Восьмое доказательство (1/1)

– Да, было около десяти часов утра, досточтимая Eva, – сказала экспериментаторша. Поэтесса провела рукою по лицу, как человек, только что очнувшийся, и увидела, что на Ефимова вечер. Лужи на асфальте подсохли, и детский велосипед уже катился по нему, и слышался писк звоночка и смешки какого-то ребёнка на велосипеде. В кондитерской на диванчиках появилась публика, но опять-таки вдоль всех окон, кроме того, где были наши собеседницы. Небо над Санкт-Петербургом как бы выцвело, и совершенно отчётливо была видна за окном в высоте полная луна, но ещё не золотая, а белая. Дышать стало гораздо легче, и голоса в кафе звучали мягче, по-вечернему. ?Как же это я не заметила, что она успела сплести целый рассказ?.. – подумала Eva в изумлении, – ведь вот уже и вечер! А может, это и не она рассказывала, а просто я заснула и всё это мне приснилось?? Но надо полагать, что всё-таки рассказывала экспериментаторша, иначе придётся допустить, что то же самое приснилось и androudу, потому что та сказала, внимательно всматриваясь в морду инсектоиды: – Ваш рассказ чрезвычайно интересен, экспериментаторша, хотя он и совершенно не совпадает с фикбуковскими рассказами. – Помилуйте, – снисходительно усмехнувшись, отозвалась экспериментаторша, – уж кто-кто, а вы-то должны знать, что ровно ничего из того, что написано на Фикбуке, не происходило на самом деле никогда, и если мы начнём ссылаться на Фикбук как на исторический источник... – она ещё раз усмехнулась, и androud осеклась, потому что буквально то же самое она говорила Evе, идя с той по Садовой к переулку Ефимова. – Это так, – заметила androud, – но боюсь, что никто не может подтвердить, что и то, что вы нам рассказывали, происходило на самом деле. – О нет! Это может кто подтвердить! – начиная говорить ломаным языком, чрезвычайно уверенно ответила экспериментаторша и неожиданно таинственно поманила обеих приятельниц к себе поближе. Те наклонились к ней с обеих сторон, и она сказала, но уже без всякого акцента, который у неё, чёрт знает почему, то пропадал, то появлялся: – Дело в том... – тут экспериментаторша пугливо оглянулась и заговорила шепотом, – что я лично присутствовала при всём этом. И у витрины была ?Понтия Пилата?, и в комнате, когда он с Iosif_Kaifa разговаривал, и в кабинете, но только тайно, инкогнито, так сказать, так что прошу вас – никому ни слова и полный секрет!.. Тсс! Наступило молчание, и androud побледнела. – Вы... вы сколько времени в СПб? – дрогнувшим голосом спросила она. – А я только что сию минуту прилетела в СПб, – растерянно ответила экспериментаторша, и тут только приятельницы догадались заглянуть ей как следует в глаза и убедились в том, что левый, зелёный, у неё совершенно безумен, а правый – пуст, чёрен и мёртв. ?Вот тебе всё и объяснилось! – подумала androud в смятении, – прилетела сумасшедшая дрозофила или только что спятила на Ефимова. Вот так история!? Да, действительно, объяснилось всё: и страннейший завтрак у покойного писателя Паустовского, и дурацкие речи про сливы и Аннушку, и предсказания о том, что смартфон будет разбит, и всё прочее – экспериментаторша была сумасшедшей. androud тотчас сообразила, что следует делать. Откинувшись на спинку диванчика, она под столом замахала пальцами Evе, – не противоречь, мол, ей, – но растерявшаяся поэтесса этих сигналов не поняла. – Да, да, да, – возбужденно говорила androud, – впрочем, всё это возможно! Даже очень возможно, и ?Понтий Пилат?, и витрина, и тому подобное... А вы одни приехали или с супругом? – Одна, одна, я всегда одна, – горько ответила экспериментаторша. – А где же ваши вещи, экспериментаторша? – вкрадчиво спрашивала androud, – в ?Паутине?? Вы где остановились? – Я? Нигде, – ответила полоумная дрозофила, тоскливо и дико блуждая зелёным глазом по переулку Ефимова за окном. – Как? А... где же вы будете жить? – В вашей квартире, – вдруг развязно ответила сумасшедшая и подмигнула. – Я... я очень рада, – забормотала androud, – но, право, у меня вам будет неудобно... А в ?Паутине? чудесные номера, это первоклассная гостиница... – А критика тоже нет? – вдруг весело осведомилась больная у Evы. – И критика... – Не противоречь! – одними губами шепнула androud, опуская под стол руку и жестикулируя. – Нету никакого критика! – растерявшись от всей этой муры, вскричала Eva не то, что нужно, – вот наказание! Перестаньте вы психовать. Тут безумная расхохоталась так, что посетитель за соседним столиком поперхнулся кофе. – Ну, уж это положительно интересно, – трясясь от хохота проговорила экспериментаторша, – что же это у вас, чего ни хватишься, ничего нет! – она перестала хохотать внезапно и, что вполне понятно при душевной болезни, после хохота впала в другую крайность – раздражилась и крикнула сурово: – Так, стало быть, так-таки и нету? – Успокойтесь, успокойтесь, успокойтесь, экспериментаторша, – бормотала androud, опасаясь волновать больную, – вы посидите минуточку здесь с госпожой Evой, а я только сбегаю на угол, СМСну по Госуслугам, а потом мы вас проводим, куда вы хотите. Ведь вы не знаете города... План androudа следует признать правильным: нужно было добежать до ближайшего бесплатного вай-фая и сообщить в Рособрнадзор о том, что вот, мол, приезжая из-за границы консультантша сидит на Ефимова в состоянии явно ненормальном. Так вот, необходимо принять меры, а то получается какая-то неприятная чепуха. – СМСнуть? Ну что же, СМСните, – печально согласилась больная и вдруг страстно попросила: – Но умоляю вас на прощанье, поверьте хоть в то, что критик существует! О большем я уж вас и не прошу. Имейте в виду, что на это существует восьмое доказательство, и уж самое надежное! И вам оно сейчас будет предъявлено. – Хорошо, хорошо, – фальшиво-ласково говорила androud и, подмигнув расстроенной поэтессе, которой вовсе не улыбалась мысль караулить сумасшедшую дрозофилу, устремилась к тому выходу из кафе, что находится на стороне Сенного рынка. А экспериментаторша тотчас же как будто выздоровела и посветлела. – androudCrulogop! – крикнула она вдогонку androud. Та вздрогнула, обернулась, но успокоила себя мыслью, что ее полный псевдоним известен экспериментаторше также из списка популярного. А экспериментаторша прокричала, сложив крылья рупором: – Не прикажете ли, я велю сейчас написать вашему второму соавтору? И опять передернуло androudа. Откуда же сумасшедшая знает о существовании второго соавтора? Ведь об этом ни в каком популярном, уж наверно, ничего не сказано. Эге-ге, уж не права ли Eva? А ну как документы эти липовые? Ах, до чего странный субъект. Писать, писать! Сейчас же писать! Её быстро разъяснят! И, ничего не слушая более, androud побежала дальше. Тут у самого выхода к Сенной с диванчика навстречу фикрайтерше поднялось в точности то самое насекомое, что тогда при свете лампы вылепилось из серой завесы. Только сейчас оно было уже не воздушное, а обыкновенное, плотское, и в начинающихся сумерках androud отчетливо разглядела, что усишки у него, как у мадагаскарского таракана, глазки маленькие, иронические и полупьяные, а брюшко клетчатое, вздёрнутое настолько, что видны грязные белые ворсинки лапок. androudCrulogop так и попятилась, но утешила себя тем соображением, что это глупое совпадение и что вообще сейчас об этом некогда размышлять. – Лестницу ищете, гражданка? – треснувшим тенором осведомился клетчатый тип, – сюда пожалуйте! Прямо, и выйдете куда надо. С вас бы за указание на четверть литра... поправиться... бывшему комбату! – кривляясь, субъект резко дёрнул жокейскими усищами. androud не стала слушать попрошайку и ломаку комбата, подбежала к лестнице и ступила за неё ногой. Спустившись с неё, она уже собиралась выйти на улицу, как лицом к лицу с той стороны стеклянной двери она увидела посетителя. Тотчас и раскрылась в кафе дверь, открывающаяся наружу от помещения. Распахнув дверь, новый посетитель прикрикнул на неё. Осторожная androud, хоть и стоял безопасно, решила сделать шаг в сторону, переложила смартфон в нагрудный карман, сделала шаг. И тотчас рука её скользнула и сорвалась, нога неудержимо, как по льду, поехала по размазанной сливе на пороге, возвышающемуся у самой проезжей части, другую ногу подбросило, и androudа выбросило на тротуар. Стараясь за что-нибудь ухватиться, androud упала навзничь, несильно ударившись затылком о бордюр, и успела увидеть в высоте, но справа или слева – она уже не сообразила, – позлащённую луну. Она успела повернуться на бок, бешеным движением в тот же миг подтянув ноги к животу, и, повернувшись, разглядела несущееся на неё с неудержимой силой совершенно белое от ужаса лицо девушки-спортсменки и её алую кепку. androud не вскрикнула, но вокруг неё отчаянными системными звуками завизжала вся улица. Фитоняшка рванула свой велосипед, он сел носом в землю, после этого мгновенно подпрыгнул, и с грохотом и звоном с неё слетела цепь. Тут в мозгу androudа кто-то отчаянно крикнул – ?Неужели?..? Ещё раз, и в последний раз, мелькнула луна, но уже разваливаясь на куски, и затем стало темно. Запчасти накрыли androudа, и под бордюр переулка Ефимова выбросило на сточный люк плоский тёмный предмет. Свалившись с этого бордюра, он провалился в решётку люка. Это был разбитый смартфон androudа.