2 глава (1/1)

Проснулась я от вкусных запахов. Принюхавшись, я почувствовала запечённую курицу. Какое, всё-таки, блаженство?— эта курица. Лежала я на маленькой подушке, которая валялась на скамеечке, которая находилась по обстановке, верно, на кухне. Сладко потянувшись, я снова улеглась, свернувшись комочком. Женщина, которая меня подобрала хлопотала на кухне, нарезая овощи, наверное, для салата. За столом сидела другая дама, но она читала газету. Закрыв глаза, я снова заснула. — Вы уверены, Филипп Филиппович?

— Да, она превосходно подходит, нам как раз привезли одну молодую особу. — А вдруг всё будет так, как с Шариковым? — Не волнуйтесь, я об этом позабочусь. Я не понимала, о чём они говорили, и хотела открыть глаза, но всё же не решилась. Я открыла глаза только тогда, когда меня кто-то начал гладить по спине. Меня гладил мужчина лет 70-ти, одетый в чёрный костюм с выглядывающим кончиком зелёного платка из нагрудного кармана. На носу у него было пенсне. Он смотрел на меня добрыми глазами и приговаривал: "Хорошенькая голубка". —?Славная кошка, глаза у неё красивые,?— сказал мужчина, убирая руку.?— Ладно, пойду я к Борменталю. —?Хорошо, Филипп Филиппович. Когда этот называемый "Филипп Филиппович" вышел из кухни, женщина начала резать мясо. У меня как раз заурчало в животе. Спрыгнув с насиженного места, я направилась к женщине, начала тереться об её ноги и мурлыкать, выпрашивая себе что-нибудь вкусненькое. —?Сейчас, моя хорошенькая,?— проговорила женщина, отрезая маленький кусочек мяса от большого куска,?— на. На пол упал кусочек мяса, который я так старательно выпрашивала. Всё же, какая вкуснятина! Жаль, что люди не могут есть сырое мясо, а то бы они распробовали все прелести этой манны небесной. —?Как же мне тебя назвать? —?спрашивала женщина саму себя.?— Знаю! Маруся, как тебе? Нравится? Я мяукнула в ответ. Имя хорошее, не то, что блохастая и драная. Эх, так меня кормил только покойный Влас с Пречистенки. Я вместе с другими котами у чёрной двери попрошайничали, а он, правда, нас прогонял, но кидал рыбьи кости с мясцом на них. Царство ему небесное. А добродетельница собралась готовить мясо в горшочке. Как я это узнала? Прочитала. " Каждый кот в наше время должен уметь это делать "?— так всегда говорил старый кот Федей с мусорки Покровской Заставы. Не то, что эти собаки, могут только из букв "колбаса" составить. Раздался хлопок двери, послышался звук падающего тела, но всё же этот кто-то с горем пополам встал и начал грести ногами в нашем направлении. Я не стала узнавать, что это, и спряталась под скамейкой, прижав уши. Женщина, которая меня кормила, никак не отреагировала: просто вздохнула и продолжила заниматься своими делами. Но мы что-то забыли про другую особу. Она вместе с Филиппом Филипповичем, так ведь его зовут?Женщина вышла. Через минуту в проходе показался мужчина неприятной наружности. У него были растрёпанные волосы, небритое лицо, ну, в общем, не красавец. Одет он был в чёрное пальто нараспашку, серый костюм в полосочку, на шее был намотан шарф цвета охры. Судя по позе, он был изрядно напившись. Всегда не любила таких людей, за исключением дяди Феди. Женщина делала вид, что его тут нет. Этот тип прошагал пьяной походкой до самой моей спасительницы и обнял её самым неподобающим образом. Она, не глядя на него, оттолкнула нахала от себя, и продолжила заниматься своими делами, как ни в чём не бывало. Он на это лишь усмехнулся, отошёл от неё на несколько шагов и подошёл к столешнице, и открыл навесной шкафчик над плитой. Там стоял графин с какой-то жидкостью внутри: либо водка, либо вода. Но, судя по довольному лицу мужчины, это была очередная добавка спиртного. — Филиппыч у себя? —?спросил мужчина, одновременно наливая из графина в рюмку прозрачную жидкость. —?Да, он в своём кабинете, — ответила моя спасительница, не отрываясь от своих дел. —?Вот и славно. —?Этот мужлан выдохнул и залил в себя содержимое рюмки залпом.Вытерев рот рукавом, поставил рюмку на столешницу, вышел из кухни. Я ещё некоторое время посидела под скамейкой. Поняв, что он больше не вернётся сюда, вылезла из-под неё и, запрыгнув обратно на скамейку, улеглась. Теперь всё было спокойно.