2.4 (1/1)

- Ребят, а помните, как мы однажды чуть не разбились, а потом Шоя схватил руль и съехал вбок, но мы выжили? – повторяет каждые пять минут Кей.- Ты понимаешь, что ты самый настоящий герой? - Йо-ка кладёт ладонь на колено Шои и улыбается.- Я уже много раз сказал, но повторю снова: я ни о ком из вас не думал. Я спасал себя, - закатывает глаза Шоя.- Неправда. Ты просто скромничаешь, - хихикает Миа.- Да не скромничаю я! Я сам не хотел подыхать, понятно вам?!- А помните, как однажды, минут двадцать назад, мы ехали и чуть не разбились? – снова вступает Кей.Когда все понемногу приходят в себя, мы начинаем убирать внутри машины. Стараемся собрать осколки от бутылок в пакеты, чтобы позже выбросить, а липкую смесь из кучи разных напитков оттираем влажными салфетками. Тачку, конечно, нужно будет очень хорошо помыть, но до Хитари мы точно не успеем этого сделать.Кей, роясь в своём смартфоне, между делом называет мне стоимость замены двери для этой модели, хотя Миа очень просит его забить на это дело, и я не могу сдержать полный боли стон. Я за всю жизнь столько заработать не смогу, даже если буду впахивать по двадцать пять часов в день десять дней в неделю.Я не понимаю, почему Миа не сердится за испорченную дверь. Я не понимаю, почему ни один из ребят не хочет сказать мне о том, что я был недостаточно активен в борьбе с перегородившим дорогу грузовиком. Я не очень хочу, конечно, чтобы меня обвиняли, но ещё больше я не хочу, чтобы меня жалели.Йо-ка гладит меня по щеке, уже переставшей кровоточить, и очень убедительно просит лечь спать. Я не могу ему отказать, поэтому послушно прикрываю глаза, но, кажется, он считает, что этого недостаточно, поэтому без особых усилий валит меня на бок так, чтобы я лежал головой на его ляжках. Так, бесспорно, гораздо удобнее, но я немного боюсь, как бы Шоя не начал возмущаться.- Тебе больше всех нужен отдых, - Йо-ка гладит меня по волосам. – Слишком много всего произошло.Постепенно проваливаясь в сон я слышу, как они все вместе шутят. Мне нравится молчать и слушать. Я решаю, что даже если мы и не найдём Тсузуку, то вполне смогу быть счастлив и без него. Я знаю, что он жив, даже если не найду доказательств, а поэтому смогу его отпустить. И даже если я больше никогда его не увижу, я буду знать, что мы связаны теми корнями, которые он так старался вырвать.Когда я просыпаюсь, Кей и Шоя громко спорят о том, как нужно назвать тачку Миа. Шоя настаивает на Шайнинг Арморе, потому что так зовут одного храброго белого жеребца из знаменитого мультфильма про чудесную дружбу маленьких цветных лошадок, а Кей возражает, мол, эта тачка явно женского пола, к тому же ещё и немка, поэтому мы должны назвать её Лорелей.- Лорелей? – переспрашивает Шоя. – Ты серьёзно? Разве она ещё недостаточно настрадалась?- Вообще-то это очень красиво звучит, я считаю, - заступается за Кея Йо-ка и чуть склоняется ко мне, когда я начинаю шевелиться. – Доброе утро, Коичи.- Доброе.- Я хотел разбудить тебя раньше, но ты так мило сопел, что я не смог этого сделать, поэтому терпел, пока ты проснёшься.- Вот это да, спасибо. Не скажешь, сколько времени сейчас?- Почти половина одиннадцатого. Я, кстати, ног не чувствую, - улыбается он, а я резко подрываюсь, чтобы больше не давить своей башкой на эти тоненькие палочки. – Да не подскакивай, всё в порядке. Лучше скажи, ты как?- Ну… Волнуюсь.- Я тоже. Вариантов развития событий так много, что ко всем и не подготовишься, - вздыхает Йо-ка. – Я надеюсь, мы с тобой будем общаться и после того, как всё закончится.Я киваю. Мне почему-то становится от этого легче.Тем временем Кей под давлением Шои уже соглашается сократить имя тачки до ?Лори?, но я протестую, говоря, что она уже наречена Лорелей. Тогда все обращаются непосредственно к хозяину авто, который, немного помявшись, объявляет, что раз трое голосуют за Лорелей, его мнение не имеет особого значения, к тому же он не против такого благозвучного названия.Шоя дуется на нас, но недолго, потому что потом начинает нести что-то о том, что в нашей мужской компании просто должна быть тёлочка, и такая великая честь выпала именно этой тачке. Я хочу покрутить пальцем у виска, но его доводы по этому поводу столь убедительны, что никто не смеет возразить. Разве что Лорелей приятно тихо гудит мотором, наверное, обрадованная тем, что ей не придётся называться Шайнинг Армором.Когда мы сворачиваем с трассы, становится понятно, что гнать на ста тридцати по такой дороге не получится точно. Но, оказывается, Кей, наш необыкновенный стратег, прибавил к нужному времени запасные полчаса, не оповестив нас об этом, поэтому можно не волноваться. Чтобы не скучать всё оставшееся время, мы с Йо-кой рассказываем остальным о Тсузуку всё, что только можем вспомнить. Напоминаем им о том, какой он. И самим себе тоже.- У него лохматые чёрные волосы и несколько длинных нижних прядей, - это самое первое, что вспоминаю я.- У него на руках и шее есть татуировки. Одну из них бухая в хлам Ури, девочка, которая закончила нашу школу года три назад и сейчас действительно работает тату-мастером, сделала ему гелиевой ручкой и швейной иглой на своём выпускном, решив появиться там с моложавым кавалером, - выдаёт Йо-ка. Видимо, никто из присутствующих в тачке понятия не имел о том, что такой случай имел место быть, поэтому мы какое-то время молчим.- А ещё у него с собой должна быть чёрная тетрадка, - ляпаю я. Шоя усмехается:- А, понял. Если я увижу в этой заброшенной школе чела, точь-в-точь похожего на нашего Тсузуку, но без тетрадки в руках, ничего предпринимать не буду.Знаки ограничивают нашу скорость всё сильнее, да и вообще ехать быстро уже не представляется возможным из-за сильных неровностей каменистой дороги. Мы проезжаем какие-то недостроенные крошечные домики, высокие деревья, а потом сворачиваем на ещё более неровную безымянную дорогу. Упираемся в какой-то старомодный особняк европейского типа, поэтому приходится сдавать назад. Я не понимаю, почему не вижу ничего, хоть примерно напоминающего здания с картинок в интернете, но вдруг Миа хлопает себя по лбу и молча сворачивает на другую грунтовку.Мы едем теперь уже вверх, и упираемся в холм, но за ним ясно виднеются верхушки невысоких зданий с пологими крышами.- Как думаете, это оно? – мы молчим слишком долго, поэтому я решаю произнести хоть что-то, чтобы не было так тоскливо.- Даже не знаю, - протягивает Миа.- Честно говоря… Я не очень в этом уверен, - Кей внимательно всматривается в экран своего смартфона, потом обозревает местность, затем снова опускает взгляд. Может, фотографии просто сделаны слишком давно, поэтому не похожи на то, что мы видим перед собой?- Да! – вдруг восклицает Йо-ка и подскакивает, - Да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да-да! Это его скутер! Да-да-да-да, точно, его скутер, смотрите, блин, да, не может быть!Я смотрю туда, куда он указывает дрожащей рукой. И действительно вижу чёрный скутер. Но я его никогда раньше не видел, тем более у Тсузуку, поэтому восторга Йо-ки не могу разделить.- А ты точно уверен в том, что это его скутер?- Естественно, - горячо соглашается он и кивает. – Мы как-то ночью катались на нём, когда он его только купил, но так вышло, что уже рядом с его домом на что-то напоролись, спустило переднюю шину, поэтому он на нём никуда и не ездил до этого, наверное. Господи, поверить не могу, да это же точно он!Мы все выпрыгиваем из тачки. Я первым несусь к скутеру. А потом вижу протоптанную конверсами, о чём свидетельствуют отпечатки подошв с логотипом, дорожку, ведущую дальше, и без раздумий бросаюсь по ней бегом. Парни не отстают – я слышу, что они бегут следом за мной. В здание мы проникаем через проломленное окно, а не через дверь, потому что она вот-вот отвалится и пришибёт кого-нибудь.Внутри мы видим, как свет пятнами падает на пол сквозь дырявую крышу. Я силюсь найти хоть какие-нибудь следы Тсузуку, но пока кроме кучи досок, старых книг и переломанных парт ничего нет. Я перебираюсь в другой класс, но там разруха ещё похлеще, а стены настолько дырявые, что мы как будто находимся и в здании, и на улице одновременно.Мы минут десять лазим по полностью непригодным для жизни кабинетам, заглядываем в музыкальный класс, где, в принципе, удивительный порядок, но Тсузуку там всё равно нет. Я начинаю нервничать, несмотря на то, что всю дорогу уверенно думал, что спокойно проживу, даже если не увижу его здесь.Мы стараемся держаться вместе, потому что никто не хочет провалиться под гнилые половые доски и остаться без помощи, да и вообще местечко так себе, хотя, конечно, поприятнее заброшенного офиса, который был первым пристанищем Тсузуку.Я заглядываю за следующую приоткрытую дверь и застываю, потому что вижу картину, которая просто-напросто взрывает мне мозг: на широком учительском столе перед широкой исписанной доской сидит он, ссутулившись, и что-то рисует в той самой большой чёрной тетради в твёрдом переплёте, а опорной поверхностью ему служат собственные ноги, обтянутые кожаными штанами. Волосы у Тсузуку стали заметно короче и, кажется, отрезаны немного неровно, зато выбрит висок, а ещё я замечаю, что тех самых длинных прядей, о которых я так долго помнил, уже и нет вовсе.На голове у него страшный беспорядок, вихры торчат во все стороны, будто бы сама мысль об аккуратности ему противна, но всё же это он. Живой и здоровый.