерепенилась, всё равно окажется под ним. И будет не против.— Продолжишь болтать, и я могу сделать больно, — тихо зашипел ей на ухо капитан, обжигая дыханием, но, конечно же, не собирался этого делать. Если она сама не попросит.— Больнее, чем шваброй по хребту, как в тот раз во время уборки, не будет, — ухмыльнулась девушка, тут же похабно получая по заднице. В любой другой ситуации она бы возмутилась, но, кажется, Леви действительно начинает забывать этот страшный день.