Помутившееся сознание. (1/1)

?Тогда плевали ему в лицо и заушали Его; другие же ударяли его по ланитам и говорили: ?прореки нам, Христос, кто ударил Тебя??(Евангелие от Матфея 26:65). Тем же вечером мною завладела лихорадка, кроме шуток, мне становилось всё хуже и хуже: взгляд беглый и напуганный, ощутимый пот на всём лице и, как следствие, его нездоровая краснота… о других симптомах поведала матушка, которая и встретила меня на пороге. Визг сирены отдалённо звучал в ушах, топот людей… Во всём теле чувствовалась странная, но какая-то, до тошноты, мерзкая слабость; я с ужасом пыталась понять, откуда же известно моё имя этой девчонке. И если есть в её голове память об моём имени, то, значит, юная особа кой-как связана с прошлым миром… с миром, который был переполнен разными переполохами и злым волшебством. Знает ли она о Мастере? Как много о Наташе?.. Верно, связь её делалась с тем чёрным магом из варьете или с его приятелем в разбитом пенсне. Истинно слово, да и представить нельзя, что такая особа?— обыкновенная жительница Москвы, без всяких чудес… Нет-нет, знамо, я больна, я точно больна! О боги, да я же в лихорадке, какое такое волшебство я себе вообразила?! ***—?Она начинает приходить в себя, но не уверена, что она точно восстановит в памяти все события,?— послышался скучный и монотонный женский голос. —?Точно понять, что её так напугало, мы установить не смогли. Возможно, это была неприятная стычка с одноклассниками, или что-то подобное. Общее состояние девочки было не лучшим, из-за чего лёгкий толчок общества привёл к последствия. Я думаю, что у неё лихорадка, так как обнаружен лёгкий бред, слабость и жар. Состояние, на этот момент, удовлетворительное. Могу вас заверить, Рене, спокойствие и забота сделают своё дело, главное?— оградите её от различных стрессов и беспокойств. Всё в голове, по окончанию длинной речи неизвестной дамы, сделалось странным. Всплывали некоторые воспоминания, в голове танцевали лукавые черти, и тьма, широко улыбаясь, приняла меня в свои обьятья… Знамо, за руку меня крепко держала матушка, ибо тепло приятно распространялось по ладони…***—?Ну-с, начнём,?— звучным голосом протянула я, совершенно не разумея, с чего буду начинать сказку. —?Девочка рисует на окне, как маленькие жители гуляют на реке,?— размеренность моего повествования должна была успокоить юные умы. —?У жителей колпаки до облаков, а голова с зерно. Великаны, у которых колпаки с зерно, а голова с арбуз,?— откуда возникло дурное иносказание?.. —?подавали маленьким жителям злато, стоя на коленях. Крошечные жители, как только видели это действо, сразу же начинали важничать: писали кой-какие бумаги, обсуждали всякое, при этом всё время закатывали рубахи до локтя,?— видя непонимание в ребячьих глазах, я решила влить в волшебную сказочку сноску?— (это у них значило, что они очень трудятся), а токмо засим с тем же важным видом принимали злато. Великаны очень уважали крошечных жителей, потому что они денно и нощно трудились над всем Царством, но уж никто не знал (даже маленькие жители), что всё это понарошку, ибо девочка не рисует на окне… или потому что никто не трудится,?— на том и кончилось. Всё это время дети слушали меня с каким-то необычайным восторгом, будто уж моя сказочка была чудом из чудес и будто, токмо они сами этого пожелают, маленькие жители и великаны появятся, как по щелчку пальцами. Знамо, никто из ребят не догадывался, что и в нашем мире, лишённом многих чудес, существуют эти самые крошечные жители и великаны… На моём лице заиграла торжественная кривая улыбочка.—?Теперь вы уснёте, милые-премилые ребята? —?сладким и уставшим голосом спросила я, ненарочно зевая в кулак. Но меня они уж не слышали. Руки детей покоились под розовыми щёчками, по обыкновению своему, прикасаясь и к подушке тоже; многие лежали, свернувшись в калачик или, напротив, полностью распластавшись на кровати; ресницы каждого изредка подрагивали. Тут, как бы в злую похвальбу, входная дверь зашумела и завизжала, а засим, совершенно довольная, (али можно судить по гримасе) Эмили вошла в квартиру… Как и любое её чувство, радость делалась негативной: сиял на лице оскал, а очи (как бывает при всякой злой радости) были полностью раскрыты.—?Здравствуй, Эмили,?— дрожащим голосом начала я. —?Это было так легко, что мои руки ничуть не замарались и готовы ко всяким каждодневным хлопотам. Не думала, что дьявольские дети так милы.—?Дерзость, Маргарита, тебе совсем не к лицу,?— как бы в недовольстве проговорила она, заправляя длинные волосы за уши и медленными шагами приближаясь ко мне.—?Уж я не помню, кто вообразил подобную мысль, но правда не делается дерзостью,?— и такими же медленными шагами начала отдаляться от Эмили. —?Что же там с листочками?—?Ты глупа, али думаешь, что они как-либо повредились… Рукописи не горят. Я ценю твоё доброе отношение, но, к прискорбию, вынуждена отказать в нашей договорённости,?— она, почему-то, нашла свои собственные слова смешными, потому звонко рассмеялась.—?С чего бы это? —?смущение моё было безграничным. Ну что за пошлая дама! (Прим. автора: как вы поняли, чередуется девчонка-девочка-дама, что немного странно, но Маргарита не до конца понимает, разговаривает с ребёнком или со взрослым человеком, она находится в некотором смятении)*?—?Знамо, договор наш сделался до того точным, что переменчивость здесь не совсем подходит.—?Конечно,?— коротко, но с каким-то игривым и плохим намёком зазвучал голос Эмили. —?Но отчего же здесь тебе надобна эта рукопись?.. Думаю, Мастер бы больше довольствовался, али его работа не была проделана напрасно, и уж кой-кто будет с таким же сладким и мучительным удовольствием вчитываться в каждую букву… снова и снова,?— её силуэт стал едва различим. Я в отчаянии, с каким-то жалким воем, бросилась к девчонке. —?Нет-нет, ну что же за безобразие! —?истерично захохотала она со слезами, а засим полностью исчезла…—?Нет, только не сейчас, вернись, окаянная дама! —?пронзительно закричала я, и слёзы солёные быстрыми ручьями побежали по раскрасневшимся щекам. Дети, названные дьявольскими, будто по команде, откинули одеяло и встали со своих кроватей с громким и звучным смехом. Они все встали так, что сразу же окружили меня, некоторые начали весело подпрыгивать на месте, танцуя кой-какую абракадабру, а другие больно отдавили все ноги. Уйдите же вы все, уйдите! ***—?Белла! —?послышался чей-то голос, мягкий и нежный. —?Белла, пожалуйста, если ты слышишь меня… —?голос становился плачущим и просящим, вырывая меня из кошмара. Я открыла глаза, рефлекторно осматриваясь. Красивая комната, я бы даже сказала?— великолепная. Стены беленькие, как только недавно выпавший снег, пол дубовый, но с некоторыми прорезями, на тумбочке стоят милые игрушки. Что-то очень знакомое заставило сердце встрепенуться, но не настолько, али бы я сейчас была с Мастером, в старенькой и неуютной коморке…—?Девочка моя, ответь, пожалуйста! —?взгляд мой остановился на испуганной матушке, и я криво улыбнулась. Это был сон. Всего лишь сон…