Глава 6 (1/1)

Лексус исчез также внезапно, как и появился. Мы с Мироном остались стоять вдвоем на холодном ветру. Я посмотрел на него и не смог отвести взгляд. Черты лица стали какими-то суровыми в свете уличных фонарей. Брови встречались двумя глубокими складками. Глаза щурились то ли от ветра снаружи, то ли от сомнений, одолеваемых внутри. На ресницах то и дело задерживались мелкие колючие снежинки, которые почти сразу таяли. Усталый взгляд и мнущиеся губы. Он явно подбирал слова, снова боролся с собой.—?Мне придется рассказать тебе то, во что ты навряд ли сразу поверишь,?— я перехватывал его твердые, уверенные слова, уносимые порывами снежного ветра. —?А когда поверишь?— скорее всего, захочешь послать все это и меня, в первую очередь,?— он горько усмехнулся. —?Я очень не хотел втягивать именно тебя во все это, честно,?— Мирон поднял брови, и его лицо вдруг обрело совершенно не свойственное ему выражение непосредственности. —?Но я не помню, когда испытывал что-то подобное… —?выдохнул как-то обреченно. Казалось, он снова готов отправить меня восвояси.—?Да, ты это уже говорил,?— скорее себе под нос прошептал я, вспоминая первый сон, в котором Федоров оказался на моей кухне.—?Да, говорил,?— задумчиво ответил он, чем ввел меня в легкий ступор. —?Но если верить Дарио,?— он вдруг оживился. —?А он в этих делах редко ошибается,?— улыбка тронула его губы. —?Ты все равно все узнаешь, рано или поздно. Ты избранный,?— многозначительно добавил Мирон.Он смотрел так пронзительно и открыто, что я не удержался. Я забил на то, чтобы осознать смысл сказанных слов. Все это звучало как-то нереалистично и чересчур драматично. Вместо того чтобы предаваться бесплодному осмыслению, я сделал шаг навстречу. Один маленький шажок, и все вокруг словно застыло. Снежинки замедлили ход, редкие машины, проезжающие мимо, за его спиной, превратились в размытые пятна. Свет этих треклятых фонарей стал казаться каким-то волшебным. И отблески гирлянд, и грохот петард где-то в соседних дворах?— все это делало момент немного киношным. Два человека в новогоднюю ночь застыли на краю проезжей части и не сводят взгляд друг с друга. Ебучая мелодрама, от которой у меня поджималось что-то в животе. Я не хотел думать о его словах, не хотел думать о его друзьях. Я ни о чем не хотел думать. Я просто хотел наконец-то коснуться его губ. И чтобы это было так, как я себе представлял уже миллион раз.Вдруг Федоров улыбнулся, протянул руку к моей щеке, а вслед за ней потянулся и сам.Поцелуй получился не таким, каким я его представлял. Он не был жгучим и страстным. Не был и с привкусом запретного преподавательского рта. Мирон не пытался властно меня подмять, не управлял и не настаивал. Он даже, кажется, больше не чувствовал себя виноватым, просто наслаждался процессом, как и я, неторопливо выцеловывал мои губы по очереди, не пытаясь протиснуться между ними языком. На секунду мне показалось, что он дразнит меня холодными потрескавшимися губами. Я улавливал, как уголки его рта подрагивают, лишь бы не уползти вверх.В этот момент мне захотелось только одного: его власти. Хотелось почувствовать его страсть, а не пощаду, истинное желание, а не снисхождение. Кончики пальцев покалывало от нетерпения.Я протянул руку к его шее, скользнул в район набитых цифр и притянул к себе, протискиваясь языком. В эту самую секунду все стало по-настоящему. Сердце в ушах стучало так, что мне казалось, он тоже слышит. Казалось, я внутри урагана?— такой вихрь эмоций завывал внутри.Я услышал, как Федоров втягивает морозный воздух через нос. Он больше не ухмылялся, не нежничал, не юлил. Он целовал меня так, будто в следующую минуту нас обоих не станет. Я чувствовал его каждой клеткой, жадно ловил мельчайшие движения языка, пытался запомнить каждый следующий миг. Появилось ощущения, что я растворяюсь в нем, и от этого мне было охуенно… Еще секунда, и последняя клетка моего тела исчезнет, и тогда я пропаду со всех радаров. Полная отдача, водоворот, черные дыры его зрачков…И вдруг он разорвал поцелуй. Настойчиво отстранил меня от себя, придерживая за ворот куртки. Отодвинулся, чтобы достать телефон. Отодвинулся, но руку не отпустил, так и продолжал держать, не давай отойти и на десяток сантиметров. Даже сейчас я чувствовал эту пьянящую власть, на которую повелся с самого начала. Только сейчас понял, что мы обнимались почти в самом центре города. Благо, улица не была такой уж популярной, тем более, в новогоднюю ночь.—?Да, Локи,?— я услышал напряженные нотки. —?Где ты? —?тишина и нервное пожевывание нижней губы. —?Оставайся там, я сейчас приеду,?— потяжелевший взгляд, окаменевшие плечи. Секундная заминка и резкая перемена в голосе. —?И не смей, слышишь, не смей! —?эту фразу он практически прошипел в трубку, нервно нажал отбой и запихнул телефон обратно в карман джинсов.Он поднял на меня глаза, потом притянул обратно за ворот к самым губам.—?Извини, нам придется сейчас поехать и забрать одного человека,?— его слова уносило ветром, но я все равно слышал каждую букву. —?Но мы непременно вернемся к тому, на чем остановились,?— он сказал это, ухмыляясь. Потом мазнул языком по моим губам, и только потом я понял, что он уже отпустил ворот моей куртки, а я все также продолжал стоять к нему вплотную, словно мое тело примагничивалось к его. Подобное ощущение не отпускало меня весь семестр. Я знал, что меня тянет к своему преподавателю по Средневековью. Я просто не догадывался, что влечение будет настолько сильным.***Когда мы сели в машину, я снова вспомнил тот шепот на ломаном русском.—?Кто такой Охра? —?это было первое, что я спросил, когда мы тронулись с места.Мирон помолчал с полминуты, делая вид, что жутко занят дорогой. Но потом мы подъехали на перекресток, он вздохнул и заговорил, не глядя на меня.—?Согласно древнегреческой мифологии, первым богом был всемогущий Хаос. Он стал прародителем таких богов, как Гея, Нюкта, Тартар, Эреб, Эрос и Уран,?— он перечислял имена, а я поймал дежавю. На мгновение мне показалось, что мы снова на лекции. Этот деловитый тон, хорошо поставленный голос, дикция, манера говорить?— все это завораживало.Вдруг Мирон замолчал, и я очнулся от своего ведения.—?И?.. —?подтолкнул я его. Он скользнул по мне взглядом, чуть прищурился и продолжил.—?Существует легенда, согласно которой есть еще одно дитя первозданного Хаоса, о котором не принято упоминать,?— он сделал паузу и добавил. —?Охра.—?И что, тот парень верит в этого бога? —?хмыкнул я. Мирон даже бровью не повел. Он привел машину в незнакомый двор и вышел. Я последовал его примеру.На улице было морозно. Площадку перед домом освещали с десяток горящих окон, почти в каждом из них мигала и переливалась разноцветная гирлянда. Из окон одной квартиры слышалась очень громкая музыка, крики. Я на автомате полез в карман за сигаретами, протянул открытую пачку своему преподавателю. Мы оба прикурились, а потом он ответил.—?Да, Дарио верит,?— сказал он как-то задумчиво и почти отрешенно. Потом полез за телефоном, видимо, набрал номер звонившего и сразу скинул.—?А ты?.. —?спросил я уже серьезным голосом. Между нами повисла такая давящая тишина, что я вообще пожалел, что завел этот разговор сейчас, но мне не терпелось стереть все эти недомолвки между нами, которые, очевидно, его тоже мучили.—?И я,?— наши взгляды встретились, и я почувствовал, как земля уплывает из-под ног. Снова эти чернеющие глаза, будто пропасти, в которые падаешь вниз головой.