1.И да воздастся тебе за бездействие твоё (1/1)

—?Данте! –боль в плече постепенно начала уходить на второй план, от недавней раны, оставленной потрошителем из-за собственной неусмотрительности, были слышны лишь отголоски легкого покалывания. Будто бы исчезло из памяти то, что внизу Кэт уже возможно окружили разъяренные голодные демоны —плевать на их план. В его голове не было не единого сомнения. Он должен помочь Данте.—?Уйди от моего брата!Оставь его в покое.Внутренний мир Вергилия дал огромную, ничем не скрываемую и не заплатанную, трещину, начал разбиваться на сотни мелких осколков, впивающихся во все внутренние органы и постепенно убивающих его изнутри.Кто в этом, по-твоему, виноват?Мундус смотрел на растерянного Вергилий с упоеньем и надменностью, будто перед ним ни сын самого Спарды, упивающийся горем о смерти брата, а маленький ребёнок, расплакавшийся, когда у него отняли игрушку. Он и правда заходился весельем, когда видел человеческую скорбь. Демонам чужды такие чувства.Мундус выпрямился и сделал шаг к Вергилию, мерзко скалясь и надсмехаясь. Сыну Спарды показалось, что тот хочет наконец покончить с этим, но тот лишь сделал пару шагов к нему и остановился, прихватив середину груди рукой.Я не прогадал с местом удара. Если сейчас смогу найти тактику борьбы с ним, я смогу убить его.И все же…—Если ты не против я заберу, то что хотел. —Вергилий настороженно посмотрел прямо в глаза демона, но увидел там лишь насмешку —Сердце твоего брата. Я обещал ему, что съем его.Он медленными шагами начал приближаться к Вергилию, на что тот навострил катану и стал плотнее к брату, схватив его одной рукой за запястье.—Подойди ближе и я снесу тебе голову—Вергилий процедил эту фразу через плотно сжатые зубы и ничуть не ослабляясь прибавил— отдам её на съедение твоим паскудам.Мундус проигнорировал слова Вергилия, продолжая идти. Его шаги были неспешными. Делая каждый шаг, он останавливался на несколько секунд, затем тяжко передвигал сначала одну ногу, затем вторую, так, будто они весили сотни тонн, но несмотря на это, его вид был довольно беспечным и достаточно надменным. Он смотрел на Вергилий с простотой и превосходством, как смотрит хищник на добычу.—Знаешь, сердце твоей матери было отвратительно приторным. Эта сука залетела от моего брата и выносила вас —щенят. Ваш отец предал меня?— в голосе Мундуса все больше начинали прослеживаться нотки гнева, переходящие в громкий неровный крик—Меня! Своего родного брата променял на какую-то блядь. И даже её сердце было таким же отвратительным, как и она сама —он сделал небольшую паузу, наклоняя голову слегка вбок, и, как ни в чем не бывало, продолжил говорить обычным, спокойным голосом—Но я думаю, что сердце твоего брата будет повкуснее. Он такой же, каким был я в молодости: пылкий, резвый, справедливый и наивный идиот. Его разум уже начал постепенно раскалываться на части, превращать его в демона, обтесывать его душу. Его сердце уже приобрело ту самую горечь и небольшую кислинку, которая так ценится у гурманов.Вергилий слушал демона внимательно, не отводя взгляда. Мундус остановился в метре от Вергилия и развел руки в стороны.—Ох как же мне не терпится сожрать этого сукина сына, а его ошметки скормить своим псам.Он тянул каждое слово, будто оперный певец, говоря относительно быстро, но выговаривая каждую букву, вытягивая ее на высокую ноту.Глаза Вергилия наполнились красной пеленой и загорелись пламенем ярости. Корпус его по-хищнечьи покосился вперед, все тело уже трясло от гнева, а руки на катане сжались до хруста, и не ясно было хрустнула ли это катана или кости Вергилия.—Я убью тебя!Вергилий ринулся вперёд, чувствуя, как пробуждается его демоническое нутро. Нечего ему уже терять, не о чем скорбить. Верглий не человек.