5. Лягушка и море (1/2)
Япония, Эдо, 1860гСайтоКак, оказывается, много интересного можно увидеть, если смотреть чуть ли не с самой земли. Человеческие ноги, трава, ползающие насекомые. Он и не подумал бы раньше, что в том, как люди ступают по земле, может быть столько разных оттенков - шаги разнятся когда человек задумчиво-весел и задумчиво-грустен, когда он мечтает или когда о чем-то сосредоточенно размышляет. Человеку для различения этих оттенков непременно нужно было бы смотреть на все движения в целом, на выражение лица. Кошке же достаточно просто шагов.
Из человеческого в нем остались только память - и цель. И пока что он сделал все, что смог - выпрыгнул под ноги Окиты, почти зажмурившись. Уж кому-кому, а ему было отлично известно, что у Окиты молниеносная реакция, и что тот мог мечом перерубить кошачье тельце еще в полете. Мог - если бы вдруг захотел.
Потому, наблюдая потом за поединком катаны и револьвера, видя как неуверенно пляшет "ствол" в руках нападавшего, он мог с легкостью предугадать исход."Ствол"... Слово из другого времени и из другой жизни. А этот ненормальный еще дешево отделался.
***
Окита- Не стоило тебе заговаривать с ней, а уж тем более называть себя, -заявил Хиджиката, когда Соджиро рассказал ему о своем приключении возле усадьбы Сэги. - Теперь уж неприятностей не оберешься.
Если Хи-сан говорил о неприятностях, они непременно наступали - это Соджиро усвоил с детства, вернее, с того времени, как Хиджиката Тошидзо, тогда еще аптекарь из деревни Ишида, подружился с Кондо Исами и стал приходить в додзё Шиэйкан. Кондо был человек простой и ровный, в представлении Соджиро он был похож на гладкий деревянный шар для игры, всегда твердый, но способный откатиться в сторону, когда нужно, и больно ударить, толкнуть, раздавить своей массой, когда это было необходимо. И все же Кондо был ровен, без углов и скрытых закоулков.Хиджиката же был вроде оружия синоби, со скрытыми шипами, выстреливавшими совершенно неожиданно. И как знать, не ядовиты ли те шипы. Соджиро иногда казалось, что Хиджиката просчитывает каждый свой шаг на пять ходов вперед, а иногда напротив Хиджиката поражал своим легкомыслием, особенно в отношении женщин. Каким-то образом холодный расчет и холодная жестокость уживались в нем с пылким и необузданным нравом.
Прошло дней пять, весна шла к концу, ощутимо накатывала жара и пора "сливовых дождей" была не за горами. В один дождливый день, когда Соджиро закончил тренировать группу начинающих и, хмурый и злой, - как всегда после особо непонятливых учеников, - снимал нагрудник, его позваливо внутренние комнаты, сказав, что его хочет видеть "старший сэнсэй".
Кондо Шюсай, глава школы Теннен-Ришин и приемный отец Кондо Исами, был уже слишком отягчен годами, чтобы самому вести занятия, но все же достаточно бодр, чтобы следить за всеми делами в додзё, хотя формально главой додзё уж пару лет как считался его приемный сын. Соджиро ни за что не признался бы в этом, но он слегка побаивался старика, от которого при неровном желчном характере никогда нельзя было знать, чего ожидать.Войдя и почтительно поклонившись, Соджиро сел на указанное ему место. Он чувствовал бы себя увереннее, если бы рядом со старым мастером сидел Кондо-сэнсэй. А сейчас, глядя, как старик расправляет на столике перед собой какое-то послание, он ощущал все больший трепет."Отличная бумага, - думал Соджиро, следя за руками Шюсая-доно, - тонкая и белая. Дорогая, должно быть".- Господин Сэги Комон написал мне, - медленно проговорил старый мастер, по-прежнему не смотря на Соджиро, - что инструктор додзё Шиэйкан ранил его слугу. И напугал гостей его дома. В письме он назвал твое имя. Как ты можешь объяснить это?Хи-сан оказался прав насчет неприятностей, с тоской подумал Соджиро. Он попытался описать все как было, запутался под колючим пристальным взглядом маленьких глазок старика и, наконец, виновато опустил голову.- Я поступил недостойно. Простите, сэнсэй. Старый Кондо снова погрузился в изучение письма и только спустя несколько мгновений кивнул с таким видом, словно Соджиро и на просяное зерно не мог искупить своей безмерной вины.- Завтра тебе придется пойти в поместье Сэги-доно и лично принести ему извинения. И для тебя было бы лучше, чтобы эти извинения были приняты...Соджиро низко опустил голову и мысленно вознес благодарность богам за то, что при разговоре не присутствовала супруга старого Кондо - она непременно ввернула бы что-нибудь едкое о "неблагодарных голодранцах-дармоедах, не ценящих оказываемой им милости". Со своих девяти лет, когда он впервые попал в Шиэйкан, Соджиро успел назубок выучить все ее слова, однако по-прежнему, услышав упреки старой госпожи, весь съеживался. Правда, мастер Шюсай и Кондо-сэнсэй всегда заступались за него, особенно последний.Сопровождать Соджиро вызвался Иноуэ Гэндзабуро, бывший в Шиэйкане чем-то вроде эконома - несмотря на полную неспособность ко всякого рода коммерческим делам, - или же всешиэйканского доброго духа. В мечном бое Иноуэ-сан звезд с неба не хватал, хотя и занимался в Шиэйкане дольше всех остальных.Соджиро немного приуныл - втайне он расчитывал, что с ним пойдет Кондо-сэнсэй. Но тот, повинуясь приказанию приемного отца, остался в додзё и только напутствовал ученика и "младшего братишку":
- Помнишь, как я тебя учил, когда ты был мальчишкой? "Держи крепче, Соджиро".
Иноуэ подтверждающе кивнул.- Он уже не мальчишка, - бросил Хиджиката откуда-то с галереи и тут же снова скрылся.- И впрямь пора тебе от этого детского имени избавляться, - сказал Кондо, улыбнувшись вдруг во весь свой большой рот. - "Окита Соджи" - звучит посолиднее.***
Господина Сэги Комона мало кто в округе знал в лицо - жил он по большей части в Эдо, где занимал какой-то невысокий, но довольно доходный чиновный пост. В небольшое поместье, доставшееся от отца, господин Сэги наведывался крайне редко.Иноуэ и Соджи ввели в комнату и попросили обождать. Обоих шиэйканцев удивила царившая в гостевой комнате обстановка - кроме обычного столика и подушек для сидения, на новеньких циновках стоял высокий стол с четырьмя стульями подле него.
Перегородка отодвинулась, вошел господин Сэги - он был в новых хакама, но поверх юкаты надел странное тесное одеяние с узкими рукавами и острыми плечами. Одеяние с трудом сходилось на его животе и было застегнуто прямо поверх оби на одну круглую темную пряжечку. Скорыми шагами войдя в комнату, Сэги отодвинул один из стульев и приземлился на него, указав посетителям на подушки для сидения.