Глава шестая. Новые друзья... и все остальные (1/1)

…Гвоздь программы – марафон,А градусов – все тридцать,Но к жаре привыкший он,Вот он и мастерится.Я поглядел бы на него,Когда бы – минус тридцать!Ну, а теперь достань его!Осталось – материться!Тоже мне, хорош друг!Обошёл на третий круг!Нужен мне такой друг!Как его, забыл… Сэм Брук!Сэм – наш гвинейский Брут!Владимир Высоцкий ?Марафон? Первое сентября подкралось, как водится, неожиданно. Особенно для семейства Тонкс, ну, и меня за компанию, раз уж с некоторых пор я стал обитать там. Так что пришлось нам с Дорой собираться на поезд. В день перед отъездом посмеялись над свежими новостями. Доступ к более-менее объективной прессе у Тонксов был – Тед после своей командировки в Спитак выписывал газету ?Moscow News?, оно же англоязычное издание Министерства печати России.Конечно же, никакого ГКЧП на Руси-матушке здесь не случилось, у нас всё тихо и спокойно. А вот запад снова лихорадит, поскольку двадцать восьмого августа неизвестные умудрились грохнуть не кого-нибудь, а самого Джорджа Сороса, отправив его на тот свет путём прободения черепа сильным ударом ледоруба. А почерк-то знакомый, в прошлый раз так НКВД по Троцкому сработал. Неужто и тут наши постарались? На Ближнем Востоке тоже всё спокойно. Зато в Индии продолжает нарастать напряжённость, ибо войска самостийного государства Раджастан при поддержке союзных ему Пенджаба и Белуджистана рвутся вглубь страны, при этом ?пенджабские? истребители МиГ-27 летают и дерутся отнюдь не по-пенджабски. Не иначе наши Ли Си Цины помогают… Тед и Андромеда отвезли нас на вокзал. Хорошо, у Теда своя машина оказалась, и всё равно в лондонских пробках потеряли полчаса. На метро не поехали – не знаю, как и кому, а лично мне лондонская подземка принесла одну лишь большую головную боль. Наездился, так сказать, за месяц своего пребывания здесь. Когда один и тот же тоннель могут использовать сразу четыре линии, и по кое-каким линиям поезда идут не напрямую, а по куче всевозможных ответвлений, пропуская станции и отстаиваясь чёрт знает где, короче, не метро это, а кошмар проектировщика. Всякий раз с нашими эталонными образцами сравнивал, питерской подземкой и московской, какой она была до начала хаотического расширения всего и вся, постигшего её в середине ?две тысячи десятых? годов.

Вокзал английский этот чем-то напоминал Витебский в Питере. Такое же старомодное здание с кучей тупиковых платформ, уставленных вагонами. О способе прохода в магическую часть станции я уже прекрасно знал. Только вот…Новое задание: Избежать привлечения внимания семьи Уизли. Вот именно. И рыжее семейство, указанное в строчке с заданием, на перроне уже присутствует. Расплывшаяся мадам из тех, кто на Привозе "бички? торгует", такая себе трепетная балерина, знойная пудов так на восемь чистого жизнелюбия, а при ней застёгнутый на все пуговицы хлыщ при галстуке, двое совершенно одинаковых раздолбаев, чумазый пацан в потёртом дырявом балахоне и мелкая пигалица в ночной рубашке, надетой в комплект к резиновым сапогам. Замечательное зрелище. - Итак, помните номер платформы? Девять и три четверти! – орёт эта самая мадам таким дурным воем, что от неё не то, что люди – тепловозы шарахаться должны. - Дурдом на выезде, - шепчу Доре. Та не удержалась, прыснув в кулак. - Идём быстрее, пока не засекли. Это же Уизли, мама с ними не в ладах. Только двое из них нормальные, вон те два одинаковых обалдуя. - Так, может, обратить на них внимание полиции? - А что, можно… Подходим к полицейскому офицеру. - Господин лейтенант, не могли бы Вы обратить внимание на вон ту компанию? Там дама явно ненормальная, орёт на всю станцию какие-то небылицы, - говорит Дора. - А, вон они, - смотрит полицейский. - Спасибо, мисс, они тут уже давно что-то орут. Не иначе наркоманы какие-то, только двое ещё более-менее прилично выглядят. Сейчас мы с ними разберёмся. Полицейский снял с пояса рацию, что-то в неё сказал, вскоре подошли ещё трое. На наших глазах они обратились к горластой мамаше, продемонстрировали свои значки и куда-то повели, невзирая на дикие вопли. Двое обалдуев и зачуханный нищеброд к тому моменту уже успели исчезнуть с платформы. Так что мамаша, хлыщ и пигалица пошли куда-то в явно нежелательной для них компании. - Вот видишь, ими уже занялись, - шепчет Дора. - Идём за мной. Кто-то спорит? Идём, конечно. Дора вперёд, я – следом, волоча за собой заблаговременно отобранный у неё чемодан, проходим сквозь столб с указателями ?9? и ?10? и оказываемся в иной части вокзала. Ну да, пропаганда не врала, тот же старомодный перрон с жестяной табличкой ?9??, и тот же пыхтящий паром ярко-красный паровоз с надписью ?HOGWARTS CASTLE? на табличке, привинченной к котлу. За паровозом стоит штук восемь таких же красных вагонов. Поднимаемся в один из них, и занимаем свободное купе. - Ну что, дети, увидимся на Рождество? Не забывайте писать! – машет нам Андромеда, после чего они с Тедом уходят. Мы с Дорой остаёмся вдвоём. Запихиваю её вещи на багажную полку, следом и свой мешок с учебниками. Всё самое ценное осталось при мне. Потянул из чехла гитару. Пока настраиваю, в купе протиснулся мальчуган в чёрном лапсердаке, с шахматной доской под мышкой и с ермолкой на голове.

- День добрый! Здесь можно сесть? - Шалом! Конечно, садись, - отвечаю ему. - Я Энтони Гольдштейн, можно просто Тони. - А я Гарри Поттер, а это Тонкс, просто Тонкс. - Откуда ты, Гарри, догадался, какой я веры? - По твоей внешности сделать это проще простого, случалось мне видать правоверных а идов[11]. Сразу скажу, ничего против не имею. - Я сюда ненадолго, год, два, не больше. Мой дядя Аарон уже там, в Эрэц-Исраэль, мои татэ[12] и мамэ[13] со дня на день вызова ждут. Тогда дождутся меня, и вся наша мишпухэ[14] и уедет. - Только одна цель – Эрэц-Исраэль, только один гимн – Иерусалим[15], так, что ли? – процитировал я ещё, наверное, не написанную в этом времени песню. - Точно! Когда мне письмо из Хогвартса пришло, татэ удивился очень. Теперь придётся, наверное, в израильскую школу переводиться, дядя уже писал, что в Вифлееме такая есть. Он там военный, в ЦАХАЛ служит, уже капитан. Он нам вызов и пришлёт. - Эх, везёт же некоторым… - мечтательно вздыхаю я. – А у меня вот ни кола ни двора, и от дутой славы десятой дорогой бегаю… На хрен оно всё мне надо… - Гарри! Гарри! – прерывает меня Дора. – Ты же обещал что-нибудь сыграть! Ну пожа-а-а-алуйста! – и делает большие такие печальные глаза с пол-лица, как на японских комиксах. Вот знает же, что никогда не смогу не уступить ей, когда такое умоляющее лицо состроит, и охотно этим пользуется на всю катушку. - Обещал – сыграю, - соглашаюсь я, и начинаю петь песню:На перроне разлук желтизнаПахнет осенью и пирожками.Я на лавке сижу допоздна,Как жираф на холсте Пиросмани,Наблюдаю отход поездов,А потом возвращение,И ни год, ни числоНе имеют значения,И ни год, ни числоНе имеют значения…[16] В глазах Доры прочитал какую-то нотку грусти. Тони же всё было по барабану, он просто слушал незнакомую песню, развесив уши. На звуки песни в купе зашёл ещё один мальчуган, с виду нормальный и не такой тупой, как виденные на перроне. - Можно присесть? - Можно, садись. Новый наш попутчик представился как Шеймус Финниган, и родом он оказался из Белфаста. Не иначе, по заданию ИРА[17] приехал. Ну-с, в добрый путь, будет надо – поспособствуем, англичан я и сам не особо перевариваю. Продолжаю песню там, где оборвало появление Шеймуса.…Желто-красное это киноСентябрём разукрашенной скукиЯ закончил смотреть бы давно,Да ушёл не спеша, руки в брюки.Только мелочь одна здесь важнаДля меня очень сильно:Ты приехать должнаК окончанию фильма,Ты приехать должнаК окончанию фильма… Едва отзвучал третий куплет, в купе вломился рыжий пацан с чумазым лицом, которого я видел на перроне в окружении таких же рыжих. Вломился и сел, не сказав никому ни слова. Ага, вот и ?Уизли №6?, о необходимости избежать знакомства с которым игра только что предупредила. Ну, что ж, встретим… - Почему вы тут поёте песни на незнакомом языке? - разинув пасть, выплюнул он. - Молодой человек, Вас никто не учил спрашивать разрешения? - предъявляю в ответ. - А ч...чё, здесь занято? - недоумевает рыжий. - Может, и занято, тебе-то до этого дела не было! И вообще, обзовись, пацанчик, ты с какого района? Кто таков и чего тут забыл? - Я Рон Уизли, и ищу Гарри Поттера! - Нету здесь такого, - предусмотрительно подмигиваю Доре. - И на кой ляд он тебе нужен? - Я его лучший друг! Мы очень хорошо дружим! - Дружите, говоришь... Х-хы! - тоном товарища Сухова отвечаю я, но такую наглость надо лечить. - Какие Ваши доказательства? - Ч...чё? - Через плечо! Для тупых объясняю. Как, чем и кому ты собрался доказывать, что некто Гарри Поттер и есть твой якобы лучший друг? В особенности если он тебя сегодня впервые в жизни увидит. Рон завис. Минут через пять, тяжело вздохнув, задаю уточняющий вопрос. - Алё, гараж! Мы тут услышим сегодня что-то членораздельное? Повторяю вопрос, каким образом ты будешь доказывать, что Гарри Поттер - это твой друг? - Но это же само собой разумеется! - рыжий не понял, что этим сам себе вырыл могилу. - Он будет очень рад меня видеть! - А вот мы не рады. Так что пшёл вон отсюда, пока я добрый, иначе выведем принудительно. Это хоть понятно? Понуро кивнув, Рон вывалился из купе. - Если человек - идиот, то это надолго, - снова тяжело вздохнув, говорю Доре. Та со мной полностью солидарна. - В самом деле, и где таких только выращивают... - Слава Богу, что на мне узоров нет, и цветы не растут, так что лишний раз меня и не опознать. Ни очков, ни отметин на лбу, ни иных каких особых примет. - Был бы он чуток постарше, я бы поинтересовалась, где этот тип достал такую траву. Сильно уж забористая, как мне кажется. - Кокаинум! - добавляю я, и мы с Дорой понимающе смеёмся. - Точно! На здоровую голову такое не выдумаешь. - Так это ж на здоровую, - риторически подытоживаю. – Вообразил себе невесть что, искренне сам же в свой же бред поверил… - А-а-а! Я понял, кто ты такой! Ты, наверное, и есть Гарри Поттер! - заорал Рон, вернувшийся в купе. - Только почему ты соврал мне, что тебя здесь нет? Я же твой лучший друг, а с друзьями так не поступают! И что ты делаешь здесь, в обществе какой-то девки и каких-то придурков? - Та-а-ак... - вот чувствую, что начинаю закипать. - Здесь кто-то что-то сказал, или мне послышалось? Тонкс, он и впрямь сказал ровно то, что я сейчас от него услышал? Нахмурившаяся Дора согласно кивает. Что ж, будем вразумлять... Откладываю гитару в сторону. - Слушай сюда, дебила кусок, попал ты сейчас по полной, - беру Рона за грудки и припираю к стене. - Я не Минздрав, предупреждать не буду! Даю ему под дых раз, два... После пятого удара Рон может только ухать. Обозреваю пространство за вагоном. О! Точно! В самый раз! - Тонкс, будь так добра, открой окно, пожалуйста. - Какое окно? - не сразу понимает Дора. - То, что наружу. - А! Поняла! - догадывается она, и все, кто присутствовал в этот момент на станции, стали свидетелями редкого по красоте зрелища. Из открывшегося окна одного из вагонов пока ещё не отправившегося поезда башкой вперёд вылетел рыжий грубиян, и как он летел, так и плюхнулся в удобно стоявший возле вокзальной стены мусорный бак, где и поместился полностью, приземлившись на мешки с мусором. Почти тотчас же паровоз громко свистнул, и поезд тронулся. - Хулиганы! - выдохнул я, потирая руки. Дора, посмеиваясь, тем временем закрыла окно. - Гол! Как ты ловко это придумал! - Видел где-то, в кино, кажется, - пожимаю плечами. - Вот и подумал, а не получится ли повторить... - Во всяком случае, сейчас у тебя получилось просто отлично! - сияет Дора. - И выкинь уже дебила из головы! Ещё песни у тебя есть? Ты замечательно поёшь! - Есть, конечно! - улыбаюсь в ответ и завожу новую.Пусть сегодня меня потеряет родня,Я уйду, когда все ещё спят.Но штормовка пропавшая выдаст меня,И рюкзак со стены будет снят.Это значит, меня бесполезно искать,Занедужил я, лекарь мой - путь.Будет ветер мою шевелюру трепатьИ толкать, как товарища, в грудь.Как янтарными струнами в пьесе дождя,Ветер, мачтами сосен играй,В путь в походную юность уносит меняТаганай, Таганай...[18] Так и поехали, под песни, музыку, смех и веселье. По просьбе Доры ещё пару песен спел. Тем временем поезд уже выехал из Лондона, и пригородная застройка сменилась лесами и полями. В купе заглянули те самые двое рыжих братанов. - Здорово! - Всем привет! - Особенно тебе, Тонкси! - Круто вы вышвырнули Рона… - Он только внешне пытается быть хорошим… - Но на самом деле лентяй и обжора… - Каких свет не видывал… - Почему, кстати, он от вас вылетел? – наперебой затараторили они. - Приветик, Дред и Фордж! – ответила им Дора. – Да вот, ваш непутевый братец начал знакомство с нами с оскорблений. К Гарри вон приставал, все с собой куда-то тащил. - Ба, братец Дред, так это же Гарри Поттер! - А мы и не знали, что ты едешь с нами! - Присматривай за ним, Тонкси… - Кстати, дружище Гарри… - Я Фред Уизли… - А я Джордж Уизли… - Только мы еще сами не решили… - Кого из нас как звать! - Приятно познакомиться, ребята, - отвечаю им. – А вы за своим братцем присмотрите. Не успел войти, как тут же начал оскорблениями выражаться. Потому и полетел. - Ничего страшного, Гарри… - Мы и дома за ним следим… - Только мама ему всё спускает с рук… - Сегодня, пока на вокзал шли… - Все орал, как резаный, про Гарри Поттера… - И про то, как станет его лучшим другом. - Ага, ага, вот только я сам был после краткого общения с ним полностью противоположного мнения, - ответил я братанам. - Зачем мне куда-то уходить? Не надо нам никакое Таити, нас и здесь неплохо кормят… - все купе захохотало. - Кстати, Гарри… - Не только Рон сегодня был тобой одержим… - Есть еще сестрёнка Джинни… - Вот та лет с пяти бредит… - Что за тебя замуж выйдет… - И сегодня всё плакала маме… - Что не смогла тебя увидеть на платформе. - Знаете, братаны, вот уж кто обойдётся, так это она. Как-то я и сам в состоянии решить, кого в жёны брать, а кого – нет. Тем более если есть куда более достойные. Вот то ли мне почудилось, то ли Дора на самом деле засияла при моих словах, словно начищенный орден? Волосы-то, аж золотом блеснули. - Мы тоже так думаем… - Наша сестрёнка ничем… - Кроме повышенной вредности… - Не отличается, вся в маму! - Найдём мы управу. И на младшую, а если старшая нас в покое не оставит, то и на неё. В конце-то концов, сколько можно? - Правильно! Она уже Рона подучила… - И что теперь? Не скоро он… - До школы доберётся… - Его сначала пусть из мусора выловят! - Вот-вот. И будет ему урок. Пусть не лезет, где ему не рады, иначе повторим пройденное, - достаю и показываю вырезанную накануне рогатку. Братаны аж просияли. - Гарри! Что ж ты раньше не сказал… - Что ты тоже любишь мелкие пакости устраивать! - Так вы и не спрашивали, - улыбается Тонкс. – Он меня еще в день нашего знакомства подбивал какой-то ?Демб… Домб…? - Дембельский аккорд, - поправляю ее. - Во, точно, ?дембельский аккорд? устроить, то есть большую пакость Снейпу накануне моего выпуска. - Молодец, Гарри… - Так держать… - Говорить о пакостях, еще не доехав до школы… - Ты определенно достоин… - Быть нашим учеником! - Экзамен ты успешно сдал! - Ну что, нам пора… - Приглядывай за ними, Тонкси… - Увидимся в школе! - Пока! – машет им Дора. Близнецы исчезают. - Вот же неисправимые, - улыбается Дора им вслед. – Эти двое – головная боль всех учителей в школе. Прикалываются над всем и над всеми. Сколько раз их ловили, а им как с гуся вода. - Да уж, с ними не соскучишься. - Это точно. Они в прошлом году и надо мной подшутили. Но я пошутила в ответ, и намёк они поняли. Еще над Септимой, ну, ты её знаешь, и Авророй, то есть нашей преподавательницей астрономии, не шутят, над деканами, кроме Снейпа, тоже. Наша Спраут ни разу их мишенью не становилась, потому что не трогает никого, наоборот, гостеприимная, добродушная. Ты, если что-то не так, у нас на Хаффлпаффе прячься, я тебя прикрою. И с другими поговорю, чтоб тебя не трогали. - Спасибо за совет, Дора, - улыбаюсь ей. Та делает страшное лицо. - Не называй меня так, хотя бы на людях! - А что? – вставил пять копеек оторвавшийся от книжки Тони. – Нормальное имя, мою бабушку так звали. - Вы как хотите, а я проголодалась, - говорит Дора. – Гарри, где там была твоя скатерть? - Есть такое, сейчас пообедаем. Достаю, разворачиваю, перекусываем все вчетвером. - Где же ты такое нашёл? – спрашивает Тони. - В Косом переулке, в магазине артефактов. Продавец говорил, что не знает, как ее включить. А я знаю, вот и забрал. Пригодится, однако, о проблемах с едой теперь можем забыть. - Это точно, - мечтательно говорит Дора. – А то вспомню школьное меню… брррррр! Хороший хозяин свиней лучше кормит, каждый день одна овсянка. - Будем лечить, однозначно, - отвечаю. Все согласно кивнули. Поля и деревни сменились лесами и холмами, а солнце покатилось на закат. В дверь купе заглядывает круглолицый мальчуган. - Вы не видели жабу? – спросил он каким-то плаксивым тоном. - Жабу? Не, не видели, - отвечает Дора. - Откуда в поезде возьмутся жабы? - Я потерял её! Она вечно от меня убегает! - Лови, раз убегает, кто тебе доктор, - хмыкает Дора. Мальчуган печально кивает головой и исчезает. - Кто в школу жаб-то возит, что за Дуремар такой... - задумчиво замечаю я, самопроизвольно напевая под смех Доры песенку из старого советского мультфильма:Я - Водяной, я - Водяной,Поговорил бы кто со мной,А то мои подружки -Пиявки да лягушки - фу, какая гадость!Эх, жизнь моя, жестянка!А ну её в болото,Живу я как поганка,А мне лета-а-ать,А мне лета-а-ать,А мне летать охота... Песню оборвало появление давешнего собирателя жаб, но теперь он уже припёрся не один, а в компании некой растрёпанной девицы с копной каштановых волос и достаточно длинными передними зубами. Одета гражданка была уже в школьный чёрный балахон. Ага, со свиданьицем, стало быть, мадмуазель Грейнджер, только спешу Вас поздравить, щто Вы абсолютно не в моём вкусе. - Никто из Вас не видел жабу? Невилл её потерял! - властным тоном объявила новоприбывшая, нисколечко не напоминающая свой романтичный образ из фильмов. Ё-о-о-о, какая ещё Эмма Уотсон, вы о чём, в натуре? Пугало пугалом по виду, бобёр бобром. Кто-то, помнится, с пеной у рта требовал, чтобы Гарик влюбился и женился именно на ней? Вот пусть сам к такому страхолюдищу и подкатывает. Вай, вай, чур меня, чур, не дай Бог, ночью приснится – в церковь пойду свечку ставить. - Мы уже ему говорили, что ничего не видели, - отвечаю ей. - Я вижу, вы играете на гитаре? Не думаю, что это подходящее занятие для волшебника. У меня в семье никогда не было волшебников, и это был такой сюрприз, когда я получила письмо, но, конечно, очень обрадовалась, вы же знаете, это же лучшая школа колдовства из существующих, как я слышала. Конечно же, я уже заучила наизусть все учебники нашего курса и распробовала все заклинания, и думаю, что этого будет достаточно. Кстати, меня зовут Гермиона Грейнджер, а вас?Не, ну ничего себе заявление! Не столько представилась, сколько поимела всем мозг, забив его не пойми чем. Заучить наизусть ВСЕ учебники? Во ботанить будет гражданка. - Шеймус Финниган, - представляется Шеймус. - Тони Гольдштейн, - отзывается Тони. - А меня зовут Тонкс... просто Тонкс, - представляется Дора. - Только я уже на седьмом курсе. - Жугдэрдэмидийн Гуррагча, - снова подмигивая Доре, ?представляюсь? я, называя имя первого монгольского космонавта. Он и здесь, кстати, туда летал, даже несмотря на нахождение Монголии в составе России, довелось как-то почитать на досуге... Дора тем временем давится в кулак, из последних сил пытаясь не заржать на весь вагон, Тони и Шеймус тоже следом за ней еле сдерживают каменные лица, а вот у Гермионы глаза полезли на лоб. - Жо...Дэ... Чего-чего? - удивлённо переспрашивает будущая ?гриффиндорская всезнайка?, явно не ожидавшая такого афронта. - Кто-нибудь объяснит мне, что означает это? - А чё, нормальное имя, кто знает. - Не могу понять, что за психом надо быть, чтобы выдумать эту дурацкую кличку! - завопила Гермиона, даже не понимая, что люто оскорбила этим самым весь монгольский народ. Не, эта зануда и моралистка явно будет доставлять нам всем одну лишь большую головную боль. - Кто-нибудь из вас знает, на какой факультет попадёт? Я навела кое-какие справки, и надеюсь, что буду учиться в Гриффиндоре. Судя по всему, он самый лучший; я слышала, что там учился сам Дамблдор, но полагаю, что попасть в Равенкло было бы не так уж плохо… В любом случае, нам лучше пойти и поискать жабу Невилла. Знаете, вам всем лучше переодеться, думаю, мы скоро приедем. Гермиона и Невилл исчезли так же быстро, как и появились. - Вам лучше, вам лучше, ёкхарныбабай... - передразниваю заучку. - Задницей чую, что не учёба будет в компании таких, как вот это вот лохматое недоразумение, а сплошной вынос мозга и непреходящая головная боль у всех, кому не посчастливится с ней связаться. - И не говори, - согласно кивает Дора. - Всего ничего пообщались, а у меня в голове уже каша. Кстати, а что ты за имя ей называл? - Имя первого уроженца Монголии, полетевшего в космос. Мне показалось весьма сомнительным, что она может его знать. Как выяснилось, я не ошибался. - Не ошибался он, - прыснула Дора. - А мне-то чего стоило, чтобы не заржать? Я-то, в отличие от неё, знаю, что это ты так решил над ней приколоться! - Вы ещё слышали, что она сказала? Хочет пойти учиться в Гриффиндор только лишь потому, что там учился Дамблдор? Меня терзают смутные сомнения… Похоже, доверие к власть имущим у неё такое, что она без зазрения совести будет стучать, как дятел по дереву, на всех и на всё, что ей покажется неправильным, лишь бы выслужиться перед начальством. Как есть готовый барабан[19], власть имущие таким страсть как рады. - Кому ты это говоришь, кому? – отвечает Тони. – У меня из-за таких, как вот эта Гермиона, погибла вся семья моего дедушки. Когда после войны создавали Израиль, мои прадедушка и прабабушка собрались ехать. Ждали только дедушку, служившего в армии, но он, вернувшись, увидел только их могилы. Как оказалось, давний знакомый прадеда очень завидовал нашей семье, и по надуманному поводу добился сдачи их в полицию. Прадед умер от побоев вскоре после возвращения домой, а прабабушка не смогла жить одна… Дом к возвращению дедушки, конечно же, ограбили и перепродали чужим людям. Так что эта шармута[20] Грейнджер пусть охмуряет кого-нибудь другого, мы уже пуганые. - Понимаю тебя, друг, иметь дело со стукачами не хочется никому. Вот увидите, много друзей она так и не найдет, из-за этого будет жутко на всех обижена и с возрастом станет мстить всем и каждому.

Не скажешь ведь, что такого же плана на моей памяти были правозащитники ельцинского периода, исходившие ядовитой слюной от одного лишь положительного высказывания про что-нибудь русское. Впрочем, правозащитники и прочие поборники прав меньшинств – они все такие, на всю голову ушибленные, в ?благополучной? Европе их и в прошлый раз тоже навалом было. Так что не первая она, та Грейнджер, и не последняя. Холмы за окном превратились в горы, начало смеркаться. Дверь в купе открылась снова. На этот раз вошли трое, один чрезвычайно бледный и худой, без малейшего признака загара на холёной морде лица, причём похоже на то, что ещё и накрашенный, точно выходец из какого-нибудь благородного аристократического петушатника[21], и при нём двое с выражением лиц ?а еще я туда ем? и комплекции соответствующей. Петушок, видать, типа местный авторитет, а эти двое громил при нем – типа охранники. - Это правда? – с порога заявил петушок. – По всему поезду ходят слухи, что здесь едет Гарри Поттер. Так это ты? - А чё надо-то? - Это Крэбб, а это Гойл, - бледнолицый представляет своих бугаёв. – А меня зовут Малфой, Драко Малфой. М-да, а говорит-то как манерно, слова растягивает, ну точно петушок, и место ему – возле параши. Даже подсвечивается сей персонаж голубоватым цветом, как предупреждение: ?Руками не трогать!? Ну, так и не будем трогать, поскольку не положено, в смысле кулаками бить не будем, для этого орудия труда есть. - Ты скоро поймёшь, что одни колдовские семьи лучше других, Поттер, - продолжает тем временем Малфой. – Лучше не заводить друзей не того сорта. И я могу тебе в этом помочь. - Интересно, мсье, и кого Вы имеете в виду под понятием ?не того сорта?? – шипящим тоном вопрошаю его. - Да вот… хотя бы вот этих, что рядом с тобой, - воротит носом бледнолицый. – Я не ожидал от тебя, Поттер, что ты будешь водиться с жидёнком и всяким магглоподобным отродьем. - А ну-ка, повтори, что ты сказал? – вот чувствую, что начинаю закипать. –Ты, это, за базар-то отвечай, в натуре, ты кого отродьем-то обозвал, э? - На твоем месте я был бы осторожнее, Поттер, - отвечает мне петух. – Если ты не будешь повежливее, то можешь кончить так же, как твои родители. Они тоже не знали, что для них хорошо. Будешь водиться с грязнокровками и предателями крови – сам станешь таким же. - Деточка, а Вам не кажется, что Ваше место возле параши? – спрашиваю его. - Что ты сказал? - Значит, так, слушай сюда, фраерок бледнолицый, и потом не кукарекай, что не слышал. Ты, это, сам за базаром следи, а то от звонка до звонка под нарами будешь чалиться, понял, петушок-золотой гребешок? Я своим корешам верю как себе, они порожняк гнать не будут. А вот ты ежели будешь едальник свой гнилой разевать не в тему да гнать пургу, так огребёшь рано или поздно по полной программе. Так что завали хлебало и не возникай, здесь тебе не тут и чморить правильных пацанов чревато. Понял, редиска? Крэбб и Гойл понимающе переглядываются. А вот бледнолицый, похоже, так ничего и не понял. - Ты за это ответишь, Поттер! - Сколько я зарезал… Сколько перерезал… Сколько душ невинных загубил… - прохрипел я, подойдя достаточно близко. – МОРГАЛЫ ВЫКОЛЮ! – вдруг заорал я на него, прищурил левый глаз, состроил ?козу? в стиле незабвенного Леонова из всем известного фильма и начал надвигаться на троицу. Теперь до бледнолицего таки дошло, что здесь не шутят. Побелев сильнее снега, если бывает снег с голубым оттенком, Малфой выскочил из купе, увлекая за собой обоих своих быков, и унёсся куда-то вдаль, вопя дурным голосом на весь вагон: ?Памагите! Хулиганы зрения лишают!? - Жёстко ты с ними, - хмыкнула Дора. – Это что ты сейчас имел в виду? Как ты с ними разговаривал? - Так, как им будет понятно. Петухами, к твоему сведению, именуют не только самцов домашней курицы, но и любителей своего же пола, и в определённом обществе такие особи имеют низшее положение из всех возможных. Вон, в России, я читал недавно, так по всей стране, дают там за это не менее пятнадцати лет сибирских лагерей с последующим пожизненным лишением всех гражданских прав, и даже для так называемой ?культурной богемы? исключений не делают… - Правильно ты их, - добавляет Тони. – Петух, как есть он напыщенный петух. - Во-во, и место ему – под нарами. ?Того сорта?, ?не того?… Сам он, мать его, ?не того?! - Не ожидала я от тебя такого, - задумчиво промолвила Дора, чтобы затем широко улыбнуться. – Вот так вот непринуждённо, без лишнего политеса опустить с небес на землю такого напыщенного аристократа, как Малфой! Я же немного знаю, что он такое есть, мама про них сколько рассказывала, это же её родной племянник! - Ну, указать ему на неподобающее поведение – это всегда пожалуйста, а вот опускать… Опускать, Дора, его на зоне будут, если он до неё доживёт, с такими-то замашками. - Вот именно. А мы ему поможем, попасть туда, в смысле. Но всё же… Малфои, эта семья в волшебном мире одна из самых богатых! - Короче, пишем: тягу к воровству и насилию гражданин Малфой приобрёл с рождения, - говорю я, и всё купе грохнуло смехом. - Вот умеешь ты, Гарри, так завернуть… - утирая слёзы, смеётся Дора. – Ладно, давай собираться, похоже, подъезжаем. Поезд и в самом деле тормозил. По громкой связи объявили: ?Уважаемые пассажиры, мы прибудем в Хогвартс через пять минут. Просим оставить свой багаж в поезде, его доставят в школу отдельно?. Ну да ладно, стаскиваю с полки чемоданы, свой и Доры. Достаю из сумки динамо-фонарик, пробую, как горит. - Даже переодеваться не будешь? – ехидно спрашивает Дора. - А зачем? Правила существуют, чтобы их нарушать, тем более такие вот беспричинно надуманные, с потолка взятые и из пальца высосанные. - Точно! Правильно мыслишь! – вскакивает Дора. – Нет, я точно наконец-то встретила родственную душу! Это же одна из моих главных заповедей! Так держать, Гарри, вместе мы поставим эту школу на уши! Покидаем купе, так, как и были. За нами, тоже в повседневном наряде, выходят Тони и Шеймус. Когда вагон всё-таки остановился, выходим на перрон, проталкиваясь сквозь густую толпу желающих поучиться разумному, доброму, вечному и прочему всякому, и оказываемся на выложенном брусчаткой перроне. - Первокурсники! Первокурсники! Идите все сюда! – кричит стоящий чуть дальше бородатый верзила трёхметрового роста, размахивающий большим керосиновым фонарем. - Давай, Гарри, увидимся! – шепчет мне Дора и уходит туда, куда идут ученики постарше. А мы с Тони и Шеймусом подходим к великану. - Все собрались? Первокурсники! Первокурсники! Давайте все сюда! Все за мной, смотрите под ноги! – кричит великан, уходя куда-то во тьму. Это он хорошо придумал – под ноги смотри! Тут в кромешной тьме ещё попробуй что заметь! Достаю фонарик, включаю, освещаю себе дорогу. Хм, горит исправно, несмотря на все вопли насчёт обратного. Сбрехнули, что ль, маги-волшебники? Рядом пристраиваются еще несколько ребят и девчат. - Ещё секунда, и вы все увидите Хогвартс! – кричит великан. И впрямь, выходим на берег большого озера, на другом берегу которого, на высокой скале, стоит громадный замок с многочисленными башнями. Девочки впечатлительно охают и ахают. - Не более четырёх человек в лодку! – говорит великан, показывая на множество мелких лодок, по виду едва ли больше плоскодонок, на которых у нас рыбу ловят. Сажусь, рядом пристраиваются Тони и Шеймус, четвёртым оказывается мальчуган, назвавшийся Терри Бутом. Представляемся сами, и я приятно удивлён, что новый знакомый не стал сразу же смотреть мне на лоб в поисках того, чего там нет. Великан сел в собственную лодку, и крикнул: ?Вперёд!?. Пересекаем озеро, как – не понял, ни вёсел, ни мотора в лодках нет. Замок становится все ближе и ближе, заходим в пещеру под ним, где оказывается пристань, к которой мы и причаливаем. - Эй, ты, это твоя жаба? – кричит великан, обходящий лодки, пока мы поднимаемся к воротам. - Тревор! – кричит давешний любитель земноводных, протягивая руки и получая в них большущую буро-зелёную жабу. Вот раззява, блин, как он её потерять-то мог? Не жаба, а чистая зверюга размером с кроссовок сорок шестого размера, не меньше. Специально хотел бы – не наступишь, побоишься. Великан обогнал всех, подошёл к воротам и трижды стукнул по ним кулаком. М-да, ему бы боксом заниматься, однозначно чемпионом мира бы стал, кулачки у него с двухпудовую гирю будут, куда до него Мохаммеду Али. Ворота распахнулись, на пороге стоит высокая сухопарая дама в зелёном балахоне и остроконечной шляпе. Выражение лица у неё то самое, классическое учительское. ?Степанов, к доске! Не готов, садись, два!?, короче, классика жанра, в приснопамятном ?Ералаше? не раз и не два отраженная. - Привёл первокурсников, профессор МакГонагалл! – говорит великан.Так, это же та самая мадам из школы, которая мне письмо прислала. - Спасибо, Хагрид, я отведу их.Новое задание: Пройти распределение на факультет ХогвартсаНовое подзадание: Избежать попадания на ГриффиндорНовое подзадание: Избежать попадания на СлизеринНовое задание: Постараться не вызвать драку в первый же день Драку – и в первый же день? Оригинально, сам бы вряд ли додумался. Что ж, пойдем, посмотрим, что это за место такое весёлое…_________________________________________[12] Папа (идиш)[14] Семья (идиш)[16] Олег Митяев ?На перроне разлук? (сл.и муз.О.Г.Митяев)[18] Олег Митяев ?Таганай? (сл.и муз.О.Г.Митяев)[20] Еврейское ругательное слово, означающее что-то наподобие ?проститутка-мошенница?[21] К сожалению, это действительно так. Английские аристократы отличаются тем, что разного рода половые извращения, в том числе педерастия – норма их поведения. В частности, практически все так называемые ?элитные? учебные заведения для отпрысков древних, благородных и до ужаса титулованных английских семейств, как, например, Итонский колледж, по своему образу жизни и воспитания молодежи являются самыми натуральными рассадниками педерастии. Мальчики, попавшие туда, воспитываются в полной изоляции от противоположного пола, что в отрочестве приводит к развитию именно этого отклонения в психике. Так что практически любого британского аристократа можно смело называть петухом, и это будет правдой. Именно поэтому сановные лорды с таким упорством отстаивают мнимые права однополых меньшинств, видя угрозу в любом преследовании ?голубых? и ?розовых?. Также это одна из причин, по которой британская аристократия люто, бешено, буквально на генетическом уровне ненавидит Россию и русских, все же в России сторонников однополых извращений до сих пор считают чем-то, не принадлежащим к человеческому роду.