Часть 2 (1/1)

Смеёшься, говоришь какие-то непонятные даже мне слова, откидываешь голову на постель, позволяя поцелуям в шею стать ещё более чувственными. Ещё более обжигающими, хотя тебе, кажется, не больно. Тебе всё равно, ведь в крови никотин и смесь каких-то наркотиков, которые лично мне уже надоедают. Они не приносят такого кайфа, как, например, твой естественный запах, без примеси этих всяких духов. Мне слишком нравится проводить кончиком носа по твоей груди, острым плечам, вдыхая запах. Это, возможно, то, что многие зовут ?привязанностью?. Тебе просто нравится, как пахнет человек, как он смеётся, пусть даже под кислотой, как он забавно косит глазами и несет полнейший бред. Привязанность, любовь. Неестественные для меня ранее чувства, но сейчас я почти привык, когда ты совсем не против, чтобы мои зубы оставляли красные метки на твоей коже. Но ты всё так же не желаешь целовать меня. Как только я хочу коснуться твоих губ, ты накрываешь мой рот ладонью и хитро улыбаешься, пытаясь вспомнить, с чего всё вообще началось.Ты курил какие-то отвратительные сигареты и мне это не понравилось. Ты шептал мне на ухо, что хочешь попробовать что-то новое. Что-то ещё более нелегальное. Но это не были наркотики, как мне сначала показалось.Это был я.Тебя лихорадило, когда мои ладони стягивали футболку с тебя, когда губы касались ключиц, шеи, ушей. Когда язык обводил татуировки, в попытке почувствовать вкус чернил. Но его не было, конечно же. Как и возможности сделать что-то большее. Все закончилось так же быстро, как и началось. Сжимая мои плечи, ты уткнулся мне в шею, абсолютно не сдерживая слезы. Очередной скачок эмоций заставил меня не на шутку испугаться. Заставил принять вертикальное положение и прижать к себе, словно маленького ребёнка. Может, так оно и было, ведь дети часто плачут. Только дети не употребляют наркотики. Ты тяжело дышал, пытаясь успокоиться, а я неспешно оглаживал голую спину, чувствуя под пальцами острые позвонки. Иногда кажется, что тебе не хватает еды, но я вспоминаю свое телосложение и заталкиваю эти мысли куда подальше. Это твоя жизнь и не мне в нее лезть.Мне все чаще кажется, что без меня ты окончательно опустишься на дно. Дело даже не в наркотиках, а твоем желании быть ближе. В желании обнимать меня по поводу и без. В желании моих слов. В простом желании. Чтобы руки исследовали татуированное тело. Чтобы зубы раздирали кожу в кровь. Чтобы возбуждающий шепот на ухо. Но не целовать, нет. И это ставит в тупик.Сквозь горячий поток слез из тебя вырывается нервный смех, а позже ты и вовсе заливаешься хохотом, продолжая опалять дыханием шею. Твои нервы рвутся, как тоненькие нити, и эти перепады настроения почти наталкивают меня на мысли о переезде в более спокойное место, без наркотиков и сомнительных друзей. Но твои вены уже сгорели под тяжелыми веществами и дорога нам теперь только в ад. Нужно лишь растянуть это время и решиться сказать все, о чем не мог сказать раньше.Отстраняешься и смотришь своими горящими глазами цвета янтаря в мои. Глупо улыбаешься, обнажая кости внутреннего демона и окончательно успокаиваешься. Что это было? Неудачный трип? Нервы сдают? Одно я знаю наверняка?— боль разрывает тебя на части, фрагменты гнилой души впиваются в уставшее сердце, заставляя его кровоточить. Шепчешь на ухо какой-то бред, что-то просишь, прожигаешь меня затуманеным взглядом, оставляя болезненные ожоги. Не прерывая зрительного контакта, ты провозился со шнурком на шортах около минуты и возился бы дальше, если бы я не помог, медленно скользя взглядом по татуированному торсу вниз. Дрожащими пальцами развязываю плотный узел, но такой же узел сейчас сжимал внутренности, заставляя задыхаться от возбуждения. От твоего запаха. От поведения. От взгляда.—?Гас, ты ненормальный… —?вырывается из меня, заставляя тебя ухмыляться.—?Ты тоже, так что заткнись.Кажется, будто я старше тебя не на два года, а на все десять. А может героин делает все за меня?— изменяет сознание, мысли, психологический возраст. Может, это только глубокий сон и однажды я проснусь маленьким ребёнком, который так и останется жить со своей семьёй в глухой деревне. А может придет великое спасение и мы оба излечимся. Хотя о каком спасении идет речь, когда без кислоты жизнь кажется отвратительно-мутной. Скучной. Медленной. Тихой и горькой. В любом случае, ни один жаркий и пылающий страстью секс не заменит наркотиков. Разве что ты под наркотиками… Ты слишком непозволительно близко. Настолько, что я ощущаю на своих губах твое дыхание?— тяжелое и обжигающее. Разрывающее на части. Невыносимое. Болезненное.Болезненное внизу живота, в затылке, в мышцах, в воспоминаниях о нашей встречи, во всей, блять, жизни. Поэтому я теряю последние нити разума. Поэтому я схожу с ума. Поэтому я резко укладываю тебя на спину, нависая сверху. В твоей груди страх, который ломает ребра.—?Не бойся… —?совершенно лишние слова, которые ничего не меняют: страх, желание и отвращение все еще смешиваются в голове, заставляя мелко дрожать. —?Холодно?Какой же я дурак, тебе не может быть холодно. Какой же я дурак, раз вообще разговариваю в такой момент и ты снова накрываешь потной ладонью мои губы, но на этот раз, чтобы просто заткнуть. Заткнуть, чтобы после скользнуть ладонью вниз, вжимаясь острыми ногтями в шею. Зачем ты их отращиваешь? Чтобы однажды вырвать мне сердце? Ты уже это сделал, когда мы познакомились на той вечеринке, где ты был не в состоянии дойти до дома и совершенно не помнил своего имени. Может, тогда меня это зацепило. Может, твой пьяный голос, яркие и кривые татуировки, причёска, поведение и скелеты в шкафу, которых куда больше, чем у обычных людей. Запускаешь тонкие пальцы в мои тёмные волосы, притягиваешь ближе, заставляя впечатываться губами и пульсирующие вены на шее, кусать их, обводить языком каждую татуировку, забывая о нормах общества и края. Мы его уже давно, кажется, переступили и теперь медленно падаем в бездну. Ну и пусть.—?Я не остановлюсь… Никогда не остановлюсь… —?шепчешь мне на ухо, заставляя замереть, вглядываясь в твои чёрные глаза.—?Я тоже, ты знаешь…Знаешь. И я знаю. Поэтому я целую твои сухие губы, в попытке ещё немного зависнуть в полёте. В попытке вернуть нас к жизни. К жизни, откуда уже нет выхода. И никогда не было.