Глава 10. В которой сверкают молнии, царит угрюмое молчанье, Яльга и Сигурд достигают полного взаимопонимания, а какой-то идиот (по-другому не скажешь) призвал Пустоту. (2/2)

Между уверенным в себе на сто процентов Эгмонтом и выведенным из себя паном Ярославом проскочила, казалось, целая серия молний. И в самом деле, напряжение между ними было настолько велико, что в воздухе то и дело мелькали небольшие искорки.Если бы принц Саид не так сильно беспокоился за свою ненаглядную супругу, то дуэль бы состоялась прямо здесь и прямо сейчас.

- О, наша прекраснейшая пери, свет наших очей и дражайшая супруга, - в и без того ставшую тесной комнату зашёл Саид с тремя слугами, и в комнате стало совсем тесно.Поэтому дуэль перенесли в жертвенный зал, где места хватит не только дуэлянтам, но и всем остальным, включая оба войска, которым тоже не терпелось посмотреть на такое редкое, и от того ещё более интересное, зрелище.***Я как причина дуэли, хмурая, сидела в королевском шатре, который был раскинут прямо в огромном зале: во-первых, от вычурного декора на ярком солнце слепило глаза; во-вторых, сквозняк был такой, что при каждом порыве ветра можно было почувствовать, как ветер свистит в ушах, как бы залетая в одно ухо, и через пустую голову, вылетая из другого.

Мне то и дело Полин, которая была окружена вниманием и заботой всего кафского народа, который здесь имелся, подсовывала различные расписные фарфоровые тарелки с чем-то сладким, я бы даже сказала, приторным, тягучим, очень похожим на желе, и обсыпанным сверху сахарной пудрой.

Тарелку я приняла только раз, и вот уже второй час пытаюсь разжевать это кондитерское изделие. Но Полин оказалась права, когда сказала, что от него мне полегчает: действительно, сейчас мои мысли занимала картинка, как, естественно победивший Эгмонт, поворачивается ко мне, чтобы услышать поздравления, а я сижу и уже даже не пытаюсь разлепить слипшуюся челюсть.

Видимо на моём лице был ярко выражен мыслительный процесс, потому что подошедший Сигурд, собиравшийся что-то спросить, молча сел рядом и взял один кусочек этой ?тянучки?.Теперь мыслительный процесс был ярко выражен на двух лицах. Нас стали обходить, стараясь не мешать такому трудоёмкому действию, заставившему нас грустно молчать.

Рихтер, который всё это время разговаривал с аль-буянцем, подошёл к нам сзади и резко ударил ладонями по спинам.

- Ну, друзья мои, чего такие грустные, молчаливые? – Эгмонт лучился радостью чуть тусклее, чем этот зал.Мы же с Сигурдом, подавившись растёкшейся по всему рту сладостью, замолчали ещё угрюмее.

- Яльга, если тебе так понравился рукум-лахат, не надо так долго есть один кусочек, у нас его ещё очень много. – Искренне удивилась Полин, в очередной раз подойдя ко мне.

Мы уничижительно посмотрели на неё, продолжая угрюмо молчать. До алхимички же, кажется, дошла наша проблема, и через минуту она принесла нам два стакана с чем-то чуть менее тягучим, чем это рукум, ярко оранжевого цвета. На вкус же это оказался апельсиновый сок, с помощью которого мы смогли дожевать сладость, и только потом заметили, что вокруг наступила тишина и началась дуэль.***Поль Цвирт, имевший несчастье появиться в Академии в разгар всего этого дурдома, стоял посреди опустевшего холла и смотрел на двадцать пятый вид мгымбров, появившийся сравнительно недавно и только в одном экземпляре. Крендель, который так и стоял столбом на том же месте, сверкал всеми цветами ра… всеми цветами губных помад, расцветка которых немного увеличилась со времени знаменитого в мире лыкоморской, и не только, моде доклада Хельги Ульгрема.Непривычная для последних нескольких дней тишина заполняла пустоту коридоров и аудиторий успокоившейся Академии. Растормошённый Цвиртом, который пребывал в скверном настроении после ссоры с очаровательной Алехандриной, весь преподавательский состав Академии в рекордные сроки восстановил дисциплину, однако сразу же после этого снова заперся в кабинете у директора.Над Межинградом опустились тучи, очень быстро закрыв собой по-весеннему теплое солнце.

Одновременно на землю упали первые капли дождя и древний фолиант, обтянутый потрескавшейся кожей древнего существа, которого уже не существовало в этом мире, открылся чётко посредине.

Первая молния сверкнула в полной темноте, которая со второй молнией ушла безвозвратно, накрыв своими остатками единственное место, которое могла удержать: древний Храм Трёх Огней.