Часть 1 (1/2)
Единственное, что мне хотелось на данный момент - это вернуться поскорее в Москву и наконец-то отоспаться. Но съезд ведущих хирургов страны и зоркий взгляд наставницы заставляют сидеть на заднице ровно и пытаться сконцентрировать свое внимание на сугубо важном открытии отечественной медицины - Нанотехнологии в встроенных конечностях после их трансплантации.
Такое оборудование смогут позволить себе только богачи, а беднякам придётся сосать палец и довольствоваться некачественно убранной ногой или рукой, в связи с чем их жизнь сократиться еще на десять лет. Ведь мечта всех российских врачей заключается в одном - чтобы бедные никогда не болели, а богатые никогда не выздоравливали.Я еле сдерживаюсь, чтобы не раскрыть пасть в прорывах зевоты. Евгения Ивановна, женщина пятидесяти лет с буйной рыжей шевелюрой, все таки замечает мое состояние и глазами указывает на дверь - Дашкова проваливай с глаз моих долой и приведи себя в порядок.
Если она имеет в виду сделать перекур и охладиться - я всегда за.
А слово начальника для меня закон, поэтому как можно тише выхожу из просторного, но душноватого зала, чтобы не прерывать речь спикера. В широком и слабо освещенном коридоре прохладно, хотя сегодня наступил уже второй месяц весны. Питер будет не Питером без своих сырых зданий и тоскливой погоды, которая заставляет давление немного шалить.
Засунув руки в карманы чёрного пальто, быстро спускаясь по лестнице, краем глаза замечаю на втором пролёте большую компанию людей, которые тоже идут покурить. Об этом свидетельствует наличие пачек сигарет в руках, а так же чуть шатающаяся походка многих из них. Я быстро осматриваюсь, чтобы понять где моя лучшая подруга, которая приехала сюда вместе со мной. По иронии судьбы мы вместе отправились в старый Ленинград: она на выставку нашего общего знакомого - Никиты Зимова, а я на скучный конгресс старых и потертых извращенцев. Оба мероприятия проходят здесь, в отеле ?Москва?, но на разных этажах и залах - шумная музыка выставки картин и фужеры с шампанским не подходят атмосфере пафоса, которые присущи Академикам медицинских наук. Мы слишком высокомерны и ?умны?, чтобы признать всемирно известный факт - на самом деле не ножи и раскаленное железо спасает жизни людей, а чудо и природа, которая нам неподвластна, из-за чего все мы имеем пристрастие к алкоголю.
За много лет, я убедилась, что, читая книги по медицине, почти всегда начинаешь испытывать те самые боли, о которых рассказывается. И чтобы это избежать, я выбрала направление именно скальпеля и кровоотсоса. Раньше для меня хирурги всегда были бесспорной элитой. Художники. На мой взгляд, у них гораздо больше извилин в мозгу по сравнению с другими врачами, а кроме того, они являются обладателями демонических рук, от которых зависит жизнь или смерть. Однако прошло уже семь лет с момента моего поступления и прохождения интернатуры, и я поняла, что в большей степени, на исход операции влияет не только умение правильно и грамотно вырезать тот или иной орган (все мы легко можем что-то отрезать) - а чудо и силы, которым каждый из нас молится перед, во время и после операции. Мы хотим, чтобы пациент жил. Мы не хотим сесть из-за его смерти. Не хотим терять лицензию. И не хотим видеть горе на лицах родственников. В эти моменты мы верим больше высшим силам, нежели самим себе. Из-за этого нас называют элитой - хотя по сути мы стайка шарлатанов и выскочек, которые считают, что нам подвластна сама смерть. Так ли это? Не знаю. Но Евгения Ивановна думает, что все так оно и есть, раз таскает на эти бессмысленные форумы.
А я от этого устаю. В связи с чем и начала курить - если быть точнее убивать орган, в котором наименьшее количество нервных окончаний. И вот сейчас, толкая железную дверь больным плечом, я автоматически щелкаю зажигалкой и выдыхаю едкий, но такой родной дым тонких сигарет. Краем глаза замечаю пепельные волосы Лизаветы и отхожу в сторону, чтобы не мешать ходить людям. Оперевшись бедром о сетчатое ограждение, зажимаю губами фильтр и потеплее укутываюсь в шерстяное одеяние, потому что подул холодный, но весенний ветер.
-По твоему заебанному виду могу сказать, что ты не спала нормально около трех суток, - не прошло и минуты, как она встаёт рядом и забирает пачку прямо у меня из карманов, - А еще Никита очень хотел бы, чтобы ты к нему заскочила. Вы не виделись целую вечность!
-Два месяца это не сто лет, - пробормотала я, отстраненно смотря на сырой асфальт, - Мы каждый день общаемся по телефону - этого должно быть достаточно для такого срока.Ее губы в красной помаде, которая напоминает Шато Лафит, недовольно поджались, однако глаза даже не выдали внутренние чувства. Эти прекрасные качества я наблюдаю уже столько лет, точно так же, как и понимаю о чем именно дальше пойдет речь.-Знаешь, дело даже не в том, что мы встречались с ним хуеву тучу лет назад, Лиза, - устало выдыхаю и всем корпусом разворачиваюсь к ней. Я заранее предусмотрела этот диалог и заранее подготовилась к нему,- А в том, что я не хочу мешать ему и его новой девушке. Ты же прекрасно знаешь - при виде меня у нее всегда чешутся руки вырвать мне волосы.-Но это не значит, что ты должна пропускать его выставки! Он же ждет тебя, потому что хочет узнать твое мнение, - в такие моменты она еще больше похожа на ребенка, ведь ее ножка в дорогущих кожаных сапогах топает по земле, а руки собираются на груди. Совсем как маленькая, - Тебе всего лишь стоит спуститься вниз на один этаж и просто сказать ему пару слов. Что тебе мешает?Пять лет назад я бы сказала что-нибудь про гордость. Однако мне уже не девятнадцать, да и моя привязанность к человеку окончательно исчезла спустя еще два года - тогдашний секс с Зимовым был чистой случайностью и мы оба это признали на следующий день. Сейчас все дело в моей усталости и в отсутствии желания делать что-то помимо сна и курева - рабочие сутки в больнице, быстрые сборы на поездку в другой город, чтение медицинских энциклопедий являются причиной глубоких мешков под глазами и учащенного сердцебиения от литров кофе. Но Никита мой близкий друг и наша совместная поддержка с Лизаветой очень важна ему.Она права.-Я докурю и мы пойдем, хорошо? - наконец протягиваю я и в знак подтверждения своих слов зажигаю еще одну сигарету. Сердцевидное личико моей девочки становится самым ярким пятном в этом сером городе, из-за чего появляются дополнительные силы и мы наконец заходим во внутрь отеля.
Первое, что я замечаю в выставочном зале - некоторые картины я уже где-то видела. Но при других обстоятельствах. И при другом ракурсе.
Потому что я сама была запечатлена вместе с Лихтиной на некоторых из них. А именно на студии у Зимова, когда мы вместе с подругой приехали навестить его еще в самом начале ушедшей зимы.
Две безликие девушки стоят в нижнем белье и курят, смотря в темное окно.
До боли знакомые круглые очки и миндалевидный глаз.Голое женское тело, прикрытое белой простыней и сотовый в руках.Я просто потеряла дар речи, и всеми нервными рецепторами чувствовала, как Лихтина начинает улыбаться.-Ты все еще остаешься его самой первой и главной музой, Лилз.Не думаю, что это хорошо.Но виновника этой громадной выставки мне нельзя судить, ведь благодаря таким работам он и добился успеха, раз повсюду здесь ходят телевизионщики и спрашивают впечатления присутствующих. Я очень рада за него и просто хочу, чтобы он был счастлив.
Боковое зрение отмечает трясущиеся темные кудряшки, а затем в нос бьет запах одеколона, ведь его хозяин стискивает меня в железных объятиях.-Ты приехала!Сингулярность смятения.-Я не могла иначе, - немного отпрянув, говорю я, - Ты же знаешь, как я люблю твои работы. Да и моя поездка в Питер без твоего присутствия уже менее радостная.
Аккуратные губы растягиваются еще шире, ведь от лестных слов становится приятно. Но эта лесть - правда в чистом виде. В особенности в нашем случае. Быть рядом с ним – как вернуться в дом, покинутый десятки лет назад: вроде все забыто, но, оказывается, еще помнишь, где какие выключатели, какие доски в полу скрипят, какие окна заедает. Это уже давно не приносит боли и никак не щипит в груди. Но кажется все работает в одну сторону.
-Лиз, тебя искал Борис, - он переводит свое внимание на белобрысую бестию, которая замучено стонет и быстро ныряет в толпу. Но это всего на секунду и его голубые глаза вновь смотрят на меня с такой преданностью, словно он мой пес, - Я хотел бы тебя кое с кем познакомить. Благодаря этому чуваку, мы сейчас находимся здесь.
-Да ну тебя, ты… - прокуренный голос сбоку заставляет забыть о Зимове и переключиться на рядом стоящего парня в черной худи, с лицом нестареющего человека и вечно молодого музыканта.
Мечта любой девушки.Я догадываюсь кто это. Хотя даже не догадываюсь, я просто знаю кто стоит перед мной. Тут даже к гадалке не ходи - после стольких разговоров о нем, хочешь не хочешь, но ты построишь в голове картинку и даже при расстоянии в километр узнаешь его. И все мои представления о нем оказались даже лучше, чем в мыслях - но все это касается внешних данных. Что творится у кого-то в душе и уме - никто никогда не узнает. Прошло три года с того момента, как Никита позвонил на радостях и рассказал о нашумевшем альбоме, которому он сделал обложку. В тот день я сидела и корпела над болезнью Аддисона и мой мозг просто взрывался от количества поступающей информации - и звонок посреди ночи от обкуренного бывшего стал для меня перерывом между бесконечными и тяжелыми страницами учебников. Скорее всего этот разговор был оправданием того, почему я не могу продолжить читать дальше о недостаточности коры надпочечников, но в тот момент я так не считала. В тот момент мне показалось, что Бульвар Депо спас не только Никиту от шаткого и критического денежного положения, но и меня от неврастении. Ведь если бы не его предложение сотрудничать с Зимовым, не было бы того телефонного звонка, и на следующее утро я в вагоне метро просто бы взорвалась и меня бы отстранили от занятий.