Никогда не разговаривайте с неизвестными (1/1)

Однажды осенью, в небывало мокрый вечерний час, в Санкт-Петербурге, на Ефимова, появились две необычные фигуры. Первая была немного полновата, в короткой чёрной кожаной куртке, чёрной вязаной шапке с кошачьими ушками и имела при себе необычный артефакт?— кролика-воина. Он имел полное обмундирование: синий с белыми полосками камзол, бордовый шаперон, кожаные сапоги и королевскую нашивку из трёх лилий, выполненную серебряным шитьём. Вторая фигура появилась чуть позже. Она была заметно выше, в чёрном драповом полупальто. Длинные распущенные волосы ничто не прятало, даже объёмный вязаный шарф, обмотанный в три кольца вокруг шеи. Серо-голубой с блеском кожаный рюкзак знающего вмещал достаточно предметов для последующего действия. Попав в отблески ранних огней улицы, девушки первым долгом бросились к ярко блестящей витрине с надписью ?Север-Метрополь?. Да, следует отметить главную странность этого холодного вечера. Не только у витрины, но и во всём кафе не оказалось ни одного человека. В то время, когда уж, кажется, и невозможно было согреться, когда дождь, промочив Петербург, растекался куда-то за Обводный канал,?— никто не пришёл в кондитерскую, никто не сел за столик, пусто было кафе. —?Дайте гляссе,?— попросила первая. —?Гляссе нету,?— ответила девушка за прилавком и почему-то обиделась. —?Латте есть? —?осведомилась вторая. —?Латте привезут к утру,?— короткий ответ. —?А что есть? —?спросила первая. —?Чай, только тёплый,?— сказала девушка. —?Ну, давайте, давайте, давайте!.. Налили чай, и в воздухе запахло больницей. Выбрав десерт, подруги немедленно начали болтать, расплатились и уселись за столик в углу боком к уличной витрине. Тут приключилась вторая аномалия, касающаяся их обеих. Они внезапно перестали болтать, сердца стукнули и на мгновение куда-то провалились, потом вернулись с лёгкой тревогой. Девушки стали оглядываться, не понимая, что их напугало. Обе подумали, но лишь одна озвучила вслух: ?Что-то мы переутомились, надо бы отдохнуть?. И тут блёклый свет ламп сгустился перед ними, и соткалась из этого света тёмная фигурка мухи. Она образовалась на соседнем столике, совсем чёрная с зеленоватым переливом. И, прошу заметить, глумливо потирая передние лапки друг о друга. Тут ужас до того овладел подругами, что они закрыли глаза. А когда они их открыли, то увидели, что всё кончилось, морок растворился, муха исчезла, а заодно и тревога рассеялась. —?Фу ты, чёрт! —?воскликнула первая. —?У тебя тоже сейчас случилась галлюцинация от голода? —?усмехнулась вторая. Но голоса всё ещё дрожали. Однако постепенно они успокоились, глотнули чаю и, произнеся довольно бодро: ?Ну-с, итак…??— продолжили свой разговор. Речь шла, как впоследствии выяснили, о написании фанфиков столь великовозрастными дамами. И вот как раз в то время, когда первая рассказывала второй, откуда приходят мысли, муха появилась вновь… Впоследствии, когда, откровенно говоря, было уже поздно, разные научные журналы представили свои статьи с описанием этой мухи. Сличение их не может не вызвать изумления. Так, в первой из них сказано, что муха эта была маленького размера, брюшко имела золотое и ломаное правое крыло. Во второй,?— что муха была размеру громадного, брюшко имела зелёное, поломано левое крыло. Третья лаконически сообщает, что особых примет у мухи не было. Приходится признать, что ни одна из этих статей никуда не годится. Раньше всего: никакого крыла описываемая не ломала, и размеру была не маленького и не громадного, а просто большого. Что касается брюшка, то с левой стороны у неё отблескивало зелёным, а с правой?— золотым. Она была с полосатым тельцем и огромными серыми фасетчатыми глазами. По виду?— познавшая жизнь. Хоботок какой-то кривой. Волоски на лапках. Брюнетка. Правый глаз чёрный, левый почему-то тоже чёрный. Брови чёрные, но одна выше другой. Словом?— не местная. Пролетев мимо столика, за которым помещались девушки, муха покосилась на них, зависла и вдруг уселась на соседний столик, в двух шагах от подруг. ?Плодовая?,?— подумала первая. ?Мясная?,?— подумала вторая,?— ?ишь, и не холодно ей осенью?. А муха окинула взглядом пластиковые торты, украшавшие витрины, причём заметно стало, что видит это место она впервые и что оно её заинтересовало. Она остановила свой взор на трёхэтажном торте, изумительно сделанными розочками и листиками, затем перевела его вниз, где находилось лишь покрытие подоконника, чему-то снисходительно усмехнулась, сощурилась, лапки передние стала потирать друг об друга. —?Ты, Eva,?— говорила первая,?— очень хорошо и сатирически изобразила, например, рождение шедевра, но соль-то в том, что ещё до шедевра родился ещё ряд фанфиков, как, скажем, Отклонение от реальности, коротко же говоря, ни один из них не писался и никого не было, в том числе и шедевра, и необходимо, чтобы ты, вместо написания и, скажем, набора лайков, описала нелепые отзывы об этом фанфике… А то выходит по твоему рассказу, что он, действительно, написался!.. Тут вторая сделала попытку прекратить замучившую её икоту, задержав дыхание, отчего икнула мучительнее и громче, и в этот же момент первая прервала свою речь, потому что муха вдруг поднялась и направилась к писательницам. Те поглядели на неё удивленно. – Извините меня, пожалуйста, – зажужжала подлетевшая с инсектоидным акцентом, но не коверкая слов, – что я, не будучи знакома, позволяю себе... но предмет вашей ученой беседы настолько интересен, что... Тут она вежливо сложила лапки, и подругам ничего не оставалось, как приподняться и раскланяться. ?Нет, скорее вольфартова...? – подумала первая. ?Овод?..? – подумала Eva. Необходимо добавить, что на поэтессу инсектоида с первых же слов произвела отвратительное впечатление, а androudу скорее понравилась, то есть не то чтобы понравилась, а... как бы выразиться... заинтересовала, что ли. – Разрешите мне присесть? – вежливо попросила инсектоида, и приятельницы как-то невольно раздвинулись; инсектоида ловко уселась между ними и тотчас вступила в разговор. – Если я не ослышалась, вы изволили говорить, что шедевра не было на свете? – спросила инсектоида, обращая к androudу свой левый зелёный бок. – Нет, вы не ослышались, – учтиво ответила androud, – именно это я и говорила. – Ах, как интересно! – воскликнула инсектоид. ?А какого чёрта ей надо?? – подумала androud и нахмурилась. – А вы соглашались с вашей собеседницей? – осведомилась неизвестная, повернувшись вправо к Eve. – На все сто! – подтвердила та, любя выражаться вычурно и фигурально. – Изумительно! – воскликнула непрошеная собеседница и, почему-то воровски оглянувшись и приглушив свой жужжащий голос, сказала: – Простите мою навязчивость, но я так поняла, что вы, помимо всего прочего, ещё и не верите в Автора? – она сделала испуганные глаза и прибавила: – Клянусь, я никому не скажу. – Да, мы не верим в Автора, – чуть улыбнувшись испугу инсектоиды, ответила androud. – Но об этом можно говорить совершенно свободно. Инсектоид откинулась на спинку диванчика и спросила, даже жужнув от любопытства: – Вы – аметисты?! – Да, мы – аметисты, – улыбаясь, ответила androud, а Eva подумала, рассердившись: ?Вот прицепилась, заграничная це-це!? – Ох, какая прелесть! – вскричала удивительная инсектоида и завертела головой, глядя то на одну, то на другую фикрайтершу. – В нашей стране аметизм никого не удивляет, – дипломатически вежливо сказала androud, – большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам Автора. Тут инсектоида отколола такую штуку: взлетела и села изумлённой фикрайтерше на руку, произнеся при этом слова: – Позвольте вас поблагодарить от всей души! – За что это вы её благодарите? – заморгав, осведомилась Eva. – За очень важное сведение, которое мне, как путешественнице, чрезвычайно интересно, – многозначительно подняв лапку, пояснила заграничная дрозофила. Важное сведение, по-видимому, действительно произвело на путешественницу сильное впечатление, потому что она испуганно обвела фасеточными глазами столики, как бы опасаясь за каждым из них увидеть по аметисту. ?Нет, она не плодовая...? – подумала androud, а Eva подумала: ?Где это она так наловчилась говорить по-человечески, вот что интересно!? – и опять нахмурилась. – Но, позвольте вас спросить, – после тревожного раздумья спросила заграничная мушка, – как же быть с доказательствами бытия шедевра, коих, как известно, существует ровно семь? – Увы! – с сожалением ответила Eva, – ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования Автора быть не может. – Браво! – вскричала инсектоида, – браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного Константина Георгиевича по этому поводу. Но вот курьёз: он начисто разрушил все семь доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное восьмое доказательство! – Доказательство Паустовского, – тонко улыбнувшись, возразила образованная фикрайтерша, – также неубедительно. И недаром Астафьев говорил, что рассуждения Паустовского по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Гранин просто смеялся над этим доказательством. androud говорила, а сама в это время думала: ?Но, все-таки, кто же она такая? И почему так хорошо говорит по-человечески?? – Взять бы этого Паустовского, да за такие доказательства года на три в самоизоляцию! – совершенно неожиданно бухнула Eva. – Eva! – сконфузившись, шепнула androud.Но предложение отправить Паустовского в самоизоляцию не только не поразило инсектоиду, но даже привело в восторг. – Именно, именно, – зажужжала она, и левый зелёный бок её, обращённый к androudу, засверкал, – ему там самое место! Ведь говорила я ему тогда за завтраком: ?Вы, писатель, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут?. androud выпучила глаза. ?За завтраком... Паустовскому?.. Что это она плетёт?? – подумала она. – Но, – продолжала инсектоида, не смущаясь изумлением androudа и обращаясь к поэтессе, – отправить его в самоизоляцию невозможно по той причине, что он уже с лишком пятьдесят лет пребывает в местах значительно более отдалённых, чем своя квартира, и извлечь его оттуда никоим образом нельзя, уверяю вас! – А жаль! – отозвалась задира-поэтесса. – И мне жаль! – подтвердила неизвестная, сверкая брюхом, и продолжала: – Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели Автора нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью героев и всем вообще распорядком в книге? – Сами персонажи и управляет, – поспешила сердито ответить Eva на этот, признаться, не очень ясный вопрос. – Виновата, – мягко отозвалась неизвестная, – для того, чтобы управлять, нужно, как-никак, иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить, как же может управлять персонаж, если он не только лишён возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, страниц, скажем, в сто, но не может ручаться даже за несколько следующих страниц? И, в самом деле, – тут неизвестная повернулась к androudу, – вообразите, что ваш персонаж, например, начнёт управлять, распоряжаться и другими и собою, вообще, так сказать, входить во вкус, и вдруг у вас... кхе... кхе... лагнет телефон... – тут инсектоида сладко ужужжнулась, как будто мысль о лаге телефона доставила ей удовольствие, – да, лаг, – жмурясь, как жигалка осенняя, повторила она звучное слово, – и вот ваше управление закончилось! Ничья судьба, кроме своей собственной, вас более не интересует. Телефон вам начинают лгать, вы, чуя неладное, бросаетесь в сервисный центр, затем в мастерские, а бывает, и к ?кулибиным?. Как первое и второе, так и третье – совершенно бессмысленно, вы сами понимаете. И всё это кончается трагически: тот, кто ещё недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается вдруг лежащим неподвижно на кровати, и окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого удаляют аккаунт с Фикбука. А бывает и ещё хуже: только что фикрайтер соберётся выложить продолжение, – тут инсектоида прищурилась на androudа, – пустяковое, казалось бы, дело, но и этого совершить не может, потому что неизвестно почему вдруг возьмёт – промахнётся и удалит файл! Неужели вы скажете, что это он сам продой управил так? Не правильнее ли думать, что управился с ним кто-то совсем другой? – и здесь незнакомка рассмеялась странным смешком. androud с великим вниманием слушала неприятный рассказ про лаги и файл, и какие-то тревожные мысли начали мучить её. ?Она не инсектоида! Она не инсектоида! – думала она, – она престранный субъект... Но позвольте, кто же она такая?? – Вы хотите курить, как я вижу? – неожиданно обратилась к Eve неизвестная, – вы какие предпочитаете? – А у вас разные, что ли, есть? – мрачно спросила поэтесса, у которой картриджи кончились. – Какие предпочитаете? – повторила неизвестная. – Ну, ?IQOS?, – злобно ответила Eva. Незнакомка немедленно махнула крыльями и предложил картридж Eve: – ?IQOS?. И фикрайтершу и поэтессу не столько поразило то, что нашёлся картридж именно ?IQOS?, сколько сам мод. Он был громадных размеров, червонного золота, и на боковой стороне сверкнула синим и белым огнём бриллиантовая треугольная муха. Тут фикрайтерши подумали разно. androud: ?Нет, инсектоида!?, а Eva: ?Вот чёрт её возьми! А?? Поэтесса и владелица мода вейпнули, а некурящая androud отказалась. ?Надо будет ей возразить так, – решила androud, – да, телефон лагает, никто против этого и не спорит. А дело в том, что...? Однако она не успела выговорить этих слов, как заговорила инсектоида: – Да, телефон лагает, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно лагает, вот в чем фокус! И вообще невозможно сказать, когда он лагнет в очередной раз. ?Какая-то нелепая постановка вопроса...? – помыслила androud и возразила: – Ну, здесь уж есть преувеличение. Сегодняшний вечер мне известен более или менее точно. Само собой разумеется, что, если мне отрубят интернет... – Интернет ни с того ни с сего, – внушительно перебила неизвестная, – никому и никогда не отрубают неожиданно. В частности же, уверяю вас, вам его ни в коем случае не отрубят. Вы пострадаете другим образом. – Может быть, вы знаете, каким именно? – с совершенно естественной иронией осведомилась аndroud, вовлекаясь в какой-то действительно нелепый разговор, – и скажете мне? – Охотно, – отозвалась незнакомка. Она смерила аndroudа взглядом, как будто собиралась сшить ей платье, сквозь зубы пробормотала что-то вроде: ?Раз, два... Дудад приблизилась к Угольному мешку... луна ушла... шесть – несчастье... вечер – семь...? – и громко и радостно объявила: – Вам разобьют смартфон!Eva дико и злобно вытаращила глаза на развязную неизвестную, а аndroud спросила, криво усмехнувшись: – А кто именно? Враги? Гопники? – Нет, – ответила собеседница, – русская женщина, фитоняшка. – Гм... – промычала раздражённо шуточкой неизвестной аndroud, – ну, это, извините, маловероятно. – Прошу и меня извинить, – ответила инсектоида, – но это так. Да, мне хотелось бы спросить вас, что вы будете делать сегодня вечером, если это не секрет? – Секрета нет. Сейчас я зайду к себе на Восстания, а потом в десять часов вечера в Космонавте состоится концерт, и я буду на нём слэмиться. – Нет, этого быть никак не может, – твёрдо возразила инсектоида. – Это почему? – Потому, – ответила инсектоида и прищуренными фасеточными глазами поглядела на тучи сквозь окно, где, предчувствуя вечернюю духоту, бесшумно бегали сизые голуби, – что Аннушка уже купила мешок слив, и не только купила, но даже уронила. Так что концерт не состоится. Тут, как вполне понятно, в кафешке наступило молчание. – Простите, – после паузы заговорила аndroud, поглядывая на мелющую чепуху инсектоиду, – при чём здесь сливы... и какая Аннушка? – Сливы здесь вот при чём, – вдруг заговорила Eva, очевидно, решив объявить незваной собеседнице войну, – вам не приходилось, уважаемая, бывать когда-нибудь в липкой ленте для насекомых? – Eva!.. – тихо воскликнула androud. Но инсектоида ничуть не обиделась и превесело рассмеялась. – Бывала, бывала и не раз! – вскричала она, смеясь, но не сводя несмеющегося фасеточного глаза с поэтессы, – где я только не бывала! Жаль только, что я не удосужилась спросить у токсиколога, что такое интоксикация. Так что вы уж сами узнайте это у него, Eva! – Откуда вы знаете, как меня зовут? – Помилуйте, Eva, кто же вас не знает? – здесь инсектоида вытащила из-под крыла вчерашнюю сводку по автору, и Eva увидела на первой же странице свою аватарку, а под ней: 708 просмотров, 404 понравилось, 50 комментариев. Но вчера ещё радовавшее доказательство славы и популярности на этот раз ничуть не обрадовало поэтессу. – Я извиняюсь, – сказала она, и лицо её потемнело, – вы не можете подождать минутку? Я хочу подружке пару слов сказать. – О, с удовольствием! – воскликнула неизвестная, – здесь так хорошо на диванчике, а я, кстати, никуда и не спешу. – Вот что, androud, – зашептала поэтесса, оттащив аndroudа к туалету, – она никакая не дрозофила, а слепня. Это гематофага облигатная, перебравшаяся к нам. Спрашивай у неё документы, а то уйдёт... – Ты думаешь? – встревоженно шепнула аndroud, а сама подумала: ?А ведь она права!? – Уж ты мне верь, – засипела ей в ухо поэтесса, – она дурочкой прикидывается, чтобы выпросить кое-что. Ты слышишь, как она по-человечески говорит, – поэтесса говорила и косилась, следя, чтобы неизвестная не улетела, – идём, задержим её, а то уйдет... И поэтесса за руку потянула аndroudа к диванчикам. Незнакомка не сидела, а летала возле них, держа в лапках какую-то раскладывающуюся карточку. – Извините меня, что я в пылу нашего спора забыла представить себя вам. Вот моя ветеринарная карточка и приглашение приехать в Санкт-Петербург для исследований, – веско проговорила неизвестная, проницательно глядя на обоих фикрайтерш. Те сконфузились. ?Чёрт, всё слышала,? – подумала аndroud и вежливым жестом показала, что в предъявлении документа нет надобности. Пока инсектоида совала их фикрайтерше, поэтесса успела разглядеть на карточке напечатанное енохианскими буквами слово ?подопытный? и начальную букву фамилии – двойное ?В?. – Очень приятно, – тем временем смущенно бормотала фикрайтерша, и инсектоида спрятала документы под крылья. Отношения таким образом были восстановлены, и все трое снова сели на диванчик. – Вы в качестве подопытной приглашены к нам, экспериментаторша? – спросила аndroud. – Да, подопытной. – Вы – овод? – осведомилась Eva. – Я-то?.. – Переспросила экспериментаторша и вдруг задумалась. – Да, пожалуй, овод... – сказала она. – Вы по-человечески здорово говорите, – заметила Eva. – О, я вообще полиглот и знаю очень большое количество языков, – ответила экспериментаторша. – А у вас какая специальность? – осведомилась аndroud. – Я – специалист по некрофагии. ?На тебе!? – стукнуло в голове у аndroud. – И... и вас по этой специальности пригласили к нам? – заикнувшись спросила она. – Да, по этой пригласили, – подтвердила экспериментаторша и пояснила: – Тут на государственной свалке обнаружены подлинные кости чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века, так вот требуется, чтобы я их разобрала. Я единственный в мире специалист. – А-а! Вы судмедэксперт? – с большим облегчением и уважением спросила аndroud. – Я – судмедэксперт, – подтвердила ученая муха и добавила ни к селу ни к городу: – Сегодня вечером на улице Ефимова будет интересная экспертиза! И опять крайне удивились и фикрайтерша и поэтесса, а экспериментаторша поманила обеих к себе и, когда они наклонились к ней, прошептала: – Имейте в виду, что шедевр существовал. – Видите ли, экспериментаторша, – принуждённо улыбнувшись, отозвалась аndroud, – мы уважаем ваши большие знания, но сами по этому вопросу придерживаемся другой точки зрения. – А не надо никаких точек зрения! – ответила странная экспериментаторша, – просто он существовал, и больше ничего. – Но требуется же какое-нибудь доказательство... – начала аndroud. – И доказательств никаких не требуется, – ответила экспериментаторша и зажужжала негромко, причём её акцент почему-то пропал: – Всё просто: в белом переплёте...