16. (1/2)
Оля остаётся петь, а Алису провожают восторженные возгласы и аплодисменты. Её сердце бьется так сильно, она прижимает ладони и широко улыбается, закрывая от избытка чувств глаза. Волнительно.
Всё это всегда волнительно. Любой контакт с аудиторией, любая сцена, любое её творчество – когда ты лицом к лицу с реальной аудиторией, а не в Интернете – всегда так глубоко проходит сквозь неё. Так хорошо, так глубоко и страшно.
- Со мной тоже будешь проситься спеть?
Он стоит напротив, слишком близко, и явно давно ждёт, пока она увидит его, поэтому Алиса просто бросается Мирону на шею и крепко обнимает. Они так давно не виделись, что ей кажется, что прошли годы.
- Ну, всё, всё… Ты молодец… Как артист тебе говорю.
- Как артист... – с улыбкой вторит она и вжимается в него. – Ты приехал, приехал…
- Приехал. – Мирон сдаётся и тоже обнимает её в ответ, оглаживая спину ладонями.
Он планировал заговорить с ней иначе и начать с расспроса о не отвеченных смс-ках, но начать с объятий теперь кажется правильным.
- Как финальный концерт перед праздниками?
Они идут за кулисами вдоль тёмных голых стен, не расцепляя рук. Мирон чувствует, как бьется сердце от встречи с ней. И от невысказанных слов. Надо. Надо сказать. Между ними отныне либо ничего не будет стоять, либо у них ничего не получится.
- Хорошо. – отзывается мужчина, всё ещё не отпуская её руки. – Хотел попросить тебя приехать в аэропорт, но ты не отвечала, а потом Лиза повела сюда…
- Я была занята, прости. Насыщенный месяц выдался, плюс этот концерт… Оля как что придумает, так!..
- А Коновалов тоже тут? – он резко тормозит, смотрит на Алису и ждёт ответа.
- Нет, у него игра в Екатеринбурге, а почему ты спрашиваешь? Ты видел фотографии из кафе? – он кивает. Она видит по лицу, что он нуждается в разъяснениях. – Мирон, мы с ним дружим, как и вы с Дилярой, он вернулся к своей паре, они женаты. Он спрашивал про Нью-Йорк и предложил мне помочь ему с дизайном дома…
- Он... женат?
- Да, но это неважно. – она мотает головой. – Важно, что ты здесь. Я совсем забыла рассказать тебе про концерт, ты был так занят, ты так устал за эти полгода…
- Ты тоже…
- Мне не хотелось лишний раз тебя нагружать… – он смягчается, проводит ладонью по щеке. Он не видел её вживую полгода. Он не касался её полгода. – Ч-что? Что такое?
- Ты красивая. – шепчет с нежностью. Не хочется отчего-то устраивать сцен, поэтому он переводит тему. – На сцене хорошо смотришься. И песни Оли тебе очень близки, будто твои.
- Да…
Она соглашается с ним очень тихо, рассматривая его лицо, снова замечая бледный шрам на левой щеке. Она думает, что хочет увидеть остальные.
- У нас больше месяца, чтобы…
- …да.
- А вот вы где! – Ваня прерывает их громко и внезапно. Но специально. Это все понимают. – Алиска-барбариска! Вооот, Лиза, познакомься, это Алиса Лакис – главный редактор Vogue Russia! Именно её работу я тебе подарил на прошлый день рождения.
- Да мы знакомы, Евстигнеев. – вторит ему Лиза, подходя ближе, и обнимает Алису. – А вот Никиту и Кирилла нужно представить.
С ними Алиса лично не знакома, хотя наслышана. Оба в разное время, ещё при Маше Фёдоровой, сотрудничали с журналом. Дождавшись окончания концерта, их компания принимает решение поехать в Hoodstreetfood*, потанцевать и пообщаться.
Лиза спрашивает у Алисы про песню, которую та пела, про ощущения, а Алиса всё косится в другую часть дворика Hood`а, чтобы ещё раз столкнуться с Мироном взглядами.
Они прощаются со всеми и едут на такси куда-то по Невскому, мимо своротки на музей Фаберже, куда-то поворачивают, а Алиса лишь смотрит на ночной зимний город, на свои руки, покоящиеся в его ладонях как в колыбели, на лицо и глаза, думая про себя, что всё уже происходит.
Всё случается так, как и было задумано.
- Всё, приехали. – объявляет таксист. - Некрасова. Мирон помогает ей выйти, платит, и ведёт куда-то в один из этих красивых дворов-колодцев.
- Куда ты меня тащишь? – она приподнимает одну бровь, когда он оборачивается на её вопрос, и замолкает, наблюдая как снег падает на его голову. Снежинки ложатся на голую кожу головы, медленно тают. Алиса кивает ему, молча давая согласие и отменяя свой вопрос.
Его квартира.
Фёдоров включает свет, снимает обувь и куртку, помогает Алисе раздеться. Душно и пыльно. Они открывают окна, впуская морозный воздух.
- Давно здесь не был, да?
- Где-то полгода или год. Я сейчас больше в Москве обитаю. – он моет руки в ванной, чувствуя на себе её спокойный изучающий взгляд. – Ты не против, что мы приехали сюда? Думаю, тебе не хочется трястись в Сапсане назад в столицу, а для меня, если честно, на сегодня достаточно путешествий.
- Ты всё правильно сделал. Где здесь кухня?
- Ты голодна? – автоматически спрашивает он, хотя помнит, что они ели час назад. – Совсем забыл, что здесь нет продуктов.
- Совсем?
- Ага. Завтракать будем явно в кафе. – пожимает плечами мужчина и мягко улыбается.
Что-то иначе происходит между ними. Как-то по-другому вращаются воздушные массы, время течёт иначе, и смотрят они оба совсем по-другому. Будто без страха.
- Давай?..
- Я хочу…
- Говори. – говорят они хором, и Мирон демонстративно прикрывает рот ладонью, давая ей сказать первой.
- Я хотела сказать, чтобы мы просто сделали это. Потому что я бы очень этого хотела.
- Я тоже. – тут же отвечает Мирон. – Давай просто сделаем всё это.
Он обнимает её в тишине квартиры, двигается ладонями по спине, глядя в глаза. Алиса ждёт поцелуя, ждёт всего, что он хочет дать ей или всего, что хочет получить от неё. Они взрослые люди. Они смогут.
Поцелуй мягкий и простой. Всё вообще происходит в этот раз так, будто они одновременно только знакомятся и давно уже знают друг друга. Без спешки, без страха, без задней мысли.
Алиса раздевает его, оголяя грудь и руки, проводя по давно зажившим шрамам и по татуировкам пальцами, расстёгивает ремень на джинсах, тянет их вниз… Мирон шумно дышит, когда она снимает через голову концертную одежду, но сам расстёгивает бельё и сразу касается ладонями холодной нежной кожи. Её грудь знакомо ложится в его ладони, и ощущения от такой близости и открытости непередаваемые. Он чувствует, как границы Круга дрожат, но решает не думать об этом.
Они не чувствуют времени, полностью полагаясь на ощущения сердца и кожи. Так приятно касаться его, так приятно касаться её…
*** Утром Алиса просыпается раньше него, раздёргивает шторы, впуская свет после рождественского утра, пытается что-то придумать на завтрак, а потом плюёт на это и возвращается в постель. Мирон ещё сонный, как кот ластится к ней горячим телом, сминает руками ягодицы, гладит волосы, и целует. Он так много её целует.
Это непривычно для них обоих, таких громких и довольно болтливых, но они не произносят ни звуки со вчерашнего вечера, даже заказывая завтрак в кафе просто тыкают в меню пальцами или кивают официанту. Официант знает Мирона и явно удивляется его молчаливости.
А Мирон просто дожидается его ухода, чтобы протянуть руку через стол и взять Алису за руку. Они даже оставляют телефоны в квартире, только вечером, по возвращению, понимая, что те разряжены и содержат кучу пропущенных. Эрмитаж и Русский музей разрешают им бродить по залам, делать фото, любоваться шедеврами и ловить на себе взгляды некоторых людей, которые слишком удивлены встретить их здесь, чтобы подойти. Мирон мысленно благодарен им за это.
Они сидят на ступенях в зале современного искусства Эрмитажа, обвив друг друга руками, и просто молчат. Алиса практически засыпает там, на ступенях, в тепле его рук, и чувствует, что дыхание мужчины такое же медленное.
Мирон набирает ванну, тянет её в горячую воду и заключает в кольцо из своих рук.
Вечером, лёжа в постели, они поглаживают друг друга, целуются, и только спустя несколько минут, когда Алиса осторожно целует его прикрытые глаза, он говорит: - Я думал, что вчерашняя ночь поможет мне и я смогу выйти, но… Я всё ещё не могу… Это убивает меня.
- Может, тебе попробовать перестать думать об этом? – осторожно предлагает девушка, удивляясь своему голосу. Её не обижает, что вчера он думал о том, как выйти из Круга, а не о ней, потому что он как раз-таки и хочет быть с ней. Для этого он стремиться покинуть Круг. – Всё получится само собой…
- Как вышла ты?
- Мне помогла Вера Таисовна, твой психолог. В Москве именно она и Олег Валентинович курировали меня. Я просто поняла, что хочу чувствовать тебя, что не надо от этого бежать. Что даже если я не рядом с тобой, эта связь – часть меня.
- Они ни разу не сказали мне о тебе за все пять лет.
- Мне о тебе тоже, хотя было понятно, что ты всё ещё их посещаешь.
Алиса недолго молчит, поглаживая его пястье с татуировкой лиры, и осторожно решает продолжить: - Если это так важно для тебя, давай завтра поедем в Москву и ты выйдешь из Круга в клинике. Я сделаю всё, чтобы помочь тебе. – она сжимает его руку. – Наша связь… ты был прав, что только от нас всё зависит. Каждый момент с тобой и без тебя вёл меня сюда, з-значит…
Он перерывает её поцелуем и до конца ночи они не возвращаются больше к этому разговору.
*** В клинике Олег Валентинович долго говорит с Мироном, пока Алиса сдаёт тесты, затем они меняются. После их отправляют перекусить, чтобы во время процедуры выхода из Круга никто из них не потерял сознание от голода. Простая предосторожность.
Кабинет Круга напоминает Алисе её вхождение, и она слегка напрягается, но напоминает себе зачем они здесь.
- Итак, Алиса, мы с тобой будем наблюдать всю процедуру, а потом если у Мирона не получится, ты позовёшь его, хорошо? Но помните оба, пожалуйста, что внутри Круга сконцентрирована энергия связи, она не всегда благотворно влияет на вас и вашу пару. Готовы?
Они оба кивают.
Мирон чертит вокруг себя Круг. Алиса видит, как дрожат его руки, когда через 21 минуту (необходимое время нахождения в Кругу перед выходом) он старательно и медленно начинает стирать контур, но руки будто не слушаются. Алиса дёргается к нему.
Она чувствует по связи плотный туман, который окутывает его сознание, который просит, молит его остаться внутри, не выходить. И она чувствует, как Мирон борется с желанием остаться. Она знает, что это его не первое нахождение в Кругу, и из его старого письма знает, что было непросто адаптироваться после прошлого раза, но теперь… Теперь у него есть Алиса, а их связь не нарушена.