Часть 2 (2/2)

– Он, наверное, уже спит.Щелчок – выключатель найден.

– Да, всё хорошо. Спокойной ночи.

Том положил трубку и, пройдя глубже в комнату брата, уселся на его пустую заправленную с утра кровать, на которой одиноко валялсястарый кнопочный телефон. Бездвижно просидев в одном положении четверть часа, Огден вдруг решительно вскочил и принялся собираться, и,стараясь не перебирать возможные варианты произошедшего в туманной отпродолжительного вечернего сна голове, с фонариком в одной руке и поводком с большим, но ленивым ламбрадором (от неприятностей Лесли его вряд ли бы спасла, но с ней всё же было чуточку спокойнее) в другой покинул дом.

Том смутно представлял, где искать ночного беглеца, поэтому быстрым шагом направился по привычному маршруту мимо спортивной площадки, где Эван часто играл в баскетбол, катался на скейте или курил за обшарпанной старой трибуной со своими крутыми друзьями, с которыми после произошедшего он и правда перестал общаться. Однако Том, который после выписки из больницы полностью разорвал связь с братом, об этом мог только догадываться.Не найдя брата на площадке, Огден побрёл дальше в сторону гаражей, прыгнув с одного из которых, Эванне так давно протаранил себе лоб. Фонарей на этом участке сроду не водилось, поэтомуидти здесь в темноте, пусть и освещая ближайшие два метра пути карманным фонарём, Тому было особенно тревожно. После нападения парень старался не появляться один в малолюдных местах, так ещё и в такое время, однако сегодня выбора не было –меньше всего ему сейчас хотелось во второй раз за месяц собраться всейсемьёй в больничной палате.

Как вдруг, оторвав брюнета от нерадужных мыслей, Лесли натянула поводок и, чуть не вырвав его из рук хозяина, с лаем ринулась вперед к одному из неприметных полузаброшенных гаражей. Неожиданно светлая шерсть хорошо заметная в темноте внезапно пропала с глаз. Посветив фонарём, Том обнаружил сбоку в стене дыру, в которую уходил поводок, и через пару секунд услышал знакомый голос.

– Лесли!Следом за собакой Том согнулся, чтобы пролезтьвнутрь гаража – обладателю его роста сделать это было не так-то просто. Стараясь не споткнутьсяи не свернуть шею, Огден посветил себе под ноги, обнаружив, что почти упирается в старый пыльный диван, на котором Лесли вылизывала лицо его брату.

– Ты мать решил в могилу свети?Быстро вещи взял!– Я никуда не пойду, – подросток обхватил собаку за шею, словно пытаясь спрятатьсяза ней от разъярённого брата.– Пойдёшь. Ещё как. Живо, я сказал! – грубо схватив Эвана за руку, брюнет потащил мальчика выходу.Когда все трое, наконец-то, добрались домой, утомлённая ночной прогулкой Лесли вернулась на диван, где дремала весь вечер до того, как её незапланированно разбудили. В отличие от свернувшейсякалачиком имирно сопевшей собаки, братьям Огден было не до сна. Закрыв дверь, Том оглядел замершего в коридоре брата с макушки до потрёпанных кед инехотя пробурчал:

– Там на этом диване, наверное, бомж какой обоссался, а ты там разлёгся. Снимай всё ипиздуй в душ.

– Не хочу, – подростокхоть и боялся перечить разъяренному брату, однако, принципиально сложил руки на груди, не планируя покидать территорию однойкафельной плитки, которую занимал в узком и длинном коридор. Но Том лишь устало выдохнул:– Я заебался и хочу спать, давай ты тут ещё не будешь права качать.Но Эван упорно стоял на своём:– Мог бы меня там оставить, я тут всё порчу, – голос подростка еле заметно дрогнул, мальчик изо всех сил старался держать подступающие к глазам слёзы.Начто старший Огден, даже не посмотрев на брата, холодно отрезал:– А думать надо, прежде чем рот открывать, – после чегопарень, не оглядываясь назад, проследовал по лестнице на второй этаж. Эван, покинувший свой пост, поторопился вслед за братом.

– Я правда не хотел, чтобы с тобой что-то случилось. В ответ Том резко обернулся, из-за чего младший брат чуть не полетел вниз по лестнице. Обычно расслабленное лицо было искривлено озлобленной гримасой. Эванмашинально отступил на ещё одну ступень вниз.

– Поэтому ты им рассказал? Не хотел он, непизди! Ах да, я же не крутой, как твои друзья! Да еще и сраный гей! Куда мне до них! – разгорячённого Тома было уже не остановить, сделав шаг на встречу отступившему брату, он продолжил. – А вообще, братец, хуёвые у тебя друзья иинтересы, и ты хуёвый.Почему Том решил сказать именно это, было загадкой даже для него самого, однако, легче после такого откровения ни одному из Огденов почему-то не стало. Не желая показывать брату выступившие на глазах слёзы обиды и раненных юношеских чувств, Эван побежал вниз, пропуская ступеньки и, оступившись, пролетел оставшееся до пола расстояние на пятой точке. После чего, так и оставшись сидеть на полу, закрыл мокрые щеки ладонями, дожидаясь, когда Том закончит лить на него свою обиду и, наконец, свалит наверх. Но тот тем временем замер и, окинув взглядом дрожащую хрупкую спину, осознал, что сгоряча высказал мальчику куда больше, чем следовало. Чтобы не усложнять с братом отношения ещё больше, старший мужчина семьи Огденперешагивая через узкие деревянные ступени поравнялся с Эваном инеуверенно присел на корточки рядом с тихо всхлипывающим подростком, казавшегося в такие моменты младше своих честно прожитых четырнадцати лет. Осторожно рука, которую легко можно было принять за женскую, ласково легла Эвану на плечо.– Извини, ты не хуевый, правда. Прости меня.Легким движением, положив голову брата к себе на плечо, Том заботливоприобнял мальчика второй рукой за худые плечи и, уткнувшись носом в мокрою покрасневшую щеку тихо повторил:

– Ты не хуевый, а я да, что сказал тебе это.

Эван, не в состоянии ответить, сильнее вжался в брата, который, казалось, наконец, его простил.

– Я переживал за тебя, – старший брат запустил пальцы здоровой руки в волосы,так похожие на его собственные. – Думал, вдруг они и до тебя добрались.

От непродолжительного, но оттого не менее приятного массажа головы подросток сумел немного расслабиться и, вытерев нос кулаком, почти ровным и спокойнымголосомответил брату:

–Я с ними больше не дружу.

–Верю, – Том оставил лёгкий поцелуй на волнистых волосах мальчика, а затем схватился здоровой рукой за шаткие деревянные перила и, приложив заметные усилия, чтобы подняться, вытянул себя ввертикальное положение. И лишь крепко встав на ноги, протянул Эвану дружелюбно раскрытую ладонь. – Пойдём спать. Уже поздно.Подросток посмотрелна брата снизу вверх, с такого ракурса он казался ещё выше и взрослее, и протяжно зевнув, протянул в ответ вспотевшую от внезапных волнений ручонку.Легонько оперевшись на младшего брата, Том поднялся с ним до небольшой комнаты, где их обоих дожидаласьпо-тинейджерскинебрежно застеленная кровать.–Можно я утром в душ? – Эван протяжно зевнул, глядя на брата так, как десять лет назад смотрел на маму вдетском магазине, и у миссис Огден не оставалось выбора, кроме как купить сыну игрушечную железную дорогу вместо собственных зимних сапог. – А то спать хочется.

– Ладно, – либо Том, изрядно утомлённый последними событиями, сам так хотел спать, либо приём и правда работал безотказно, – только не ложись в этом на постель.– Хорошо, – восьмиклассник стянул выцветшую красную футболку и ловким движением бросил предмет одежды на стул, ту же участь ждали и джинсы.Воспользовавшись тем, что Огден старший пока не спешил покидать его обитель, Эван тихо поинтересовался:–Ты на меня больше не злишься?Оглядев забирающегося под одеяло подростка, парень ответил с неожиданной серьёзностью:–Злюсь.Нервная невольная дрожьпробежала по усыпанной веснушкамиузкой спине. Эван замер сидя, уставившись на Тома взглядом стеклянных глаз .–Ты плохо поступил, – Эван ощутил, как ком снова подкатывает к горлу, перекрывая дыхание. – Но я тебя не ненавижу. Двигайся.На этом моменте Огден старший поспешил избавить себя от одежды, которую затем аккуратно сложил на всё тот же стул, заодно педантично расправляявпопыхах брошенные братом футболку и джинсы.– И не сбегай больше, хорошо? – старший брат, с трудом помещавшийся на узкой односпальной кровати, обвил младшего руками, как боящийся утонуть ребёнок обнимает спасательный круг.

– Не буду, – уже не детская ладошка накрыла поврёждённую кисть Тома. В каком-то смысле Эван и в самом деле был его спасательным кругом. – Том?Оказавшись в тёплой постели, парень сам не заметил, как провалился в сон – веки тяжелели, мысли путались, а голос брата звучал как в далёком тумане. Ещё не до конца провалившись в мир грёз, Том невнятно промычал в ответ:–Да, вафелька?– в день, когда под крышей у Огденов поселилась ещё одна пара кристально голубых глаз, старший брат с чрезвычайнойосторожностью впервые прижал к груди плачущий трехкилограммовый сверток и тут же сообщил, наблюдавшей за этим по-настоящему священным событием матери,что новый член их семьи пахнет как вафелька с сиропом из кафе-мороженого. Пока Том не стал слишком взрослым и их отношения с братом не превратились в непрестанное противостояние, прозвище частенько звучало в стенахдома.С превращением Эвана в угловатогораздражительного подростка, наместо ласковой клички пришли сухие ругательства и пустые местоимения. Теперь же Том впервые почувствовал себя достаточно взрослым, чтобы прекратить глупые ссоры, которые, парень был абсолютно уверен, уж точно не делали ничью жизнь лучше.

– Я люблю тебя, – Эван был с ним полностью согласен.