я тот, кто всё с тебя снимет (1/1)

Если бы Серёжу спросили, как он относится к одежде, он бы, скорее всего, пожал плечами?— это же просто вещи, как к ним можно относиться? Хорошо, когда чисто и красиво, прекрасно, если это ещё и удобно, но не в культ же возводить тряпки? Так что к своей одежде Трущев относился спокойно и мог без проблем ею делиться, например, ежась от холода, накинуть свою куртку на плечи девушке, или удовлетворенно наблюдать, как с утра она же ходит в его футболке на голое тело. Да что там девушки, он и с другом мог поделиться, если бы попросили. Может быть, не так охотно, но дружба ведь важнее. Другое дело, что друзья не просили?— почти все близкие носили другой размер, да и не по-пацански это, как бабы шмотками меняться.Первым сбой в системе создал Максим, который, приехав в гости, прихватил с собой только футболки: ?Это же Юг, Серёжа, почему так холодно?!?. И Серёжа, не раздумывая, обрядил его в фирменную толстовку, заодно посвящая в ряды Плохой компании. Максим же, получив добро на раскопки в шкафу радушного хозяина, увёл ещё и арафатку, которая затаилась в самом углу одной из полок с преимущественно чёрными вещами.Максим уехал. После него на гардероб Трущева никто не посягал, да и до него ещё надо было добраться, а попасть в гости к Серёже было не просто?— он или в разъездах был, или на студии зависал, так что при всем желании ничем поделиться не смог бы. Да и нужды не было.Система дала сбой во второй раз в Москве, когда умудренный опытом, тепло одетый Трущев, увидел синего от холода Эрика, которому, между прочим, ещё концерт надо было отыграть, а у него зуб на зуб не попадал. ?— Я же сказал, тепло оденься,?— покачал головой Серёжа,?— мог бы и послушать. ?— Я тепло оделся,?— промурчал под нос Шутов. —?Для августа тепло. Дома я так даже в ноябре не одеваюсь. ?— Но тут же не как дома,?— Трущев вздохнул, прикидывая, что делать с этим дрожащим чудом. —?На вот, моё возьми,?— скинул куртку и, под удивлённый взгляд, начал стягивать с себя и худи. ?— А ты? —?спросил Эрик, но руки все-таки протянул, благодарно принимая нагретую Серёжиным телом одежду и тут же ныряя в неё. ?— У меня ещё есть,?— улыбнулся тот и пошёл искать чемодан. Эрик худи не вернул.Ну как не вернул?— они переехали в Москву, в общий дом. Худи тоже переехала с ними. Висела на стуле в комнате Серёжи, он даже успел её надеть разок, прежде чем она опять оказалась на Эрике. Серёжа, заметив её на парне, только бровь приподнял, на что получил что-то вроде: ?Холодно мне, а она тёплая и приятно пахнет?. Серёжа кивнул, хоть и не понял, какое отношение запах имеет к теплу.Эрик стал грабить гардероб Серёжи регулярно, благо, своей комнаты у него не было и он спал там, где место найдётся. Чаще всего оно находилось у Серёжи?— Артур категорически запретил прикасаться к его постели, Дима всегда ночевал дома, Мася спал в позе звезды посреди огромной кровати и ужасно храпел, Никита ютился на узком диване, ему и одному было тесно. Кровать Трущева была широкой, а сам он любил спать скраю, свесив вниз руку или ногу, так что мог даже и не заметить, что с другой стороны примостился кот. Следовательно, все вещи Эрика тоже перекочевали в комнату Серёжи и были раскиданы на стулья или небрежно запихнуты в шкаф. Вперемешку с одеждой Трущева, конечно же. И одевались так же, вперемешку. Серёжа замечал, разумеется, узнавал то футболку, то худи, то бомбер, то ещё что-то, но только улыбался?— нравится человеку, пусть носит, ради всего святого, это же просто одежда. Эрик широко улыбался в ответ, будто это одобрение было для него очень важно, будто давало какие-то привилегии.А потом Эрик уехал. В доме стало непривычно пусто и тихо, хоть Максим и включал на всю громкость музыку, когда готовил ужин, Айла шастала по комнатам, ища ласку, пока Дима создавал видимость бурной деятельности с телефоном в руке, а сам Серёжа пытался работать.Получалось с переменным успехом?— не хватало гитары, да и человека, который мог наиграть пришедшую на ум мелодию среди ночи. Один раз Серёжа даже хлопнул по пустой подушке, собираясь разбудить Шутова, потому что во сне услышал тот самый недостающий кусочек новой песни. Пришлось звонить ему и объяснять, пытаться напеть в микрофон телефона и слышать заспанное, но счастливое: ?Да понял я, понял, записал приблизительно, утром попробую сыграть?.Только утром до Серёжи дошло, что он мог и сам на диктофон записать, а не будить человека среди ночи. Но тот не жаловался, значит все было в порядке. И на душе отчего-то хорошо.К эфиру на радио Серёжа не готовился?— не в первый же раз, ей-богу. Предусмотрительно не сказал о нем Диме заранее, чтобы тот себя не накручивал и не надоедал, что там будет и как, да какие вопросы будут задавать. Проснулся рано, выпил кофе, разбудил Диму, выгулял Айлу, тихо вернулся в спальню, чтобы не будить Эрика. Вспомнил, что Эрика нет. Приуныл. Посидел немного на кровати, в голове прикидывая, что бы надеть. Открыл шкаф, окинул взглядом ряд с добрым десятком своих курток, толстовок и бомберов, аккуратно развешанных на плечики. Достал небрежно свернутое зеленоватое нечто. По запаху парфюма понял, что нечто принадлежит Эрику. Расплылся в хитрой улыбке и помчался искать утюг, потому что даже Дима уже собрался и зевал над душой. Наконец оделся. Посмотрел в зеркало и, оставшись довольным результатом, сделал селфи и скинул Шутову. Будто отомстил. ?— Ты бы теплее оделся, там холодно,?— кутаясь в сто слоев одежды, заметил Дима. ?— Она тёплая и приятно пахнет,?— отмахнулся Трущев.Кажется, он наконец понял, что запах к теплу имеет самое что ни на есть прямое отношение.