Глава семнадцатая, в которой лирично нарастает саспенс (1/2)

Над садом Блумквистов повисли весенние сумерки. Окна гостиной светились теплым персиковым светом. За задернутыми портьерами тяжелого шелка, за изящным столиком, в удобных креслах отличной работы сидели две пожилые дамы. Они выверенными движениями подносили к губам кофейные чашечки тонкого фарфора, и неспеша беседовали. Все дышало достоинством и благопристойностью.

-- Эмиль, должно быть, изрядно огорчен.-- Право же, фру Линдберг, он уже давно пережил эту... неприятность.

-- Боюсь, последние события разбередили старые раны. Только этим можно объяснить его несдержанность. Иначе что могло бы заставить его настолько позабыть о своем достоинстве?-- Эмиль никогда не ведет себя недостойно.

-- Увы, не в этот раз. Уличные перепалки нельзя назвать достойным поведением.

-- Его спровоцировали.

-- Что ж, немного же для этого было нужно. Не больше, чем тем бедным животным, помните?-- Те кошки ловили птиц в нашем саду.

-- О. Вы по-прежнему считаете, что это была исчерпывающая причина для их повешения? Насколько я помню, психиатр так не думал. Я полагала, что лечение тогда было достаточно эффективным, но... У вас не вызывает опасений состояние его здоровья? Возможно, такие душевные потрясения требуют повторного курса?

-- Благодарю за беспокойство, фру Линдберг, но, право же, вам не стоит утруждаться. Мы справимся.

-- Я уверена в этом, фру Блумквист. Вы, несомненно, в силах не допустить осложнений.

-- Не думаю, что тут можно ожидать каких-либо осложнений. В конце концов, об этом ужасном человеке все имеют твердое и однозначное мнение. Думаю, никто не сомневается в оценке ситуации.

-- Дело не в этом, фру Блумквист. Дело в душевном благополучии Эмиля.

-- О. Я способна об этом позаботится.

-- Надеюсь. Было бы ужасно, если бы это стало достоянием общественности.Скандалы, вызов медиков... Боюсь, могут всплыть и события четырехлетней давности. И тогда последствий не избежать.

-- У тех событий не может быть никаких последствий. - отрезала фрау Блумквист даже с некоторой недолжной поспешностью. - Все давно... забылось, и не осталось свидетельств, да и кому из тех, кто знает Эмиля, с его рыцарственностью, и высокими устремлениями, вообще могут придти в голову какие-то... нелепые обвинения. Нет, я не могу упрекнуть девушку, столь стремящуюся поскорее его заполучить, в некоей поспешности, но... Я рада, что Эмиль вовремя одумался.

-- Остались медицинские свидетельства, фрау Блумквист. Факты довольно упрямая вещь.

-- Хм. Я бы поставила под сомнение ценность доктора Эклунда как эксперта, особенно в трактовке происходящего между мужчиной и женщиной. Такой.. упорный... холостяк, - фрау Блумквист помолчала, и сделала глоток кофе, - вряд ли способен уловить все нюансы.

-- И все же, думаю, всеми силами стоит избежать обострения ситуации, не так ли? Боюсь, то, что доктор Эклунд... холостяк, не особо будет волновать полицию.

-- О-о. Ну, полиция тут совсем ни при чем. Это всего лишь дела сердечные.

-- Тем более не хотелось бы, чтобы она вмешивалась. Что, несомненно, произойдет в случае перехода словесных перепалок в нечто большее.

-- О, я думаю, Эмиль уже вполне остыл. Выбор фру Викстрём, надо полагать, сделал для него некоторые вещи вполне очевидными.

-- Надеюсь, что так. Вы уже думали, где проведете лето?

Фрау Блумквист помолчала, аккуратно поставив кофейную пару на столик.

-- Думаю, на Ривьере, - наконец ответила она.-- О-о. Говорят, весной там особенно чудесно. Прекрасный воздух, море, все в цвету... Очень умиротворяюще. Раз решение принято, было бы обидно упускать такие приятные дни.

-- Эмиль, - фрау Блумквист рассекала густой воздух старого дома, как эсминец волны. Ее сын сидел в окружении своей коллекции гитар, задумчиво поглаживая бок одной из них и глядя в окно. Заслышав голос матери, он незамедлительно поднялся, и при ее появлении склонился к ее руке, щелкнув каблуками высоких сапог. Костюм его напоминал жокейский.-- Я имела весьма неприятный разговор только что. Эмиль, ты опустился до проявления внимания к не равным тебе людям. Это оскорбительно, душа моя. Это неприемлемо. Надеюсь, я больше не услышу ничего подобного. Ты не можешь мараться о тех, кто настолько ниже тебя, ты ведь понимаешь, как это... недостойно?!-- Конечно, матушка. Я был... охвачен переживаниями.

-- Это не должно повториться. Ты выше этого.

-- Несомненно.

-- Я уверена, что больше ничего подобного не случится.

-- О да.

Фрау Блумквист поцеловала сына в лоб, и выплыла из комнаты, сохраняя величавое спокойствие даже тогда, когда оттуда донеслись жалобные вопли разбиваемого об пол инструмента...

Фрау Блумквист, сидя в кресле с высокой спинкой в доме своего деверя, Даниэля Блумквиста, владельца консервного завода, сдержанно прикладывала отделанный кружевом носовой платок к глазам. Платок, впрочем, оставался сухим.

-- Видит Бог, Кристер бы этого не пережил...-- О боже, Стелла, не надо делать трагедии из того, что вы отправитесь на Ривьеру месяцем позже.

--Ты не понимаешь. Речь идет о здоровье Эмиля. Он так... обескуражен всем случившимся. Это для него страшный удар.

-- Не вижу ничего страшного и обескураживающего. Что с того, что эта никчемная девица выскочила замуж?

-- Ты не понимаешь!-- Видимо, да. Стелла, к сожалению, я не могу позволить себе такие траты. В конце концов, у вас есть ваше содержание, я выплатил вам его полностью в январе. Спланируй расходы, и сможешь выкроить себе на отдых. А Эмиль, вообще-то, мог бы и поискать место. Не зря же я оплачивал его обучение. Уж не для того, чтобы он развлекал народ с гитаркой...

-- Эмиль делает это не ради денег.

-- Вот именно. А стоило бы сделать хоть что-нибудь ради денег!

Эмиль Блумквист меж тем не стремился к общению с любимым дядюшкой. Он загнал машину в гараж, и теперь наблюдал за тем, как его двоюродный братец начищает свой мотоцикл.

-- Почему бы не поручить грязную работу водителю? - наконец, сказал он.-- Мог бы и сам догадаться. Мотоцикл – это верный конь, а не тупая тачка. Я приручаю и подчиняю его. Это мой боевой товарищ.

-- Оригинально. Вообще-то, это гора железа.

-- Много ты понимаешь. Машина — гора железа. А мотоцикл... Когда мчишь по дороге, и ветер в лицо, то ощущаешь настоящее родство!

-- Предпочитаю, чтобы мои мозги не выносило на колдобинах.

Братец усмехнулся, и сменил тряпку.

-- Ну да, ты у нас тонкая, чувствительная натура. На что на этот раз вы решили вытрясти денежек из моего старика?-- Маман хочет немедленно ехать к морю.

-- С какой стати так рано? Еще даже не сезон? У папаши не очень-то хорошо с деньгами. Сраный профсоюз намерен его разорить. Рабочая скотинка в конец разошлась. Все донельзя обленились, никто не хочет работать, Эмиль. Невозможно найти нормальных, прилежных работников даже на огромную зарплату!-- О да. А разве охрана не может научить их умеренности? Раньше, кажется, проблем с этим не было.

-- Видишь ли, теперь даже цепные псы требуют медицинскую страховку. Но мы с ребятами, правда, решили на каникулах заняться этим сами и подготовить для сраного быдла парочку сюрпризов. Кто-то ведь должен следить за порядком! Долой наемников, да здравствует дружина. Братство настоящих мужчин. Но папику, как ты понимаешь, знать об этом не следует, иначе его бюргерская добропорядочность смешает мне все карты. Потом сам скажет мне спасибо, когда это отребье присмиреет.

-- А ты радуешь, Габриэль. Несмотря на грубость манер, в тебе жив рыцарский дух. Славный максимализм юности!-- Да ну? Не хочешь с нами, а, Эмиль?

-- Увы, я выбрал путь воина духа.

-- Хах, кошкам это скажи!

-- Эти хищные, лживые твари достойны наказания! Я не могу пройти мимо того, как одно из этих порождений бездны обрывает жизнь певца!... Я обязан защитить...

Габриэль расхохотался.

-- Какой же ты славный малыш, Эмиль! Да, пожалуй, наша земная грязь не для тебя! Но, смотри, могу подарить тебе одну штуку. Не знаю, какова она будет против кошек, но мне такие нравятся. - Он вытащил из мотокофра тонкую нагайку. - Тебе подойдет. Навыка никакого особого не надо, замахивайся да бей... - Габриэль сделал несколько резких движений, рассекая воздух. - Носить можно скрытно, на поясе, в рукаве, под курткой, даже маман не прознает. А следы оставляет знатные. Тут в кончик вплетен свинцовый шарик. Кожу рвет на раз, а удачным ударом можно и кость сломать.

Эмиль Блумквист прищурился, и его водянистые, немного навыкате глаза почти скрылись в складках шкуры и влажно заблестели. О да. Это отличная вещь.

-- Вижу, тебе нравится. Держи. Реши свою... маленькую проблемку. А если не справишься, что ж... Ты в этом мире не один, о мой славный брат.

-- Прекрати, Стелла! Ну хорошо, хорошо, я решу эту проблему. Кажется, у Альфреда пустует особнячок там неподалеку, возможно, он пустит вас к себе сейчас. А в сезон вернетесь.-- Ах, Даниэль, но это так... некомфортно, чужой дом, к тому же, хозяева могут приехать совсем невовремя...

-- Ну знаешь! Только что ты мне пела про то, что вы здесь погибнете!

-- Ах, ну раз так... Да, конечно, - фрау Блумквист поджала губы, - это выход.

--В конце концов ты сама виновата, что вообще позволила ему якшаться с этой компанией.

-- Если бы Кристер был жив!--Ты говоришь так, как будто это я оторвал ему тромб.

-- Его преждевременная кончина — трагедия всей моей жизни. И Эмиля. Бедный мальчик.

-- И моей тоже, - проворчал Даниэль, но что он имел в виду, свою утрату или необходимость заботиться осемействе брата, так и осталось неясным.

Субботнее утро выдалось хмурым. Дождя не было, но тяжелые облака висели над самой землей. Сидеть дома было неохота, и Снусмумрик с Филифьонкой выбрались в лес, поискать сморчков, и, может быть, дойти до купальни Туу-тикке, да и просто подышать.

-- Давай посмотрим на гари, тут еще даже снег не сошел.Снусмумрик отвлекся от созерцания. Лес пока еще стоял притаившимся, впитывал влагу, ждал, пока пригреет солнце, чтобы окутаться зеленью. Вот-вот. Уже скоро. Снусмумрик втянул в себя воздух. Какой сложный, лакомый весенний дух... Он зажмурился. Скоро, скоро все будет просто переполнено жизнью, а сейчас часы последнего затишья, такого многообещающего... Может, уйти на пару деньков с палаткой?...Да, давай. Вперед. Поброди по лесу, понюхай цветочки. Брось Филифьонку с Блумквистом один на один.-- Слушай, а не хочешь на пару дней с ночевкой в лес, а?-- Сыро еще... А потом, сегодня суббота, репетируем у нас, завтра концерт, в понедельник мне на работу. Разве что к следующим выходным, если снег сойдет. Могу позвонить, попросить себеу Берга спальник с пенкой, как раз в пятницу возьмешь в школе.

-- М-м. О. Кажется, нашел, - Снусмумрик наклонился, присмотрелся и нырнул под ветку, вылез обратно с грибом в руке. - Первый! Давай тут присмотримся.

-- Я совсем их не вижу, - Филифьонка растеряно оглядывалась и топталась на одном месте, прижимая корзину к груди, пока Снусмумрик бодро шастал по кустам, срезая один гриб за другим, - как ты их вообще находишь?

-- По запаху, - Снусмумрик вынырнул с очередной порцией грибов, сложил их в корзину Филифьонки, - как свинья трюфели. Здесь все, пойдем дальше.

-- У тебя такой тонкий нюх?!

-- Да нет. Шучу. Я всегда хорошо грибы искал, - Снусмумрик поддел палкой подозрительную кочку. - Ну что, уже набирается на сковородку. Ты что, расстроилась?... Из-за грибов? Фил?... Ну что ты... Посмотри на меня. Да хочешь, я их все выкину?!

-- Нет, Арвид... Я не... Я в детстве с отцом ходила собирать грибы весной... И тоже ничего не могла найти... А он их срывал и специально для меня втыкал на видное место, а я...

-- Ох, Фил, - Снусмумрик вытащил у нее из рук корзину, поставил на землю и обнял, прижав ее голову к себе, - бедная моя Фил. Давно он умер?

-- Давно, Снурре. Но весной я всегда вспоминаю, и...

-- Хочешь, сходим на кладбище?-- Давай. А твои родители?

-- Живы, насколько я знаю. Хотя за отца не поручусь. Этот старый алкаш запросто мог где-нибудь сгинуть за это время. А мать точно жива, и, кажется, года два назад опять кого-то родила...

-- Девочку или мальчика? Ничего себе, у тебя есть совсем маленькая сестричка или братик!-- Понятия не имею. Неведому зверушку. Не уточнял, Мюмла мимоходом упоминала, она там у них иногда появляется, в перерыве между мужиками... У меня стремная семейка, Фил, ну их к черту.

Между деревьев замаячил просвет, и вот они вышли к морю. Купальня стояла закрытой. Снусмумрик постарался заглянуть в окно, приложив к стеклу ладони, но ничего толком не разглядел.

-- Наверное, уже ушла, - пожал плечами он.-- И не зашла попрощаться...

-- Мы всю зиму с Туу собачились. Она взялась меня опекать.-- А ты ей, конечно же, хамил.

-- Я был сама вежливость.

-- Ха! Посмотри, нет записки?

-- Нет.-- Ты ее обидел.

-- До таких высот мне не дойти никогда.

-- Ты совсем о ней не беспокоишься?

-- Фил, я уверен в способности Туу-тикке за себя постоять.

-- Знаешь, ей уже прилично лет.

-- Еще нас переживет.

-- Я опять не сыграла с мышками на флейте.

-- Следующей зимой сыграешь. Пойдем, немного поглядим на море и домой, есть охота. Я-то рассчитывал на уху.-- Ты бездушная скотина, Снусмумрик.

-- Это мое второе имя.