Глава 14. Теряя контроль (1/2)

Удивительно, что страх, может сделать с человеком, что заставить сказать, что вынуть наружу, наконец-то выплеснуть, на какой шаг пойти и в чём признаться. Ева кинулась меня защищать, когда я думала, что всё это фарс, что Нико тот ещё слабак. Для меня это служило озарением, все мои сомнения были лишены основания, Ева любит меня такой, какая я есть, она приняла меня полностью. Неземное блаженство пронзило меня от первых её слов, от жеста руки, в защиту меня, и оно нарастало, до дрожи, до слёз, подобно зажжённому фитилю, приближающему к взрыву. Это особое ощущение под ложечкой, это вмиг оледеневшие, но влажные ладони, холод по спине, глубокий вдох, неровный выдох. Её пальцы стирали мои слёзы, я смотрела ей прямо в глаза, даже глубже, мы понимали друг друга, и трогали безысходность. Я бы не стала оспаривать слова Нико обо мне, я чудовище, я определённо плохой человек, меня мало кому дано понять, но, откуда такая уверенность, что в следующее мгновение, чудовищем, которое ты так презираешь, не станешь ты? Ты можешь создать в своей голове подобие ямы, в которой будешь разводить своих демонов, подпитывать их осторожными, греховными мыслями, маленькими пакостями, ложью. Обращаться к ним, в минуты раздражения и злости на весь мир, но, бояться их выпустить наружу. Они будут карабкаться по стенам, а ты искать способы стать лучше, чтобы загнать их глубже на дно. Но что если они достаточно окрепнут? А может, ты случайно, не заметишь, как породнишься с ними, и они станут частью тебя самого. Что и случилось со мной. Что случилось, и с Нико… Я была честной, когда показывала своих демонов Еве, была ли честной она, утаивая их? Они вложили нож ей в руку, они давно выбрались из ямы. Что до Нико, я кинула в его яму лестницу, и он с ними не справился.Всё на несколько секунд стало, будто стеклянным, зазвенело, обрело хрупкость. Я уже чувствовала это, ни с чем несравнимая боль, а затем, безумное жжение, и ты неимоверно хочешь отключиться, стереть себя, лишь бы это закончилось. Во рту кровавый привкус, Ева делает полшага от меня. Она так напугана, но адреналин ещё не ударил по ней, она смотрит куда-то ниже моего подбородка, и я опускаю взгляд, по рубашке растекается кровавое пятно. - Я так хочу доесть твои блинчики, Ив. Ева подхватывает меня, я валюсь с ног и тяну её за собой, мы на полу, так лучше, убеждаю я себя, это не как в прошлый раз, я не могу взять ничего под свой контроль, не крик, не стон, мне не расслабиться и не пошевелиться. Так же страшно как от наркотиков Алисы, и хочется отмотать время назад, чтобы этого не допустить.

Нико беззвучно смотрел на нас, он сам не мог поверить в то, что нажал на курок. Выронив пистолет, он попятился назад. - Стой! – крикнула Ева, - Не смей убегать! Дай мне телефон! Дай мне его! Свой! Мой! Дай мне чёртов телефон! - Я убил её. Ева нащупала пульс на моей шее, неужели мои глаза уже безжизненны? Пытаюсь сделать последнее усилие, пошевелить хоть пальцем, чтобы не пугать её так сильно. Не выходит, веки такие тяжёлые, я уже не вижу потолка, и Еву не вижу, длинный писк в моих ушах, даже не больно уже.*** Первая моя мысль была ужасной, я подумала, что я в коме, что мне никогда не вернуться назад, и я буду находиться в этой ловушке сознания, и слышать голоса, без возможности ответить. Я слышала Еву, её монотонное чтение, всё чётче и чётче, уже могла разобрать кое-какие слова. Оказывается, мне просто сложно было открыть глаза, это не кома. Пару минут я смогла понаблюдать за сонным, мрачным лицом Евы, перелистывая страницу, она заметила, что я открыла глаза. - Боже, спасибо! Ты вернулась ко мне, - она сказала это так тихо, будто боялась спугнуть этот момент, я разомкнула губы, но она тут же накрыла их пальцами, - Молчи, ничего не говори, береги силы. Какая глупость, я так много раз видела подобное в фильмах и сериалах, ничего не случится от нескольких фраз. - Не хочу тебя огорчать, но вряд ли меня вытащил с того света Бог, - голос был как не моим, и резонанс от голосовых связок заставил тело сжаться от боли. Совет помолчать был отличным, стонать я уже побоялась.

- Я позову врача. Мысли щёлкали как шестерёнки в заклинившем механизме, вероятно, во мне слишком много препаратов. Доктор, высокий, седой мужчина, со всей серьёзностью осмотрел меня и посветил в глаза, задал несколько вопросов, я не уверена, что смогла ответить на них, Ева стояла рядом, и мне было не по себе от её присутствия. Я попробовала осмыслить это, но дремотное забвение наваливалось на меня.Подобно наркоманам, которые фиксируются на чём-то одном, я уставилась в окно, в котором было видно лишь верхушки деревьев, они раскачивались от сильного ветра.

- Всё не так плохо, - вздохнула Ева, взяв меня за руку. - Ты можешь уйти? – не посмотрев на неё, произнесла я, расплатившись тут же болью в груди. - Я не оставлю тебя, мы справимся с этим вместе. Я позабочусь о тебе. - Позаботься о своём Нико. - Зачем ты так говоришь?

- Я не хочу тебя видеть. Такого она не ожидала, я сама не до конца понимала, почему не хочу её видеть. Она всегда жаждала моей слабости, а я жаждала её внимания, и к чему это привело? Я прикована к больничной койке, я подстрелена каким-то лузером, человеком, который пистолет взял впервые в руки! И всё почему? Из-за токсичных отношений, которые травят и травят нас! Это Ева сказала ему, что я в доме, она буквально пригласила его на расправу со мной! Именно сейчас я почувствовала всю боль в теле, до катетера в вене. - Я никогда не подумала бы, что такой человек как Нико, сможет выстрелить. А ты… Ты позволила ему. Если ты, не хочешь видеть меня из-за этого… Я буду рядом. Я буду в коридоре, только позови. Тебе нужен сон, тебе нужно… Я смогла отдёрнуть от неё руку и закрыть глаза, отключиться было не сложно. Сон был чутким, я просыпалась, когда у меня брали кровь, просыпалась от перевязки, мне казалось, возле меня постоянно кто-то находился, но в последний раз, я увидела знакомое лицо. - Привет соня. Я принёс тебе шарики, - Константин потряс над кроватью шариками и отпустил их, те тут же попытались свалить отсюда, но потолок задержал. - Супер, я ради них пулю словила. Его смех со скрежетом был до боли родным, я так захотела, чтобы он взял меня за руку, но он поступил лучше, прижался губами к моему лбу. - Как же я волновался за тебя. И не могу сказать о том, что я предупреждал. - Так и скажи, что ты здесь за этим, - я скривилась от боли. - Тише, может, хоть пуля остановит твой поток сарказма, помочи. Послушай лучше. Ты здесь не официально, по закону, о пулевом ранении должны сообщать, тебя перевезут завтра утром в место куда лучше, я обо всём позаботился. Ты не волнуйся, но, Нико надо прикрыть, он глупость совершил, мести хотел, он жалеет, я с ним говорил. Весь в соплях, хлещет виски, готов сдаваться пойти, я его вразумил. Поластри, в коридоре, отказывается уезжать, но сказала, что ты её видеть не хочешь. - Всё так. - Могу не говорить ей, куда тебя повезут. - Мне нужен телефон и номер Алисы. - Серьёзно? - Она должна знать. - Я ей скажу сам, ты не волнуйся. Ты пару дней полежишь, и уже встать сможешь, сейчас тебе хреново от того, чем тебя накачали, ты много крови потеряла. Я тут подробности узнал, удивительно конечно, хочешь знать? – я кивнула, Константин провёл ладонью по затылку, - Пуля могла навылет пройти, задеть Еву, но ты её задержала, она пробила себе выход, но тебя не покинула, ты прям ангел хранитель для Поластри.

- Я смогу работать? – Константин смутился, что меня сейчас волнуют такие вещи. - Потребуется время на восстановление, но никто не сомневается, что ты вернёшься. - Мне так больно, никогда ещё не было. - Понимаю, потерпи, ты же сильная, не первый твой шрам. У меня кое-что есть, - он порылся в кармане и достал пулю, демонстрируя мне её, - Держи, сделай брелок, поставь на полку, повесь на шею, что угодно, но помни, что именно, тебя каждый раз выводит из строя, - он вложил тёплую пулю в мою руку, и я постаралась её сжать, - Вся это возня с чувствами, игра в любовь, оно того не стоит. Я понимаю, тебе хочется, чтобы о тебе заботились, чтобы с тобой рядом кто-то был, но, это не для тебя. Я киваю, вроде как, соглашаясь, чтобы ему стало легче. Травма не исчезнет из-за чужого, притворного понимания, только я сейчас могу понять себя. То, что случилось, должно вернуть меня на землю, с Евой я всегда буду в опасности. - Можешь достать мой телефон? И наушники. Не хочу сдохнуть от скуки. - Твой телефон у меня, наушники есть в машине. Принести? - Да. Дверь не успела закрыться за Константином, как в палату зашла Ева. Она мягко посмотрела на меня, рассчитывая на снисхождение, на мою слабость. - Я хотела увидеть тебя, - тихо, начала она, - Можешь не говорить, если больно.

- Я не хочу, чтобы ты видела меня в таком состоянии! Что непонятного? - Мне больно видеть то, как ты пострадала, я не хотела, я защищала тебя. Не отталкивай меня, не бойся. Это же я, и я не стану любить тебя меньше. Ты восстановишься, и мы с тобой поедем, как планировали, смотреть дома, выбирать новое место для нас, может, нам всего-то и надо, сбежать от всех.

- Сбежать? Ты хочешь, чтобы это оказалось в моей голове? – я разжала ладонь с пулей, Ева побледнела. Неужели она не понимает, нет бывших наёмников, все мы заканчиваем одинаково, и никто никогда не отходит от дел тихо и мирно, запрятавшись на островах. От них не сбежать. Я даже думать об этом никогда не смела. Предлагала лишь, жить подальше, но не обещала, что смогу остановить это. Ева отвернулась от меня, подошла к окну, обняв себя руками. Когда я молчу, мне становится чуть легче, и если бы они все замолчали, стало бы гораздо лучше. - Знаешь, из-за этой пули и вины Нико, я совсем забыла, почему именно, ты была утром в моей квартире. Ты изменила мне, неважно, сколько раз вы спали, целовались, встречались, важно то, что ты поставила её выше меня. Изменяют, когда в отношениях чего-то не хватает, ты нашла это в ней, и вряд ли задумывалась о том, к чему это приведёт. Мы могли бы обойтись пощёчиной и серьёзным разговором, но кто изменил раз… Сама знаешь. Не знаю, чем бы всё закончилось, если бы Нико не пришёл. Из-за вечной лжи ему, я впервые решила сказать правду, сказала, что ты у меня, и осталась, вероятно, виноватой. Ты не понимаешь одного, я готова прощать тебе всё, смирившись с твоими капризами и скверным поведением. Ты творишь ужасные вещи, но я принимала тебя каждый раз. Я бы хотела… В палату ввалился Константин, он посомневался, но подошёл ко мне, протягивая наушники и телефон.

- Включи, - попросила я. Воткнув штекер, он показал мне экран, я с трудом ткнула пару раз пальцем, включив музыку. Попыталась сама взять наушник, но Константин помог, посмотрев при этом на Еву, которая явно была перебита его визитом, но дослушивать её я не хотела.

- Мне больно. Оставьте меня.***

Прошло двое суток, самых сложных для моего организма. Меня действительно перевезли. Это место было совсем другим, палата больше напоминала комнату, с телеком и сочным видом на зелень леса из окна. Персонал лебезил и носился с каждым моим капризом, я попробовала сесть, и вышло. Удерживая Еву на расстоянии от себя, я стала безумно скучать, препараты покинули мою кровь, новые не особо помутили рассудок, и я смотрела на всё совсем иначе. Как на проверку нашей любви, в который раз. Её слова перед выстрелом, это признание, чёткое, от сердца, и то, что она успела сказать мне в палате, после такого не исчезают, я знала, она рядом. Любовь не должна быть гладкой и розовой, это всегда вызов, проверка на прочность, чем больше, тем сильнее удары, любовь груба, она разрушительна. Хуже, чем пуля навылет, сильнее наркотика, не сравнится и с алкогольным опьянением. Страсть, которую не подделать, ощущения, которые хочется переживать вновь и вновь. Это наша любовь, Ив, и она вновь над нами издевается. Почему с Алисой не так? Алиса появилась в моей палате в полдень, я ела апельсиновое желе, смотрела глупое шоу, за окном было пасмурно, рана ныла. Алиса сделала реверанс. В её руках была огромная акула, которую она положила на мои ноги, и тут же милое личико оказалось напротив меня. - Знаешь, одна из самых серьезных потерь в битве – это потеря головы, - улыбнулась Алиса, явно заготовив эту цитату для меня заранее, - Твоя на месте, битва не проиграна, - дополнила она.

- Интересно было бы поглядеть на то, что от меня останется, когда меня не останется, - произнесла я цитату в ответ, - Я тоже прочитала книгу до конца. - Чудная книга, не так ли?Но я живу по ней, как по заповедям. Чёрт… От волнения, можно было сойти с ума, хорошо, что мы уже сумасшедшие. – её смех, и улыбка, я ожила, вот только сейчас, пробуя улыбнуться в ответ, - Малыш, я так волновалась.

- Кто это с тобой? - Друг из Канады, твёрдо решил, что не отпустит меня одну. Я зову его Бруно, он теперь твой телохранитель. - Может, ты меня будешь охранять? - И я тоже. А где Ева? - Я пока не хочу её видеть. Это сложно даже объяснить. - Поэтому я здесь? Удобная замена? - Не надо так говорить со мной, - я почти расплакалась, Алиса тут же погладила меня по голове, губы слегка коснулись меня поцелуем. - Прости. Тебе так паршиво, представляю, как хреново, я от тебя не отойду, хочешь? Буду здесь, только позволь. - Ляг рядом со мной, и скажи что-нибудь нежное. Алиса сняла куртку, её белая толстовка была очень мягкой, мне тоже захотелось такую, следом она избавилась от обуви и очень осторожно помогла мне подвинуться. Это была не больничная койка, скорее кровать, удобная, между прочим, здешние условия были тепличными, проплаченными, уверена, сюда можно заказать фонтан из шоколада и насладиться фондю. - А что, удобно тут у тебя. Так и скажи, что решила отдохнуть от нас. Мы тебя в конец замучили своими чувствами, и каждая тянет на себя.

- Это ты разрешила мне поехать… - Я предупреждала тебя о том, что предчувствую. Ты, правда, могла больше не вернуться. - Я здесь, всё позади. - Ты должна меня слушаться. - Прости, в следующий раз, обязательно прислушаюсь.

- Я всё расспросила у Константина, он считает, что ты чудом выжила, а ещё и Еву спасла. - Могла убить, вместе с собой, нужно было оттолкнуть её, а не прижимать к себе. - Ты заслонила её от пули… - Времени было мало. - Мужики такие идиоты… - Только этот. Но, знаешь, он не безосновательно это сделал. Я отобрала у него смысл жизни, а когда он нашёл утешение, в роли любовницы, я и её убила. Это было забавно, она меня бесила, мы как-то закрылись вместе в камере хранения, это странная история, и я решила, почему бы нет?

- Тебя догнало прошлое… - В который раз. Но я расцениваю это как проклятье. Почему рядом с Евой я так страдаю? - Не знаю, малыш. Отпусти её, и дай мне тебя забрать, я позабочусь о тебе как следует. - Ты же знаешь, как я люблю её. - И меня ты тоже любишь. - Ненавижу себя за это сейчас.

- Эй, ладно тебе. Всё, что от тебя сейчас требуется, это поедать желе и смотреть телек. - Хочешь, попробовать? Здесь много разных вкусов могут принести. - Хочу их все. - А как же сказать мне что-то нежное? - Ты очаровательна в этой пижаме.

- Она похожа на смирительную рубашку. - Ну да, есть что-то. - Это точно больница? - Смотря, чем тебя здесь пичкают.

- Сознание мутное, если честно. Первые два дня я могла только слушать музыку и ни о чём не думать, а сегодня… - Что? - Я включила телек и в конец все мысли разбежались. - Тебе не нужно сейчас думать, главное, восстановиться, ну и не стать зависимой от обезболивающих. - В основном я терплю боль и не жалуюсь персоналу.

- Ты уже видела ранение? - Нет. Не смотрю туда. Наверняка оно безобразно. - Или наоборот, как клёвое тату.

- Я ещё не совсем привыкла к одному, а теперь у меня их три. И нанесли их люди, на которых никогда бы не подумала, что они способны на такое. - Подло. Удар нужно ждать всегда и от всех. - Ты ждёшь от меня? - Да. Да, вполне. Как только тебе что-то не понравится. - Что, например? - Давай не будем об этом. - Ты от меня что-то скрываешь? - Ты скучала по мне? - Да. Сильно. Почему так долго?

- Было одно неотложное дело, но теперь, я вся твоя. - У тебя есть одна черта, которая сильно меня бесит, ты пропускаешь мои вопросы, и задаёшь свои, в итоге я, всегда без ответов. - Значит, тебе знать это не нужно. - Это грубо. - Зато, правда. - Мне это не нравится, прекрати так делать. - Тебе достать таблеточку? Ты такая нервная.

- Хватит с меня таблеток. - Расправь брови, серьёзно, - Алиса коснулась меня между бровей, - Я так скучала по тебе, а ты меня так встречаешь, ещё и с лишней дыркой, - я не удержалась и рассмеялась, - Вот так лучше, только больно, да? - Да, чёрт, - призналась я, положив ладонь на бинт.

- Можно? Я кивнула, она накрыла мою руку своей. Она хотела понять мою боль, и я позволила, тихо заговорив: - Пуля вышла с левой стороны, ниже подключичной мышцы не задев ребро, я считаю, что легко отделалась. Не могу двигать левой рукой, но правая держит пульт и телефон. Мне больно говорить из-за вибраций голоса, и есть простреливающая боль, особенно ночью.

- Знаешь, останемся здесь, залижем раны, и обратно в бой. Считай, ты прокачала свой уровень недоверия к людям, ведь ты вынесла из всего этого урок? - Всегда надевай бронежилет? - Слушай, было бы кстати, а на голову каску. - Не смеши меня, мне больно. - Всё-всё. Посмотрим что-нибудь? Может, комедию? Время сдвинулось с мёртвой точки, словно машину сняли с ручника, и она покатилась с горы. С Алисой эти стены не казались мне заточением, медперсонал, с почасовым расписанием приёма таблеток и капельницами, не пугал меня, и я не чувствовала себя жертвой, потому что, Алиса не смотрела на меня так. Она жалела иначе, разделяла со мной боль, понимала состояние, но относилась к этому легко. Мы ели желе, смотрели фильмы, мне так нравилось лежать на её плече. Я сжимала на ней толстовку или рубашку, когда боль накатывала, и она, поглаживая меня, говорила о том, что я это перетерплю. Она уезжала на несколько часов днём, чтобы я спала, и на ночь, но утром, уже была со мной. Моя слабость дружила с её трепетной заботой, она привезла книги и читала мне, удобно устроившись в найденном на этаже кресле, а я обнимала подаренную игрушку и внимательно слушала. Мне не требовалась защита, но она ей была, во всём. Её присутствие делало эти серые дни ярче, а прикосновение ко мне чужих людей, более сносными. Я смотрела на неё, на эти светлые глаза и самодовольную улыбочку, и терпела. В выходной день перевязка происходит раньше, Алиса этого не знала и утром меня разбудила медсестра. Я ощутила потерянность, мне не хотелось быть одной до слёз, к тому же, я не выспалась, и меня подташнивало. Я поднялась сама, без помощи, села на край кровати. Медсестра была женщиной в возрасте, работа для неё была конвейером, вряд ли её заботило душевное состояние больных, она называла меня исключительно “дорогуша” и раздеться перед ней было унизительно. Её скрюченные пальцы расстегнули мою пижаму, я по-прежнему была не в состоянии снимать её себя самостоятельно. Оголив, она задержалась на мне оценивающим взглядом. - Хороша у тебя грудь, чтобы ребёночка кормить, ты, дорогуша, хочешь деток?

- Нет. - Ты из этих? С тобой тут вечно девчонка какая-то. Я осмотрелась по сторонам, в поисках того, чем можно её убить. В идеале был бы скальпель, пройтись по её горлу, залить эти белоснежные стены литрами крови, оставить им мой автограф, и бежать, бежать отсюда. Под ненавистный скрип моих зубов, она убрала бинт.

- Неразговорчивая ты. Боишься меня? Я подавила в себе смешок, но взглянула на неё так, что теперь, бояться будет она.

- А вы меня? - Думаю, в тебя за дело стреляли. - За любовь, я за неё всегда расплачиваюсь так. Она тяжело вздохнула, обработала мою рану спереди, больше ничего не сказав. Дверь в палату неожиданно открылась, и я успела схватить пижаму и прижать её к груди.Я не думала увидеть её здесь, она успела стать для меня каким-то мифическим существом из моих фантазий и бредовых снов. - Мы тут заняты милочка, посещения позже. - Нет, пусть войдёт, - тут же, настояла я. Сердце забилось так сильно, что стало трудно дышать, я осторожно сглотнула, пытаясь набрать воздух в лёгкие как можно плавней.

- Знаю, ты не хочешь меня видеть, пока в таком состоянии, но, я не могу так долго быть на расстоянии. - Ты вовремя пришла. - Знаю. Алиса почти не отходит от тебя. - Она здесь как поддержка, как друг, как тот, кто понимает меня. - И я понимаю. - Правда? Правда, понимаешь? Тебе только в радость, что я понесла очередное наказание. Ауч! Чёрт, можно аккуратней!? Медицинский пластырь, вот настоящее зло этой процедуры! Или, эта медсестра решила меня заткнуть таким образом?Ева подошла ближе, по её глазам я поняла, что она увидела рану, любого от такого покоробит, он не исключение, и опять этот сочувствующий взгляд, который я не переношу.

- Это я должна быть рядом с тобой, не она. - Я скучаю по тебе, но с ней мне проще пережить всё это. Ева встала напротив меня, её присутствие меня дезориентирует, внизу живота зарождается мучительно сладкая щекотка, я безумно хочу контакта с ней. Она касается моего лица, нежно проводит пальцами по скулам, я уже не чувствую, как мою спину обрабатывает медсестра и насколько это больно, Ева здесь. И что удивительно, ей абсолютно наплевать, что мы не одни, что о нас подумают, а эта женщина подумает точно. Как можно одновременно тонуть в любви к человеку и боли? Ева между моих ног, я прижимаюсь щекой к её груди, её ладонь на другой моей щеке и я хочу плакать, но, конечно же, не позволяю себе этого. Нас оставляют, в палате тишина, вся больница ещё спит, голод крутит живот, как и голод по ней. Я могу поднять только правую руку и обнять её.

- Когда из меня вынули пулю, я каждый день ждала, что ты вот так придёшь ко мне и обнимешь. Я боялась этого, но ждала. - Я не знала. - У тебя здесь много времени, чтобы подумать, как быть дальше. Тебе нужна я или она. Ты представляешь, что творится у меня в душе, зная, что она здесь, с тобой, и ты её без проблем к себе подпускаешь? Я отпустила руку, посмотрела на неё, я не хотела говорить, но что-то меня подтолкнуло. - Вся наша жизнь это череда ошибок, трудно разобраться, кто запускает эту цепь. Перед тем, как приехать к тебе, я писала, звонила, а ты не отвечала, это не красиво. Ты не отвечала из-за того, что я причинила тебе боль, ты узнала об измене, это моя вина. Я изменила с единственным человеком, что не тыкал в меня тем, кто я есть, это твоя вина. Я не могу исправиться и быть другой, я так устроена, этого не изменить, потому что, я сама этого не хочу, что ж, моя вина. Я могу долго отматывать назад, но остановится это всё не на мне. И дело не в том, что ты меня похитила, а могла жить где-то и я бы ни за что не узнала, нет, не в этом. Ты с самого начала была одержима тем, чтобы поймать меня, но понятия не имела что делать, когда я в твоих руках. Так, Ив? - Теперь, я знаю. - Теперь? Когда я чуть не подохла в твоей гостиной? Тебе вдруг стало всё ясно? - Можно, я надену это на тебя? Она всегда отступает, когда я права, но я не могу её заставить говорить, высказать всё, что на уме. Ева сдержанный человек, она умеет придерживать слова до нужного момента, она отступает, победа ей не нужна, она и так видит, что я чувствую.