1 (1/1)

Телефон, кажется, разрывается от трёх звонков одновременно — Трущёв мысленно проклинает всех, кто посмел тревожить его до будильника, но сделать с этим что-то кажется ему непосильной задачей: ебаное похмелье парализовало всё тело и он думает, какого хуя оно обделило его голову. Стандартная ?трель? не замолкает и через пять минут, продолжает дрелью просверливать уши, и в какой-то момент терпение не выдерживает, полуживое тело подрывается с двуспальной кровати, путаясь в простыни, и затёкшей от неудобной для сна позы рукой отвечает на звонок чересчур ответственного менеджера Маси.— Алло, блять. Ты чё спишь так долго...— Я не буду с тобой разговаривать, пока я не закурю. Жди.Он включает громкую связь, медленно принимает вертикальное положение, заползает в спизженные из отеля тапки и плетется на балкон, по пути заглядывая в зеркало. Лучше бы он этого не делал, ей богу, только расстроился с утра пораньше. После тщетных попыток подкурить сигарету пустой зажигалкой, Серёжа решает сделать это от газовой плиты, и ценой парочки волосков с правой брови ему это удается. Так-то лучше.— Вот теперь доброе, блять, утро. Что-то случилось?Медленно затягивается, прячась от ярких солнечных лучей, что пожаловали на его балкон так рано. В Краснодаре лето — это пиздец. Он вроде привык, что тут из двадцати четырех часов в сутки двадцать — жара удушающая, но каждый раз отмечает, как заебала его эта теплица для овощей. Сегодня же особенный случай: сегодня он готов остаться гнилым огурцом, лишь бы не ехать в аэропорт и не лететь в город, который не просто душит его жарой, нет, хуже —выворачивает все органы, делает из них отборное филе и продает со скидосом на рынке.

— Ты случился, придурок. Эрик мне сказал, что вы как бляди вчера нажрались, вот я проверяю, сдох ты или жив. Мы с Хасом через полчаса будем у тебя под падиком, надеюсь, ты взял что-то тёплое, потому что Питер, сам понимаешь.

Мася говорит громко и отчётливо, так, что соседка, вышедшая во двор хуй пойми зачем, уставляется на балкон Серёжи. Он не теряется, одними пальцами машет ей, наигранно улыбаясь, и говорит громко в ответ:— Да взял я всё в твой ебучий Питер, сдался он нам. Жду вас, котята.И бросает трубку. Нахуя звонил? Трущёву неясно. Он слишком бухой и сонный, чтобы принять утренний, как ему показалось, доёб за элементарную заботу. Он за три минуты скидывает в затёртый чемодан какие-то чистые шмотки, ноут и всевозможные зарядки, а потом пропадает в душе, приходя в себя под струйками прохладной воды.

Лицо всё еще помятое, и Серёжа прячет его под тёмными очками, но мозг начинает варить, и это откровенно бесит. Он снова начинает думать, что нахуй ему этот вкфест, нахуй ему эта тусовка питерская, нахуй Лиговский со своим ?1703?, куда Хасан просится с того момента, как Трущёв позвал его с собой. Он знает, подсознательно чувствует, что все по пизде пойдет, но чемодан застёгивает и тапочки отельные на адики меняет. В этот раз он делает это ради Димы — для Хасанова это крутой промоушен треков с нового сборника.

***Всё время до посадки Трущёв всем своим видом просит, чтобы до него не доёбывались. Мася связывает такое поведение с недосыпом, Хасан с похмельем и только Бабич уверен, что хандра связана исключительно с Питером, а если быть точнее, с единственным, блять, человеком в этом проклятом городе. Человеком, с которым Трущёв играет в прятки, молчанку и дешёвый придорожный театр одновременно.

Петербург Серёжа ассоциирует только с пустыми обещаниями, ложью и быстрым сексом, что объединяет в себе лишь один человек. Питер для него — это Фёдоров: начиная с Пулково (читай место их первой встречи), заканчивая ебучим Марсовым полем (читай место, где они обожали читать друг другу вслух). Он боится этого города, потому что боится чувствовать. Каждую поездку в Питер все эти долгие годы он делал всё, чтобы не пересекаться с Мироном, избегать по максимуму, не смотреть в эти людоедские глаза, не жать его холодную руку лишний раз.

После ?Песен? стало как-то проще. Теперь в Питере есть еще и деньги, дома его всегда ждёт верный Эрик, а все случайные встречи с Фёдоровым в Питере на удивление проходят сухо и без приключений — будто все слова кроме ?привет?, ?классный релиз?, ?спасибо?, ?рад встрече? и ?пока? они дружно забывают. Но каждый раз он будто ждал подвоха, нервничал, сжимался под колючками, потому что боялся. Боялся снова почувствовать то, что далекие шесть лет назад Мирон называл ?чувством нужности?.

Серёжа выкладывает сторис из Пулково с дибильной надписью типа ?Привет, Питер))? и отмечает геолокацию. Его уже начинает косоёбить, хотя он проспал весь полёт от и до благодаря пиву за бешеный ценник в кафешке аэропорта, благо сейчас он может себе его позволить. Признаёт, что косоёбит не от недосыпа — любое место в этом городе всё ещё пахнет прошлым.@restoratorvs: Ооо, на вкфест?? Вы до какого тцут? Если до завтра, то заскакивай сегодня в семнашку, мы ее на закрытое забронили, поэтому лишних не будет. Буду рад повидаться!Началось. Серёжа быстро прокручивает в голове, кого Рестор мог позвать на закрытую тусовку, вздрагивает пару раз, нахуй эту идею посылает, глаза сжимает до пульсации в висках, открывает резко и натыкается на размазанный силуэт прям перед носом.— Серый, ты чё?

Трущёв моргает и пялится Диме в глаза. Ебучий-котик-из-шрека Хасанов, которому он обещал визит в самый хоповый бар города, ведь ?1703? это ?Шаверма бар?, только в Питере. Маст-визит всех тупорылых сайтов для туристов-алкашей. Похуй.@iamplc: Здоров, Сань!)) Мы только за! Мне плюс три рисуй, с пацанами заедем.Им приходится ехать на чек сразу с аэропорта — люди, что с 9 до 6 пять через два работают, только просыпаются в это время. Серёжа на просторной сцене пинает невидимые камни, прогоняя новые треки с одним монитором в левом ухе. И так голова гудит — ему бы скинуть с себя мокрую от пота одежду, лечь на холодную белую простынь и не двигаться примерно никогда. Но после трёхчасового сна Бабич спихивает его с кровати под любимое ?Серёга, мы опаздываем!?, и он послушно поднимается, забивая на усталость и хронический недосып. Артист — легкая профессия, говорили они, сиди, кайфуй. Он над такими истерически смеётся.По дороге на фестиваль в такси они едут молча. Вроде можно было бы и восторгаться солнечным Питером вслух, но все то ли переживают, то ли ждут, когда можно будет распить ледяной виски, который Мася успел купить в баре отеля. Молчание прерывает Хасан, и Трущёв лениво вытаскивает черный наушник из правого уха:— Э, Серый, мне тут это...походу, Оксимирон встретиться предлагает...Молчание. Все как в ебучем слоу-мо поворачивают головы в сторону Димы, и на него уставляется три пары ахуевших от новости глаз. Даже водитель, кажется, теряется, потому что вместо дороги пялится в зеркало заднего вида, что хорошо отражало красные щёки Хасанова. Серёжа не особо против сейчас нахуй утонуть в Неве.— ...Пишет, что знает, что мы в городе..."И раз так совпало, что Марк Маркул сегодня тоже выступает на фесте, может мы все соберемся и обсудим возможность поработать вместе...У него есть для тебя несколько демок, заодно поздороваемся."Дима дочитывает сообщение и показывает экран Серёже. Тот на ник с галочкой в открытом диалоге пальцем нажимает в надежде, что это какой-то ебучий тролль, но нет: это Мирон и он написал Хасанову. Мог бы, блять, написать Бабичу, с которым он хотя бы знаком. Трущёв всем своим видом напрягается, но говорит как можно спокойнее:— Фит с Марком я бы не проебывал.

И это звучит как общее согласие. Только вот Мася кидает что-то типа ?пиздец?, а Бабич одобряет немыми кивками головы. Серёжа же старается об этом не думать — ?Это всё ради Димона? повторяет он себе как мантру, и его вроде отпускает. Всё-таки, это просто ужин, который пройдёт как и всегда — ?привет?, ?классный релиз?, ?спасибо?, ?рад встрече?, ?пока?.

— Давайте сейчас виски откроем.Предложение Хасанова не обсуждается и, кажется, даже водитель готов сделать глоток из бутылки от напряжения сидящего рядом Трущёва.

На фестиваль они приезжают заранее — пересекаются с Ёлкой, добивают бутылку с Никитой Джей Маром, обсуждают планы с ребятами из ?Танцев?. Трущёв обходит все шатры в поисках места, где можно курить, натыкается на непонятно-как-прошедших-на-закрытую-территорию подростков, жаждущих с ним селфи, фирменно улыбается на камеру и слышит знакомый голос:— Да блять, ну ебаный в рот, на белую футболку! Какого хуя, Старый? Бля-ять. Пиздец, чё делать? Пошел нахуй со своими салфетками...Ща...Точно Рудбой. Только его речь на первом канале выглядела бы как набор маленьких звёздочек. Серёжа уже хочет подойти к шатру ближе, как Ваня вылетает из него, тщетно вытирая тёмное пятно на светлой футболке.— О, Тру, ты тут! Я только хотел писать тебе! Как ты, бро?Евстигнеев подлетает, крепко пожимая руку и приобримая так, чтобы не испачкать. Серёжа улыбается от одного вида Рудбоя, обнимает крепко, забивая на пятно:— Здорово! Прости, что не написал, не было времени совсем...Всё нормально вроде, чё у тебя случилось?— Да ебучий Старый пойлом решил меня полить, хуй знает, как в этом до вечера тусоваться...— Бля, ну хочешь я тебе футболку чф свою дам, она у Макса в рюкзаке, без проблем...Только если ты мне покажешь, где тут местная курильня.Ваня смотрит на пьяные глаза Трущёва своими не менее трезвыми, ?Спасибо, братан? кидает, обнимает ещё раз, по спине хлопает и указывает в сторону зоны для курения.

На курилке, на удивление, нет почти никого, поэтому Рудбой моментально забивает на испорченную футболку и увлечённо рассказывает, как они вчера чуть в Москве не остались, заскочив в Сапсан за две минуты до отправления.— ...Это, Мира говорил, что вы собираетесь сегодня...Во сколько??Мира говорил? выстреливает в голову. Конечно, говорил. И, конечно, Рудбой хочет быть там, чтобы контролировать ситуацию. Может, он не знает детали, но догадывается, смышлёный малый. Серёжа всегда подходил к Евстигнееву близко, обходя Фёдорова за километр, учитывая, что между Ваней и Мироном — несколько сантиметров.—Мы с Маркулом где-то в одно время выступаем, думаю, потом в душ и встретимся. Ты подгонишь?Он сигарету из пачки достаёт и глаза, что прячутся под чёрными очками, прищуривает. Так он не увидит первую реакцию Рудбоя, и, следовательно, не расстроится от его же ответа.— Да не, бля, мне в Пушкин сгонять надо, дома помочь там. Я это…блять, с вами тут потусуюсь и поеду.

Трущёв спокойно выдыхает. Не то, чтобы он против Рудбоя, нет, просто он не хочет в очередной раз наблюдать за тем, как на Ваню смотрят. Точнее смотрит. Отводя глаза, он начинает прощупывать карманы в поисках зажигалки. Вспоминая утренние приключения с газовой плитой, Трущёв кидает:— Дом эт святое…Вань, будет подкурить?Евстигнеев длинными пальцами протягивает зажигалку, на которой красуется знаменитое ?купи себе свою, уебок?. Серёжа обращает внимание на надпись и улыбается одним уголком губ — и правда ведь забавно. Подкуривает сигарету с первого раза и протягивает зажигалку обратно.— Забирай, Тру…Считай, что за футболку. К шапке заебись подойдёт.***В шатре ?тнтшников? Рудбоя встретили тепло — налили, переодели, усадили. Футболка, кстати, Ване подошла, но оказалась короткой, что породило ряд шуток из разряда ?А у вас на юге все такие карлики??, ?Ты блять на себя посмотри, дылда?, ?У Бабича борода длиннее тебя?. Им выходить на сцену меньше, чем через час, а они хуйнёй страдают — к танцовщикам доёбываются, обсуждают новый клип Крида, фоткаются на фронталку. Трущёв даже в какой-то момент забывает, что он не ел нормально часов десять и не спал уже трое суток точно.

Вспоминает, когда в шатре зависает гробовая тишина. Кажется, молчит даже Пылаева, что было веским показателем, потому что эта дамочка любила привлечь к себе внимание. На секунду мир будто останавливается, и Трущёву кажется, что он может разглядеть пылинки в воздухе, если постарается. Но заниматься ебаниной в такой момент он не мог — все, кто был в шатре в тот момент, смотрели на, точнее, сквозь него, проделывая дыры в его измотанном теле. За спиной кто-то был, Серёжа отчётливо чувствовал щекотливое дыхание шеей.— Всем привет, кого не видел! Мне сказали, Ваня здесь тусуется, не видели его?Серёжа оборачивается резко — натыкается сначала на спокойное лицо Маркула, а потом на какого-хуя-он-тут-забыл Мирона. Глаза тот прячет под кепкой, а голова покрыта капюшоном, но даже так его можно вычислить за секунды три. Трущёву хватает и одной.— Есть минутка, Серёж? Поговорить надо. Один на один.Он от шёпота знакомого съеживается, в голове проматывает ?привет-классный релиз-спасибо-рад встрече-пока? несколько раз, не находит ни одного совпадения и начинает паниковать. Это всё ради Димы, да? Тогда ради Димы Серёже придётся разъебаться.