Якоб - Эйден ("Все кувырком", "Кровь и шоколад") Часть 14 (1/1)
-Гала…-Ты очень дорога нам с Тристаном, я прощаю тебя… Дорога? Да если бы это было так, то вы бы не трахались там… Я-то думала, вы меня любите, наконец-то по-настоящему, не Ланселот со своими бабами, не Артур со своим сыном от кровосмесительной связи, а они, двое, но вы предпочли компанию друг друга, а не мою, никто не любит Гвиневру! Злые слова едва не сорвались с языка, но Гвин всмотрелась в такое измученное серое лицо Галахада и тихо заплакала.-Не могу тебя ненавидеть… Почему я не могу никого из вас ненавидеть… - всхлипнула она.-Прости, если обидел тебя чем-то, Гвин, и, пожалуйста, постарайся убежать. Ты сможешь найти дорогу к Камелоту в темноте? Гвиневра обреченно покачала головой.-Тогда постарайся убежать и спрятаться где-то, дождись рассвета, а как рассветет, выберись на дорогу и укажи нашим путь сюда, Артур тебя простит… Ведь ты его невеста, он любит тебя…-Я не смогу родить ему ребенка…
-Когда любят, Гвин, это неважно… - произнес Галахад.На мгновенье он замер, словно что-то понял, а потом через силу улыбнулся.-Тристан тоже простит… Не может не простить, беги, как только они отвлекутся… Гвиневра неуверенно кивнула. Забота и прощение. Это напомнило о матери. Они оба, если вдуматься, были для нее чем-то вроде семьи… Может еще не поздно что-то исправить?Девушка оглянулась на разбойников. Они все еще возились с приготовлением ужина. Тяжелая темнота опустилась на лагерь, то тут, то там полыхали золотые глаза костров, они выхватывали из тьмы багровые лица разбойников. Морганы нигде не было видно. Атаман оглянулся на рыцаря и девушку, а потом ушел куда-то, исчезнув среди палаток. Девочки-пленницы сбились в стайку, с ужасом пойманных зверьков. Зрелище группового изнасилования, которому подвергли тяжело раненого Галахада, окончательно сломило их. Лишь девчонка с узорами на лице кажется еще сохранила малую толику мужества, прижимая к себе младших кельток. Гвиневра вопросительно посмотрела на Галахада.-Будь осторожна, берегись часовых, - шепнул он. Девушка еще раз украдкой оглянулась на бандитов, а потом, подобрав юбки, тихо стала пробираться прочь. Но едва она оказалась под тенью деревьев, как из-за ближайшей палатки вынырнул атаман и кинулся на нее. Гвиневра вскричала, мужчина схватил ее за волосы и поволок обратно. Галахад вцепился ему в ноги. Атаман и девушка упали. Гвин попыталась вскочить, но атаман, пнув сармата ногой в лицо, бросился к ней и повалил на землю.-Кажется, мы недостаточно близко познакомились, куда это ты решила сбежать, девка?-Отпусти меня! – сама не своя от ужаса завизжала Гвиневра.-Отпусти ее! – Галахад, тяжело подтягивая бесполезное тело на руках, потащил себя к ним. В голове будто били в тяжелый гонг, во рту был тяжелый привкус крови, удар сапогом разбил губы.-Ты Артуру теперь не нужна, а нам сгодишься, ну-ка давай посмотрим, чем ты там удовлетворяла Артура… - атаман задрал юбку девушки. Гвиневра сопротивлялась и царапалась, обезумев от первобытного ужаса. Кажется, она забыла человеческую речь, а могла лишь истошно визжать.-А тут оказывается так себе набор, - ухмыльнулся атаман, облапывая бедра со старыми шрамами.-Возьми меня, не ее! – Галахад вцепился в мужскую ногу и укусил.-Ах, сука! – взвыл атаман, - Не выбил я тебе еще зубы? Зря!Новый удар прилетел в лоб, отбросив рыцаря на несколько шагов. Галахад стиснул зубы, пытаясь сдержать крик боли, кусок копья в ране шевелился будто червь. По лицу текла кровь, заливая глаза. Галахад снова пополз вперед. Нет… Только не Гвиневру… Нет… Только не ее… Девушка смотрела на него беспомощно, детскими глазами полными слез. Как же далеко кажется она, так близко для здорового и так далеко для него.-Гала… - она безотчетно тянуланему тонкие пальчики, скребя по земле. Атаман резко вошел в нее, и Гвиневра забилась с новой силой, мужчина ухмыльнулся и стал резко двигаться.-Ну надо же, девственница! Да что с вами не так, жополазы?-Оставь ее в покое… - прохрипел Галахад, он все пытался оттолкнуть атамана, не отдавая себе отчет, как жалко и бессмыленно было его занятие.-Не смотри… - прошептала Гвиневра. Как назло именно этого Галахад не мог сделать, он все смотрел на нее, не сводя взгляда, кровь в голове шумела бушующим водопадом, новых ударов Гала уже не чувствовал, лишь снова и снова тянулся вперед, туда, где молили голубые глаза полные слез и искусанные в кровь губы просили не смотреть, не видеть. Будто, если он не увидит, то позора не будет, ничего не будет, лишь дурной сон. Гвиневра извернулась и до крови укусила атамана в инстинктивной попытке освободиться, забилась, пытаясь высвободиться из-под тяжелого тела, из-под запаха лука и сала, гнилых зубов.-Ах ты, паскуда! – взревел атаман и единым движением могучих лапищ свернул девушке шею. Гвиневра обмякла и замерла, остановив стекленеющий взгляд на Галахаде.-Нет… Нет… Нет… - сармат сам не заметил, как слезы потекли по щекам, прячась в мокрую от крови бороду. Моргана оглядела разбойников, что гоготали, отпуская шутливые комментарии, и впервые в жизни ей стало не по себе. Ее сын, что насиловал уже мертвую девушку. Сармат, чья изорванная туника была в темноте черна от его крови, она даже не прикрывала срам, из разорванного зада до сих пор текло, а ноги были испачканы землей и засохшей кровью будто у девки при месячных. Гвиневра мертва… Моргана почувствовала что-то похожее на сожаление, она знала эту девочку с самого детства, глупая девчонка верила ей как верила бы матери. Старуха почувствовала, как тошнота подступила к горлу, и, спотыкаясь, побрела прочь.-Куда ты, старая? – спросил кто-то отвлекшись от увлекательного зрелища.-Пойду нужду справлю, - ответила Моргана. Как же не хочется сейчас видеть это все… Сармат поистине жалок, как заговор повторяет слова, ставшие бессмысленными: ?Не трогай, отпусти…? Он верно еще видит ее живой или думает, что может помочь. Но все это было бесполезно с самого начала. Вам не стоило подбирать бедную девчонку, тогда она до сих пор бы чинила и стирала белье, готовила бы для отца, работала бы в огороде… Это ты, сармат, виноват, что она мертва… Тристан замер, прислушавшись, он бесшумно извлек из-за голенища сапога нож и нырнул вперед. Часовой отливал под дерево, он успел лишь почувствовать, как крепкая рука обхватила его, гортань напряглась для крика, но лезвие оборвало дыхание, превратив его в глухое бульканье. Рыцарь сорвал с часового плащ и завернулся в него, зашагав в лагерь.-Погоди, Григор, ты же должен стоять на посту… - окликнула его Моргана. Тристан замер спиной к женщине.-Григор? – старуха позвала его чуть более неуверенно. Сармат стремительно развернулся, бросился к ней и вонзил нож в горло старухи.-Тристан… - прохрипела она. Рыцарь повернул нож в ране, и Моргана замолчала. Мужчина выдернул нож, вытер о ее одежду и спрятал старуху в высокой траве. Завтра они могут найти ее, но сегодня он найдет их… Артур оглянулся на Ланселота.-Где Тристан? Я ведь велел тебе привести его. Ланс выдержал тяжелый испытующий взгляд.-Тристан уехал сразу после вашего возвращения.-Что? Но куда? Как он посмел оставить крепость в такое время?-Артур, - Ланселот что-то взвешивал на внутренних весах, принимая решение, - он поехал освобождать Галахада. Центурион резко приблизился к сармату.-Это прямое нарушение моего приказа! Скоро подойдут валлийцы, к утру мы будем там. Я тоже волнуюсь за Галахада, но мы теряли людей и раньше, нас осталось мало, нельзя позволить отправиться на верную смерть… Ланселот решился.-В этот раз все иначе, Артур.-Что ты имеешь ввиду?-Галахад не такой как все остальные, для Тристана он особенный.-Я знаю, что вы четверо всегда были дружны, но…-Нет, - перебил его Ланселот, - только они двое. Ни я, ни Персифаль. Только они двое.-Что ты имеешь ввиду? – непонимающе спросил Артур.-Я слышал, что в римских войсах это осуждается, но я знаю тебя как разумного и достойного человека, поэтому скажу тебе. Галахад и Тристан всегда отличались очень моральным поведением, никогда не отпрашивались к шлюхам.-Что ты хочешь сказать, Ланселот? – во взгляде Артура мелькнуло понимание, но он все еще надеялся, что ошибся в своей догадке.-Они любовники, Артур, и если так будет угодно судьбе, Тристан вернет нам Галахада или умрет сам. Я верю, что ты не накажешь их, ведь нас и так осталось мало. Оба доказали тебе свою верность, преданность и храбрость много раз. Артур припомнил все те бесчисленные разы, когда Галахад и Тристан отпрашивались в увольнительную вдвоем, оставляя даже своих родичей Ланса и Перси. Так вот что это было…-Как давно ты знаешь? – спросил Артур.-С пятнадцати лет.-Так долго? – удивленно вскинул брови центурион.-Да, это настоящее чувство, и я… я горжусь ими. Эта связь никогда их не опорочит.-Кто еще знает?-Насколько мне известно, никто. Артур обдумывал услышанное, наконец произнес.-Выступаем, как только появятся валлийцы. Надеюсь, Гвиневра жива… Ланселот почувствовал щемящую тоскливую нежность в сердце.-Я тоже надеюсь…-Да что ты такой нетерпеливый? Вали от котла! Еще не готово! – разбойник отмахнулся от человека, закутанного в плащ с головой. Мужчина кивнул и пошел к следующему котлу, надеясь, видимо, хоть там получить немного съестного. Повар не заметил, как перед тем нечто просыпалось из рукава нетерпеливого горе-едока.Тристан огляделся, он обошел все котлы, но блуждать по лагерю поисках Галахада или Гвиневры не рисковал, слишком примелькался, он отошел под сень деревьев и двинулся прочь. Почти половина центурии, одному не управится. Но время поможет. Время, да зелье травницы. Остается только ждать.-Ну наконец-то! Накладывай, побольше, ах, что тебя! Жрать охота!-Где моя мать? Кто-нибудь видел Моргану?-В лес пошла, ей что-то не понравилось, когда ты эту девку насиловал.-А что не так-то?-Да кто ее знает? Не разбираюсь я,– пожал плечами собеседник, - ты же знаешь, свою мать я прирезал еще до того, как стал разбойничать.-Да уж знаю, - атаман осклабился, - после ужина смените кто-нибудь часовых, пусть тоже
пожрут.-А пленницам дать еды?-Обойдутся, самим мало! А как получим деньги за них, наедимся и напьемся вволю! Тристан как раз закончил снимать часовых, когда услышал какой-то шум со стороны лагеря. Обтерев нож, Трис поспешил туда.-Что за дерьмо? – выкрикнул кто-то, а потом прервался на шумную рвоту.-Ноги немеют… - пожаловался другой, падая на землю как мешок скорненеплодами.-Белая пена! Посмотрите у него белая пена пошла! – крикнул третий, указывая на лежавшего на земле.-Нас отравили, предательство! – атаман свирепо заозирался, он попытался сдвинуться с места, но головокружение отправило его наземь. Разбойники стремительно слабели, кто-то уже не двигался, только стонал. Тристан скинул разбойничий плащ, обнажил меч и бросился в лагерь.Стремительный и неотвратимый сармат был похож на черного ангела, его меч казалось звенел, распевая песню смерти, а его молчание делало его каким-то нереальным, нечеловечным, нелюдью или нежитью. Железо с голодным чавканьем вгрызалось в плоть беспомощных тел, что еще днем были здоровыми разбойниками, жестокими и бессердечными.
-Ты… Ты… - атаман полз как прежде Галахад. Тристан подошел к мужчине.-Где Галахад и Гвиневра? – спросил он ровно. Атаман с трудом задрал голову и посмотрел в лицо, забрызганное чужой кровью.-А кто это? – спросил он. Тристан с холодным лицом мертвеца резко наступил на пальцы атамана. Послышался хруст, а затем страшный крик.-Подстилка артуровская еще жива, а девке я свернул шею! Думаете, ваша взяла? Трусы, вы боитесь выйти на нас честно…-Вы? Но здесь больше никого нет, - Тристан взглянул в расширившиеся от изумления глаза атамана, а потом вонзил свой меч в его шею, хрустнули позвонки. Сармат обошел костры, добивая тех, кто еще подавал признаки жизни. Рукоять меча скользила в руке, мокрая от крови, Тристан убрал меч в ножны. Пленницы испуганно заверещали, когда он прошел мимо. Впервые за все это время сармат обратил на них внимание.-Вы свободны, - бросил он, единым движением он рассек веревки на руках и лодыжках пары девочек постарше, кинул им свой нож и потерял интерес. Где моя семья? Где предавшая нас Гвиневра и… Тристан почувствовал, как ноги стали ватными, а в желудке встал ком, будто он сам отравился. Галахад! Сармат лежал на земле и не двигался. Трис споткнулся и упал, встав на четвереньки, не чувствуя, как тяжелые ножны бьют по спине, он подполз к Галахаду.