Глава 20. (1/1)

Таканори – 10 Йо-ка – 9 Юуки – 8 Рёга – 8 Тсузуку –7 Койю – 6 Манабу – 5 Казуки – 5 Бё – 4 Коичи – 3 Икума – 2 Музыканты обессиленно смотрели на цифры, зловеще повисшие на мерцающем экране. Небо за окном стремительно темнело, однако робко зажигающиеся звезды тонули в мрачных тучах, наползающих со стороны горизонта. Мужчины не помнили, как вернулись домой: в памяти остались только обрывки моментов, когда они, зажимая кровоточащие раны, пробирались через лес в полной тишине. Кажется, слова в этом месте скоро вообще потеряют свою надобность.– Вот оно что… – Тсузуку вновь разбил все нормы вдребезги, первым нарушив тишину. – Я просек фишку: чтобы заработать больше всех баллов, нужно просто быть дерьмом и ничего не делать! Таканори, не поделишься секретом?– Да пошел ты, – Руки поморщился и с нескрываемым отвращением посмотрел прямо в глаза вокалиста Mejibray. – Отвали от меня. Никогда не разговаривай со мной. Заставь меня поверить, что тебя нет.Остальные музыканты неловко поежились: меньше всего сейчас хотелось слушать новые перепалки. Сегодня мужчины впервые оказались настолько близко к смерти: когда от последнего вдоха тебя отделяют всего несколько секунд, на многие вещи начинаешь смотреть под другим углом. Кажется, будто в груди лопается последняя натянутая струна, а потому в один миг все, что казалось таким важным и значимым, рассыпается, как подмытый водами океана песчаный замок.– Да ладно тебе, – вокалист Mejibray злобно прищурился. – Я не понимаю одного: почему именно ты? Какой из тебя, черт возьми пастырь? Почему ты, самая мразотная гнида из всех, собравшихся тут, получаешь право распоряжаться нашими жизнями? Голос Тсузуку дрожал и с каждым словом становился все громче, а потому возникало ощущение, что от этого крика вот-вот выпадут все стекла, как вдруг в последний момент мужчина замолчал: причина говорить исчезла. Смерив вокалиста Mejibray презрительным взглядом, Таканори резко развернулся, из-за чего его кособокий кардиган взвился в воздух, и пулей взлетел вверх по лестнице, где, хлопнув дверью, скрылся за пределами его с Урухой комнаты. Теперь центром притяжения всех взглядов стал Тсузуку.– Отстань от него, – Рёга хотел положить ладонь на плечо вокалиста Mejibray, но тут же ойкнул и прижал ее к кровоточащему животу. – Таких людей лучше не трогать.– Да как вы не понимаете? – в голосе Тсузуку было столько возмущения, что на какое-то время он даже забыл о разрезе, зияющем прямо в центре его груди. – Сегодня он нас чуть не убил. Мы должны…– Тсузуку, мы ничего не должны, – собираясь с силами после всего пережитого, Йо-ка молчал довольно долго, однако теперь мужчина вновь ощутил готовность взять руководство в свои руки. – Сейчас ты ведешь себя хуже, чем он. Мы должны решать проблему вместе, а не пытаться выдумать нелепые обвинения против друг друга, сегодня ты это еще не понял? Я не оправдываю Таканори: вы оба просто отвратительны.Тсузуку выслушал вокалиста Diaura с высоко поднятым подбородком: только злобно блестящие глаза музыканта выдавали его желание хорошенько впечатать Йо-ку головой в стену, чтобы до него наконец добралась суть происходящего. Тсузуку никак не мог понять: почему до других не доходит, что главная опасность кроится в Таканори? Именно такие люди предают, именно к ним нельзя повернуться спиной, именно они выходят победителями из всех передряг, потому что просто не знают, что такое сострадание.– Слабак, – Тсузуку выплюнул это слово с презрением, почти швырнул его к ногам Йо-ки. – Вот увидишь, ты сдохнешь, пока он будет пробираться к победе.Не дожидаясь ответа, вокалист Mejibray направился в сторону лестницы, чуть пошатываясь при каждом шаге: эмоциональная перепалка вытащила из него последние силы. Оставшиеся в прихожей музыканты неловко переглядывались: все зашло слишком далеко.– Не думаю, что сейчас обсуждение сегодняшнего дня имеет смысл: все устали, – голос Йо-ки оставался таким же стальным и прочным, хотя под глазами мужчины залегли глубокие мешки. – Но поговорить все-таки будет нужно. Предлагаю собраться на кухне через два часа.Конечно, вокалист Diaura хотел обсудить все как можно скорее. Но Тсузуку и Таканори к разговору явно были не готовы, Икума куда-то испарился сразу же, как только пересек порог дома, а остальные музыканты выглядели так, словно потеряют сознание в эту же минуту. Наблюдая за поведением Тсузуку, Йо-ка вдруг с холодной расчетливостью открыл для себя новую тактику: если остальные будут видеть в нем мудрого лидера, способного вывести к победе, управлять этими остальными будет проще. Йо-ка привык прятать эмоции в самых дальних уголках души, но теперь ему все отчетливее казалось, как эта самая душа медленно растворяется в сыром воздухе.Более того, вокалист Diaura чувствовал, что кошмары сегодняшнего дня не закончились: в воздухе витало ощущение незавершенности. Икума набрал меньше всех баллов, однако не было и речи о каком-либо наказании. Тяжелое предчувствие навалилось на плечи Йо-ки, растеклось по плечам тянущей усталостью и отдало куда-то в затылок. А впереди был еще целый вечер…* ** Юуки сдавленно зашипел, когда кожа на прорезанной руке предательски натянулась при его попытке перемешать вновь полученный за пройденное испытание рис – обязанность готовки негласно легла на его плечи. Остальные разошлись по комнатам, и только вокалист Lycaon, зябко ежась на сквозняке, одиноко сжался около плиты, понимая, что в пустой комнате будет только хуже. Голова Юуки нещадно раскалывалась, и мужчина с запоздалым сожалением подумал, что стоило хотя бы забрать остатки разрезанной Таканори рубашки. За что такая ненависть? Ты знаешь.Юуки покачал головой. Казалось, будто на шее саднит не длинная тонкая царапина, а сквозное ранение. Он устал. Устал быть один, устал фальшиво улыбаться, устал притворяться сильным. Вокалист Lycaon вспомнил, как из последних сил уговаривал Икуму замолчать, и тут же похолодел: бешеный блеск покрасневших глаз вокалиста Reign въелся в душу. Что не так с этим странным человеком? – Хватит геройствовать. Юуки испуганно вздрогнул и быстро обернулся, когда по его плечам скользнуло что-то теплое и мягкое, однако мигом успокоился, обнаружив за своей спиной усталого Йо-ку. Мужчина протягивал вокалисту Lycaon свою толстовку, а сам замер в тонкой белой майке, нахмурив брови.– Я не… – Бери, – Йо-ка поморщился, всем своим видом подсказав, что лишний театр сейчас только раздражает. – Будет хуже, если ты умрешь здесь от воспаления легких, пройдя через все… это.Юуки благодарно кивнул и быстро влез в толстовку, доходившую ему почти до середины бедра – сразу стало тепло и уютно.Настолько, насколько это вообще возможно в этом месте.– Что это? Уверенная рука Йо-ки в набухших синеватых венах, особенно выступающих ближе к кистям, метнулась к сжатым пальцам Юуки, но тот сразу же отшатнулся, спрятав окровавленную ладонь за спину.– Порезался… В лесу! – Не ври, – голос вокалиста Diaura резал больнее всех ножей в мире, вместе взятых: порез на шее также не остался без внимания мужчины. – Это же… Таканори.Глаза Йо-ки помутнели: внешне его лицо как будто не изменилось, но Юуки заметил, как резко обострились его скулы и выделился крупный нос – коршун. Мужчина медленно развернулся к двери, как вдруг вокалист Lycaon, не справившись с эмоциями, резко схватил его неожиданно тонкое запястье.– Не надо! – Отпусти, – Йо-ка раздраженно отмахнулся от музыканта. – Эта скотина думает, что ему вообще все позволено?– Йо-ка, стой! – Юуки и сам не ожидал такой твердости в голосе, но собеседник растерянно послушался, и мужчина ухватился за последний шанс. – С ним уже ничего не поделаешь. Мне надоела его ругань с Тсузуку, ты ведь не такой! – Знать бы еще, – вокалист Diaura вдруг грустно усмехнулся и стряхнул с себя руку Юуки. – Какой я на самом деле… Твой рис сейчас убежит… Ойкнув, Юуки кинулся к плите. Ничего такого не произошло, но в груди, несмотря на всю физическую боль, затаилось приятное тепло. Пока мужчина снимал будущий ужин с плиты, Йо-ка рылся в ящиках за его спиной, а затем негромко окликнул музыканта.– Нужно хоть обработать, – пояснил он, встретившись с озадаченным взглядом Юуки.Вокалист Lycaon неуверенно кивнул и нелепо замер посреди кухни, пока Йо-ка без особой нежности, но аккуратно обрабатывал его порезы. Его пальцы действовали быстро, будто мужчина проработал на скорой лет десять, но в каждом движении ощущалась какая-то напряженность. Грязно-желтые бинты, найденные где-то на кухне, обернулись вокруг шеи Юуки, и Йо-ка потянулся к порезанной руке мужчины, как вдруг не удержался и, тяжело вздохнув, прижал его холодные пальцы к своему лбу.Вокалист Lycaon растерянно опустил голову вниз: сидя перед ним на коленях, Йо-ка уткнулся в руку мужчины и прикрыл глаза, словно задумался о чем-то чрезвычайно важном. При этом брови Йо-ки по-прежнему были нахмурены, из-за чего он казался особенно злым.– Не понимаю, – обреченно прошептал вокалист Diaura, слегка качнув головой. – Я ничего не понимаю: я хочу победить, я хочу выжить в этой чертовой игре, но к тебе тянет, словно магнитом. Я пытаюсь отдалиться, пытаюсь не думать о тебе, но что-то будто специально сводит нас снова и снова. Черт возьми, я не хочу проигрывать из-за тебя, но и оставить тебя тоже не могу.Юуки внимательно слушал мужчину, продолжая держать свою руку у его лба так, словно принимал исповедь. Слишком много информации, чтобы переварить все вот так сразу. Вокалист Lycaon разрывался от чувства вины, смешанного с каплей внезапно нахлынувшего умиротворения: он ведь тоже чувствовал это – необходимость быть рядом с Йо-кой. Но так не хотелось быть обузой, так не хотелось мешать ему… – Это так странно, – вокалист Diaura все-таки открыл усталые глаза с красноватыми прожилками и серьезно посмотрел на Юуки. – В первый день, когда ты упал мне под ноги, а я прошел мимо, мне показалось, будто где-то в груди выдрали целый кусок, а вернуть обратно потом почему-то забыли. Мне хочется защитить тебя, хочется, чтобы никто не смел делать тебе больно. Но я не могу быть слабым, не могу позволить себе сбиться с пути. Юуки, я вообще ничего не понимаю.Вокалист Lycaon долго молчал, собираясь с мыслями. В голове прокручивались десятки тысяч слов, но ни одно из них не подходило для ответа Йо-ке. Юуки не считал себя глупым и наивным: он понимал, что это было никакое не признание в чистой и искренней любви – это был крик о помощи человека, балансирующего на самом краю обрыва, упав в который, не вернешься уже никогда.– Ты не слабый, – единственное, что пришло в голову Юуки. – И никогда не станешь слабым. Это нормально, когда у человека есть что-то… что кажется ему важнее, чем все остальное.Йо-ка продолжал внимательно смотреть на вокалиста Lycaon, вслушиваясь в каждое его слово так, будто это был смертельный приговор, после чего беззвучно рассмеялся и вновь прижался носом к ладони мужчины. Они так и не произнесли самого важного вслух, но иногда все сокровенное и не стоит оглашать, ведь тем, кто должен это знать, все и так понятно. Йо-ка продолжал с сосредоточенным молчанием оборачивать ладонь Юуки бинтом, пока вокалист Lycaon внимательно рассматривать его макушку сверху. – Йо-ка, можно тебе кое-что рассказать? Мужчина удивленно поднял голову, и Юуки сразу же сосредоточенно отвел глаза в сторону, будто в его блестящих зрачках было что-то, чего знать не следует. Казалось, будто мужчина собирается с силами, буквально вытягивая правильные слова из глубины желудка, как вдруг где-то на втором этаже раздался сдавленный крик. Этот крик лишь на секунду вспыхнул где-то в глубине дома, он длился лишь мгновение, но был полон животного страха и отчаяния.Переглянувшись, Йо-ка с Юуки кинулись к лестнице.* ** – Что такое? Что за вопли? – воспользовавшись отсутствием Йо-ки, хмурый Тсузуку в расстегнутой рубашке, из-под которой виднелась перебинтованная грудь, замер перед дверью, ведущей в комнату участников Screw. – Эй, откройте дверь!В течение минуты остальные музыканты также собрались у пороге – появился даже бледный Икума, оглядывающийся по сторонам в каком-то полубезумии. Растолкав всех недоуменных мужчин, Йо-ка пробился к порогу и вопросительно посмотрел на Тсузуку. Вокалист Mejibray удивленно осмотрел его бледные обнаженные руки, а затем, заметив на Юуки чужую толстовку, кривовато усмехнулся и издевательски кивнул. Йо-ка сжал руки в кулаки так, что костяшки пальцев жалобно хрустнули, и сдержанно поинтересовался: – Что происходит? – Они не открывают, – поспешно пояснил Рёга, с раздражением гадая, когда же Тсузуку перестанет лезть на рожон.Поежившись от предчувствия чего-то нехорошего, Йо-ка еще раз пнул дверь, но ответа так и не получил, после чего просто дернул ручку на себя и тут же опешил, замерев в проходе. – Что за… - Да отойди ты! – пихнув Йо-ку в сторону, Тсузуку пролез в комнату под его боком, но, как и вокалист Diaura, замер в растерянности.Казуки и Манабу сжались в самом дальнем углу и пристально смотрели на одну из кроватей: на грязно-серых простынях лежало изогнутое в неестественной позе тело Бё. Его голова была свернута в сторону, лицо остекленело и больше напоминало искусно вылепленную маску из воска, а изо рта вытекала бурая струйка крови.– Он мертв, – в ужасе прошептал Манабу. – Мы проверили, он мертв.Неожиданно где-то внизу завыла сирена. Так как выть ей больше было негде, Рёга догадался, что это очередное оповещение, исходящее из телевизора.– Быстрее! – Йо-ка тоже понял, что на первом этаже зреют новые проблемы.Нестройной толпой музыканты кинулись к лестнице, толкая друг друга в стороны, и только Манабу с Казуки следовали за остальными медленно, как в страшном сне. Юуки сдавленно ойкнул, когда из-за толкнувшего его Таканори буквально пролетел несколько ступенек, но на них никто не обратил внимания: по пыльному экрану телевизора уже ползли помехи.– Пора познакомиться с еще одним правилом нашей игры, – в этот раз из-за посторонних шорохов разобрать чужой механический голос было особенно трудно. – У каждого из вас есть свой запас баллов, и всем хочется, чтобы он был больше без лишних усилий. Шанс перед вами. Если вы убиваете другого игрока, его баллы переходят к вам. Икума, твое наказание будет ждать тебя ночью.Повисла тяжелая пауза. Йо-ка грузноопустился на подлокотник дивана и, подперев голову холодными ладонями, уставился в пол: о чужой смерти по телевизору здесь сообщают будничным тоном ведущего прогноза погоды. Слишком страшно, слишком больно, слишком жестоко… – Таканори, – Тсузуку подошел к телевизору и с демонстративной скрупулезностью принялся стирать с экрана пыль, старательно игнорируя все происходящее вокруг. – Не хочешь нам ничего объяснить? – Что? – Руки не успел собраться, а потому в его вопросе просквозила странная неуверенность, смешанная с испугом, однако мужчина тут же опомнился. – О чем ты? – Не тупи, – Тсузуку резко развернулся и столкнулся с Таканори почти нос к носу. – Кто там у нас любит идти по чужим головам? – Я не… Ты что, думаешь, будто это я его прикончил? – от неожиданности Руки шарахнулся назад. – Ты больной ублюдок! Вокалист Mejibray метнулся по направлению к мужчине, будто собираясь его схватить, но Таканори успел среагировать быстрее: взвизгнув, он кинулся к Йо-ке и тут же спрятался за его спиной. В ужасе оглядывая остальных музыкантов, Руки сипло прошептал: – Да не убивал я его! Не убивал! Зачем мне это, я узнал про баллы только сейчас, с вами! Тсузуку попытался обойти Йо-ку со спины, чтобы все-таки добраться до Руки, но, догадавшись, что так просто это сделать не удастся, мрачно посмотрел на вокалиста Diaura: – Лучше уйди в сторону по-хорошему.Таканори судорожно оглядывался по сторонам в поисках поддержки, но остальные музыканты находились в ступоре и лишь бессмысленно пялились в погасший экран телевизора, будто стремясь забыть, что где-то наверху медленно остывает тело Бё.– Вы что, не понимаете, что это он?! – Тсузуку сорвался на возмущенный крик. – Кто еще здесь может пойти на такое? – Я ничего не делал! – Таканори тоже перешел на крик. – Я был в ванной! Покосившись за плечо, Йо-ка убедился, что волосы Руки на самом деле были еще мокрые – даже на открытом участке шее виднелись капли воды.– Тсузуку, мы не имеем право судить, основываясь лишь на том, кто нам нравится, а кто нет, – Йо-ка старался говорить невозмутимо, но сердце за тонкой майкой выдавало какой-то неистовый вальс. – У кого-нибудь есть стопроцентное алиби? – У меня, – вокалист Mejibray вызывающе поднял голову. – Я был в комнате с Рёгой.Рёга поспешно кивнул, подтверждая слова мужчины, после чего Юуки, чуть помявшись, тоже сказал, что был на кухне с Йо-кой. Койю признался, что находился в комнате один, Казуки с Манабу сдавленно промолчали, Коичи тоже мрачно покачал головой, а Икума только отвернулся в сторону, скрестив руки на груди.– Какое, блять, алиби?! – Тсузуку все чаще казалось, что он находится здесь с умственно отсталыми. – Разве не понятно, что это Таканори?– С чего это вдруг? – Руки отчаянно замахнулся, но тут же растерянно замер, так и не решив, кого он собирался бить. – Кто докажет, чем вы с Рёгой занимались? Может, свернули Бё шею, а сейчас покрываете друг друга? Побелев, Тсузуку кинулся к Таканори, и Йо-ка, предугадав его планы, швырнул Руки в сторону, а сам принял на себя удар вокалиста Mejibray, больно перехватив его за предплечье и прижав к своему бедру. Тсузуку несколько раз дернулся, попытавшись выбраться, но хватка Йо-ки была крепкой, и мужчина злобно прошипел: – Ты что, тоже с ним? Может, вы решили на пару покрошить нас всех? – Тебя в первую очередь, – с раздражением отозвался вокалист Diaura, ощущая, как все пары глаз направлены на них. – До тебя еще ничего не дошло, идиот? Нас всех пытаются стравить, чтобы игра стала интереснее, но пока ведешься только ты. От твоего самосуда будет только хуже, пойми же ты.– Это ты пойми, – Тсузуку больно заехал локтем в живот мужчине. – Здесь больше никто не сможет просто взять и убить другого человека. А он смог один раз. Сможет и другой.Все это время Таканори медленно отходил к проходу, пытаясь максимально спрятаться за чужими спинами: мужчина понимал, что ситуация явно складывается не в его пользу.– Я никого не трогал! – на этот раз в голове Руки сквозило какое-то отчаяние. – Я был в ванной! Честно! Таканори видел, как в глазах остальных музыкантов растет холодное недоверие. Он наблюдал за тем, как все пятились от него, глядя, словно на смертельно больного. Он осознавал, что его словам не хотят верить.– Нет доказательств! – крики Таканори стали совсем хриплыми, а он все больше походил на загнанную в угол птицу с подбитым крылом. – Это мог быть любой! – Послушайте, – убедившись, что Тсузуку успокоился и больше не предпринимает попыток вырваться, Йо-ка отпустил его, жестко отпихнув от себя. – Мы не знаем, кто это сделал. Если начнем ругаться друг с другом, станем еще хуже: мы уже через это прошли. Сейчас нужно держать себя в руках и не поддаваться – это самое важное. Мы должны наблюдать друг за другом и не терять бдительности, но и не сходить с ума. Иначе выбраться отсюда не выйдет ни у кого. Выдохнув после столь серьезной речи, Йо-ка внимательно осмотрел присутствующих, понимая, что только в его силах сейчас направить их деятельность в нужное русло. Вокалисту Diaura тоже было страшно, ведь кто-то из музыкантов только что спокойно свернул шею человеку, а сейчас стоит здесь и усиленно изображает непонимание. Йо-ка испытывал отвращение к Таканори, высокомерное поведение холеного вокалиста его раздражало, но никто не мог доказать, что убил Бё именно он.– Сейчас нужно успокоиться, – Рёга решил внести последний вклад к созданию относительного спокойствия. – Все взвесить и обсудить, иначе окончательно превратимся в животных.Музыканты мрачно переглядывались. Конечно, никто не хотел сидеть за столом с потенциальным убийцей, но пока это был самый разумный выход из ситуации, ведь обвинить Таканори просто так нельзя, хотя подсознательно все были уверены, что это он. Однако сейчас в гостиной, утонувшей в сумерках, было темно и тихо, но расходиться никто не спешил – вместе все равно было не так страшно.– Послушайте, – голос Казуки напоминал жалобный перезвон лопнувшей струны. – Нужно… что-то сделать с Бё. Похоронить… Я видел лопаты на кухне…– Еще чего, – Таканори тут же взвился и спрятал руки в карманах. – Ваш друг – ваши проблемы, а я не собираюсь ночью копаться в земле.Гордо подняв голову, Таканори первым удалился из комнаты с видом человека, которого только что безосновательно оскорбили. Остальные музыканты медленно потянулись за ним: кто-то, как Тсузуку, хмыкал и молча уходил, кто-то виновато смотрел в глаза участников Screw, как Уруха, а кто-то просто старательно отводил взгляд в сторону. Юуки замялся было у порога, но Йо-ка крепко схватил его за запястье и подтолкнул в сторону выхода. – Извините, – вокалист Diaura сосредоточенно посмотрел на сероватые лица Казуки и Манабу. – Но это на самом деле ваши проблемы.

* ** – Юуки, я бы не хотел, чтобы ты спал один.Вокалист Lycaon удивленно вздрогнул и поднял голову: Йо-ка стоял на пороге его комнаты и внимательно смотрел на него. Мужчина выглядел измотанным: только что вымытые волосы Йо-ки облепили его бледное лицо, глаза тускло блестели, а пальцы нервно постукивали по поверхности бедра, будто бы музыкант не знал, куда деть руки. Понимая, что лишних вопросов вокалист Diaura просто не выдержит, Юуки понимающе кивнул и начал было собирать свое белье, но Йо-ка покачал головой и, мягко оттолкнув мужчину, сам перехватил толстый матрас, подушку и изношенное одеяло.Юуки слабо улыбнулся в благодарность и последовал за вокалистом Diaura в его комнату, в глубине души радуясь, что мужчина не оставил его в одиночестве. Он по-прежнему чувствовал, как от Йо-ки его отделяет толстая стена льда, но у самого основания этой стены явно побежали тонкие трещинки. И Йо-ка тоже чувствовал это, иначе он бы не пришел в комнату Юуки этой ночью.Пока вокалист Diaura растерянно заправлял вторую кровать, Юуки смотрел на его узкую спину, обтянутую тонкой майкой, и кутался в чужую толстовку, ощущая, как его тянет к этому человеку все больше. Если бы Юуки мог это остановить – он бы попытался, ведь меньше всего он хотел мешать Йо-ке, но почему-то что-то внутри подсказывало, что они должны держаться рядом.?Я буду оберегать тебя? – пронеслось в голове вокалиста Lycaon, пока он наблюдал, как Йо-ка, не глядя в его сторону, разглаживает невидимые складки на одеяле. ?Сделаю все, чтобы ты выжил?.– Ты чего? – Йо-ка вдруг резко обернулся и в упор уставился на смутившегося Юуки. – Что-то не так? – Не могу перестать винить себя за то, что не помог Казуки с Манабу. Их лица… Там было столько боли. – Послушай, – повинуясь какому-то внутреннему порыву, вокалист Diaura подошел вплотную к Юуки и осторожно сжал пальцы на его здоровой руке, из-за чего тот слабо улыбнулся. – Здесь каждый должен быть сам за себя. Юуки, в таких ситуациях заботиться нужно только о себе, пойми же ты.– Я… – Думаю, что сейчас лучше всего просто лечь спать. Слишком сложный день.– Как и все здесь.* ** – Койю… Койю, ты что, уходишь? Уруха неловко замер у двери, будто бы кто-то просто нажал паузу на не самом удачном моменте малобюджетного фильма. Мужчина медленно поднял голову, но так и не заставил себя встретиться взглядом с Таканори, остановившимся напротив него. Руки переминался с ноги на ногу, теребил оборванные края своего кардигана, кусал губы – делал все, чтобы создать видимость хоть какого-то действия.– Ты правда думаешь, что это я? – Таканори горько улыбнулся и убрал с лица мокрые пряди волос. – Ты думаешь, что я убил Бё? – Я не… – Койю мямлил что-то невнятное, не отрывая взгляда от пола, а раздражение в нем только росло. – Нет никаких доказательств, что это был ты, но…Не удержавшись, Таканори рухнул на колени и, закрыв лицо руками, поднял голову, будто собрался молиться прямо здесь, в отсыревшей комнате со спертым воздухом. Плечи мужчины подрагивали, но он не плакал, не всхлипывал, не кричал – только беззвучно сотрясался на полу.– Когда все пошло не так? – Руки отнял пальцы от лица, и его рот исказил молчаливый крик. – Почему даже ты отворачиваешься от меня? У меня больше никого нет, только ты!Последние силы оставили Таканори, и он свалился прямо на холодный пол, как куча тряпья. Мужчина трясся в истерике, перегибаясь почти пополам, царапал пальцами деревянный пол, обдирая их до крови, и жалобно смотрел на Уруху, будто моля его о помощи.– Прости, – так и не сумел набраться сил, чтобы посмотреть в глаза Таканори, Койю стыдливо пробормотал неразборчивое извинение и выскользнул за дверь.В руках у мужчины были одеяло и подушка: этот день многое расставил по своим местам. Слишком больно было бросать Руки, с которым он пробыл рядом столько времени, но Уруха все чаще стал осознавать, что от того человека, которого он знал, почти ничего не осталось. К тому же, так хотелось побыть с Юуки, поговорить с ним нормально, а не какими-то обрывками. Да и не хотелось Койю, чтобы вокалист Lycaon ночевал в одиночестве… Но не успел Уруха сделать и нескольких шагов, как в конце коридора послышались чьи-то голоса. Затаившись за углом, мужчина сдавленно наблюдал, как мимо прошли Йо-ка с постельным бельем в руках и Юуки. Койю видел их буквально несколько секунд, после чего музыканты скрылись за дверью комнаты Йо-ки, но в этот момент в груди Урухи что-то оборвалось. – Слишком устал, – вздрогнув, мужчина прислонился лбом к шершавой стене и зажмурился, ощущая, как тело охватывает мелкая дрожь. – Я слишком устал.