memoryless. junyoung/dongmyeong, donghyun/dongmyeong, donghyun/junyoung (1/1)

—?Тебя все еще мучают кошмары?Донмён и сам задается этим вопросом. В последние недели он спит без снов, либо моментально забывает их с пробуждением. Единственные улики?— прилипшая к телу футболка, бледное, изможденное лицо в отражении зеркала туалетного столика, когда он яростно заглатывает снотворное. Эти сны, или кошмары?— отражение подавленных воспоминаний. Он читал об этом в книжке или слышал здесь от своего доктора. С каждым днем в нем копится все больше энергии?— злости, порожденной собственными страхами и бессилием. Он срывается на окружающих и все чаще уходит в себя. В такие моменты даже Джунён попадает под раздачу, за что Донмёну, конечно же, стыдно.Он кажется себе клеткой, тюрьмой для того человека, что существовал, вел жизнь под его именем всего полгода назад. Судя по рассказам?— улыбчивого и отзывчивого парня, которого он абсолютно не помнит и не чувствует в себе. Если тот человек и существовал когда-либо, то теперь погиб. А Донмён продолжает жить и ходить по земле подобно матери, носящей под сердцем мертвое дитя. Он чувствует глубоко внутри себя эти воспоминания, пытающиеся выбраться наружу, но с каждым днем становящиеся слабее. В то же время новый Сон Донмён лишь крепнет и возвращает себе душевное равновесие.Его равновесие кроется в деталях. В карих глазах Ли Джуна, без спроса встречающего его после занятий, чтобы проводить. В его усталых, но искренних улыбках. Донмёнова жизнь хранится под крепким корпусом фотокамеры, лежащей в недрах сумки на его коленях, и в катушке на проявку в ее боковом кармане. Он безучастно водит пальцами по гладкой, как виниловая пластинка, ребристой поверхности спортивной сумки, представляя, как возьмет в руки стопку свежеотпечатанных, еще горячих снимков. Однако, сидя в кабинете своего психотерапевта, не может вечно прятаться в своих идеях и планах.Ким Донхён?— его терапевт?— наблюдает за лицом Донмёна из-за своего рабочего стола. Его глаза?— черные?— через линзы очков кажутся какими-то стеклянными. Донмён даже может увидеть в них свое отражение, если приблизится. Но стоит очкам скатиться на кончик его носа, как Сон видит омуты, что скрываются за ними. Болота, в которые он наступает по глупости и мгновенно застревает. Тут даже одуматься не успеешь?— а тебя уже засасывает черная трясина. Ноги увязают по щиколотку, по колено. Набираешь побольше воздуха в легкие, пробуешь закричать, позвать на помощь, а уже захлебываешься. Поздно. Утонул с головой, и будто не было тебя вовсе. Донмён передергивает плечами, сбрасывая видение, но липкое чувство тревоги перед собственным врачом с ним все равно остается.—?Иногда снятся,?— на их беседах Сон Донмён пытается быть как можно честней. Пробует открыться для человека напротив, как сделал бы его однофамилец и тезка до амнезии. Получается медленно, шаг за шагом, а не в омут с головой?— это не для него. ?С Донхёном иначе нельзя?,?— думает младший и оставляет минимальную дистанцию, которую не стоит сокращать.Ким Донхён деловито складывает ладони на столе и смотрит на парня в упор.—?Знаю, тебе сейчас трудно, но постарайся ограничить потребление препаратов. Это только наносит вред твоему организму. Тебе нужен здоровый сон.Голос врача глубокий, бархатный, словно эхо в туннеле. Он не повышает тон, не меняет интонации, только медленно и доходчиво объясняет ситуацию. Внимательно выслушивает на каждом сеансе и пытается помочь, а не терроризирует новомодными психологическими тестами. Донмёну повезло, что такие доктора обошли его стороной, хотя он много о них наслышан. С момента его амнезии и далее Донхён был его лечащим врачом, константой в его жизни. И, в отличие от Донмёна, он не менялся, отчего временами казался парню грузом, который вопреки всему тянул его назад, к истоку болезни. Болотом, в котором он увязал тем сильней, чем больше противился.Вместо ответа Донмён просто качает головой: ?Окей, Док. Принял к сведению?.—?В прошлые наши встречи ты рассказывал о том, что тебя терроризирует человек?— старый друг вашей семьи.Ах да. Донмён вспоминает первые пылкие рассказы о своем новом близком друге. Тогда Ли Джун только свалился к нему на голову, без лишних объяснений констатируя, что должен присутствовать в его жизни. Это сейчас он с ним свыкся_слюбился_смирился. А тогда тот был чужаком, пришельцем, а Донмён?— его мальчиком_под_статью с психологической травмой.—?Кажется, все прояснилось,?— Сон вдумчиво подбирает слова. —?Мы действительно были давно знакомы, хотя я ничего не помню об этом времени.Эта стена на пути к его прошлому делает его инвалидом в собственных глазах, неполноценным, особенно когда Джунён с теплотой на него смотрит.—?Уверен, ваше общение не повредит выздоровлению,?— с легким нажимом произносит доктор. Тени на его скульптурном лице становятся еще гуще, проявляется морщинка на переносице. В нем читается незримая угроза, причину которой Донмён так и не способен понять.Его будто окатывает ведром холодной воды. Он снова видит перед собой это болото, в недрах которого переваривается. Оно застигает его врасплох. В голове становится пусто: ни единой мысли, за которой он может укрыться.—?Надеюсь, что так,?— сухо выдавливает он и устремляет взгляд на часы. Последние минуты сеанса?— самые длинные и самые тяжелые. Кажется, будто воздуха в комнате почти не остается. Хочется подскочить на ноги и выбежать из этого помещения-здания, и еще долго бежать, не оглядываясь.—?Ну что ж, до следующей пятницы,?— произносит заветную фразу Донхён. И Донмён готов забыть о воспитании и выскочить из кабинета, не попрощавшись, но все-таки наступает себе на горло и пожимает доктору руку.Сон переводит дыхание лишь у дома через дорогу, упершись ладонью в кирпичную кладку. На плечо тут же ложится чужая рука, а шею окатывает дымом Мальборо.—?Я же просил тебя не встречать меня здесь,?— резко произносит Донмён. Эта истеричность?— только следствие его усталости. Джунён прекрасно знает это, поэтому не принимает на свой счет.Он переводит руку с Донмёнова плеча и по-собственнически укладывает между его ушей, запуская пальцы в выбеленные волосы. Как ни странно, нервозность тут же отступает. Остается лишь нежное чувство преданности. Джунён?— единственный, кто принимает его целиком: с его болезнью, перепадами настроения, с его попытками спрятаться от целого мира. Но от Джуна не спрячешься. Кажется, он способен найти его где угодно. А от этих интимных прикосновений к бархатистым кошачьим ушкам у Донмёна ток по всему телу. Ему хочется считать это чем-то большим, чем просто привязанностью, как с его, так и со своей стороны. И Джунён убеждает его в этом все больше с каждой раной, что он получает ради него, и что Донмён лечит, с трудом сдерживая слезы.—?Выпьем кофе? —?будничным тоном предлагает Ли Джун. Его длинную шею все еще украшают бинты, которые парень даже не пытается скрыть за воротником своей рубашки. Напротив, он гордится ими. Донмён едва сдерживает порыв прикоснуться к нему, но воспоминания о свежих шрамах тут же его останавливают. Джунён сильный, но каждый раз страдает из-за слабостей своей Жертвы. И Донмёну хочется нервно вцепиться в полы своей рубашки, но вместо этого он хватается за руку старшего?— порывисто и отчаянно.—?Только сначала нужно проявить пленку,?— вспоминает младший, и по телу разливается тепло, стоит Джуну улыбнуться.В то же время, стоя перед окнами своего офиса, Ким Донхён впивается в их силуэты через дорогу своими черными, как смоль, глазами. Через его кабинет прошло слишком много людей, но он все еще помнит большинство по именам, даже если скован врачебной тайной и не может рассказать об этом. И Джунёна он тоже помнит. Его затяжную депрессию, долгие пробирающие насквозь откровения о его погибшем парне, и каждый совет, что Донхён ему дал в попытке вернуть к нормальной жизни. Прошел только год. Их сеансы оборвались так же резко, как и начались. Но вот он снова здесь?— стоит по ту сторону дороги и смотрит в сторону Донхёнова кабинета своим долгим пытливым взглядом.?Это не нормально?,?— твердо решает доктор, но лишь кивает, стоит их взглядам на мгновение пересечься. Он сохранит его секрет, и что все те чувства, что Джун долго и бережно хранил к старшему брату Донмёна, тот просто перенес на младшего. Но если Донмён согласен принять их, все к лучшему.—?Просто две искалеченные души вместе,?— протирая стекла своих очков, Донхён мягко смеется.Как тесен мир.