Немного о знакомстве, скандалах, новых управляющих и полетах в оркестровую яму. (1/1)

Сложно сказать, с чего началась эта история, да чем она закончилась, хоть это и не история вовсе, даже не хроника, просто пересказ, пересказ жизни одного весьма интересного заведения. Людей, работающих в нем, объединяла лишь любовь к познанию, да вот только познания были разные. Наверное, для точки отсчета мы возьмём тринадцатое июля. А началось все с чучела вороны или, может, с расстроенного рояля в концертном зале, хотя дело может и в горном пейзаже, что по нелепой случайности оказался среди полотен экспрессионистов.Хотя нет! Все началось с коридора, такого себе, с белыми стенами, уютными диванчиками, панорамными окнами и канонично большим количеством дверей. Да такими, что хлопали безустанно, сопровождаемые советами их, в кое-то веке подпереть’’. Этот прекрасный оркестр аккомпанировали звуки рояля, находится он, скорее всего, этажом ниже, притом за ним явно только разыгрывались, ну и какой же оркестр без солиста?! И у нас он есть?— еще довольно юная девушка, утонченная, но даже своим взглядом выражающая твёрдость характера, находилась она среди всего этого прекрасного балагана облачённая в серый костюм, от чего невольно проводилась параллель с рыцарем, долг которого пристально наблюдать за тем, чтоб из двери, которая хлопает с частотой 3 раза в минуту, вынесли картину и доставили ее за дверь, что хлопает с частотой 2 раза в минуту. И не в коем случае не за ту, что хлопает с частотой 5 раз в минуту?— там находился зал портретной живописи, а где это видано, чтоб среди портретов висели пейзажи. Как раз таки на одном из полотен, что вояжировали со склада в залы, была изображена горная река, и к ее бурным порогам и течению мы ещё вернёмся.—?Друзья мои, вам стоит быть расторопней, у нас осталось не так много времени. —?Пробормотала девушка, не отрывая взгляда от часов. После, нехотя оторвавшись от равномерно двигающихся стрелок, мерное тиканье которых было чуть ли не единственным систематизированным процессом в данный период времени, она встретилась взглядом с больно знакомым лицом и, словно наставляя ребёнка, проговорила:—?Александр, что же вы тут делаете? Вас давно ожидают в концертном зале,?— и, встретив чуть ли не уничтожающий взгляд в свою сторону, уже серьезнее добавила. —?Вы ведь сами очень придирчивы к фоновой музыке во время лекций, не так ли? Подите да выберите.И вот, когда довольно красивый молодой человек умчался вниз по лестнице, управляющая позволила себе присесть на диван и на мгновение прикрыть глаза. Только вот и эту идиллию нарушило равномерное напевание, которое могло принадлежать только одному человеку, и человеку этому явно не место в крыле современной живописи.—?Ох, Евгений! —?Вскрикнула девушка, когда ее предчувствие оправдалось. Перед ней стоял человек, что заведовал биологическим крылом в старой части музея и явно прятал что-то за запахнутым пальто.—?Это экспонаты, их нельзя брать для исследований. Или вы думали, я не замечу, если вы их так скоро вернёте? Какой человек в здравом уме будет ходить в пальто сейчас, июльская жара? Сколько раз вам повторять? Ах, да ступайте уже, если у ворон начнут сыпаться крылья, будете ловить новых голыми руками.—?Ничего, крыша у нас высокая. Да и мне ворон ловить не впервой. —?С легкой насмешкой бросил высокий молодой человек, поправляя длинные волосы. Вскоре этот самый уже названный Евгений скрылся, чтоб за свою вольность не получить от начальницы ещё больше, что была и без того на нервах в такой важный день.—?Дарья Павловна! Дарья Павловна! —?и вновь появление человека не дало девушка расслабиться. К ней на всех порах с кипой бумаг в руках мчался, ловко огибая людей с картинами и папками, вид его был, мягко говоря, встревоженный, и, уже практически подбежав к Дарье Павловне, он не заметил, как одна из картин оказалась слишком близко к нему, и вскоре ощутил, как аромат весеннего леса ударил ему в лицо, а если быть точнее, по лицу. К счастью, полотно уцелело и лишь отлетело в сторону, а наш герой остался сидеть на полу с крайне изумленным видом.—?Алексей Степанович, что ж вы по сторонам не смотрите,?— пробормотала себе под нос девушка, при этом скорее символически протягивая руку мужчине. —?И откуда такая спешка?—?Прошу меня простить, только вот открытие нового корпуса?— важное событие, будут многие люди, важные и не очень. Осталось менее часа! А Парфён Семёнович вновь разругался с альтистками и говорит, что заберёт у нас право играть его музыку! Базаров снова вскрывает экспонаты да пропадает, при всем уважении, но кому-то надобно представить биологическое крыло. Я вас прошу, Дарья Павловна, тут ничего не напутают. Надобно спуститься вниз, там скоро восторжествует хаос! А без вашего надзора никто не справиться, вы ведь наш благодетель!—?Ох, прошу вас, можно обойтись без лести в этот раз,?— устало потерев глаза, ответила девушка и после, уже стоя на лестнице, добавила,?— Пойдёмте же.***Если спуститься по старой лестнице, сбитые ступени которой бережно укрывал красный ковёр, ковер же в свою очередь придерживали золотистые крепежи, посетители оказывались на распутье, прямо к вам лицом становятся высокие дубовые двери, испугавшись грозности которых трусливые коридоры разбредались на две стороны и, забившись за колоннами, утихли.Холл был украшен колоннами и пилястрами, из стен выступали кариатиды, а люстры поражали чистотой хрусталя, но нашим героям некогда было это увидеть за спешкой, да и приелась им вся эта вычурность старой музейной части.Большой концертный зал встретил гостей прекрасной арией, что состояла из брани уже известного Парфёна Семёновича.—?Ох, Дарья Павловна! Как хорошо, что вы решили заглянуть в это царство хаоса! —?Воскликнул мужчина и, активно жестикулируя, подбежал к девушке. —?Я вас прошу, вы только взгляните на это! Мало того, что альтистки считают, что могут болтать во время соло виолончели, так ещё и первая скрипка, наша уважаемая Настасья Филиппов на, думает, что может приходить на репетицию, когда ей угодно! Вы взгляните! Ее доселе нет! Нет! Я всегда знал, что это какой-то дурдом! Невозможно совместить музей, театр и галерею, а учитывая разные временные эпохи экспозиций! Тем более, в одном здании! О чем мсье Воланд только думал, открывая проект! —?Уже вовсе раздосадовано вскрикнул композитор, всем своим видом показывая, что готов уйти.—?Стойте! —?для встряски и выведения мужчины из состояния истерии чуть не рявкнула девушка, после чего дополнила уже мягким тоном. —?Я понимаю, мы в сложной ситуации сейчас, новый заведующий театральной частью перекрыл все ваши планы управления оркестром и концертами, но его пока нет, а вы перестали брать ответственность, господин Разумихин также уехал, я надеюсь на вашу поддержку, а не истерию, ведь мне тоже держать все корпуса не так просто. —?И, смерив композитора холодным взглядом, дополнил. —?Но раз уж вам угодно, прошу. Вы можете разорвать контракт. Но наш оркестр был бы для вас хорошим пунктом в карьере, позже вы без трудностей отделились от театра и создали корпус музыкальных искусств. Но нет так нет, прошу вас, вы можете быть свободны. —?И, выставив руку в сторону, при том раз вернувшись, Дарья Павловна словно сканировала Парфёна своими темными глазами. Тот же, лишь поправив свои темные волосы и потупив взгляд, вернулся к оркестру.—?Продолжим, господа! От мелодии.—?Простите за опоздание! —?Резко прервал ещё тихую мелодию вступления женский голос и хлопок двери.—?Молчанин. —?Позвала секретаря Дарья Павловна. И мужчина, что как-то стушевался во время перепалки и ушёл на задний план, резко, словно очнувшись, подошёл к начальнице и с готовностью проговорил:—?Да, что вам угодно?Дарья, лишь улыбнувшись про себя крайней услужливости Алексея Степанович, мягко сказала:—?Пойдёмте, ещё одной из семейной ссоры я видеть не хочу. Загляните-ка в закулисье, боюсь, Чацкий взорвётся, если снова меня увидит, проверьте его без меня и узнайте, когда прибудет Онегин. —?Поправив каштановые волосы, Дарья Павловна уж развернулась к выходу, но добавила. —?Я буду в зоологическом отделе, если понадоблюсь.***Когда в этом странном заведеньице нет посетителей, только войдя в биологический корпус, что по-хорошему был оставлен как дань уважения большому музею естествознания, стоявший в городе уже очень давно, но и ему пришёл конец?— добавились пристройки, открылись галереи и прочее, так вот, только войдя в биологический корпус, можно услышать постоянные крики.—?Аркадий! Куда ты выставил эти несчастные экспонаты! Не ясно, что ли, это?— Attacus atlas Linnaeus. И куда ты ее впер? Или тебе часто на цветочки садятся бабочки больше, чем в твою ладонь, да и в мозг тоже, как я вижу, она распространена в тропических и субтропических лесах, тут экспозиция природы, которую ты можешь видеть за окном! Забери это! Чтоб глаза мои не видели ее и тебя!Тихое постукивание по стене прервало эту тираду.—?Кхм, не очень-то вы с подчинёнными обходитесь, дорогой Евгений. —?Уже знакомая нам управляющая проговорила эти слова, опершись на зелёную стену, что был обита шелком, пусть уже и довольно старым, если не ветхим, этой самой позой она явно пыталась показать, мол: , Стою я тут уже давненько’’.—?Аркадий, вы можете идти. —?Натянув улыбку, которая больше походила на оскал, проговорил уже знакомый читателю Евгений.—?Ваше императорское высочество Шатова Дарья Павловна,?— с явной иронией пролепетал мужчина, полусогнувшись в поклоне. —?От чего же вы пожаловали в этот глухой закоулок ваших владений?—?Думаю, вам стоит прекратить общение с ребятами из драматического корпуса. —?Лишь ухмыльнулась этому перфомансу девушка, после переменившись в лице, вновь надела на себя маску строгости. —?Сегодня открытие выставки современного искусства, это вы должны помнить. Я знаю ваше отношение к этому, не стоит ничего говорить.Но, несмотря на просьбу, Евгений все же решил высказаться, причем весьма нелестно:—?Глупая затея! И без того выместили музей естественных наук, теперь ещё и здание пристройками калечите, а современное искусство и вовсе зря. Так что вы хотите от меня лично?—?Евгений Васильевич, неужто вы забыли? —?С явным страхом проговорила девушка,?— Вам ведь надо выступить с речью от лица вашего корпуса!—?О таком забудешь! —?Фыркнул мужчина. —?Естественно, я помню, будет речь. —?И иронично добавил. —?Но я ведь не Александр Андреевич, чтоб повторять свои речи за месяц до презентации. Все будет сделано.—?Очень на это надеюсь. И будьте мягче с людьми, суды никто ещё не отменил. —?Тихо проговорила девушка и развернулась к выходу. Уже в первом зале, полы которого были устелены зелёным ковром, а экспонаты ютились в стеллажах из темного дерева, Дарья Шатова столкнулась с тем самым Аркадием, что шёл, глубоко погруженный в свои мысли, и уже через мгновение после столкновения усыпал начальницу извинениями.—?Скажите, Аркадий. Вы ведь не биолог, так? —?Довольно тихо начала девушка,?— Я видела, к слову, несколько ваших работ, я имею в виду живопись. Возможно, вас перевести? Не думаю, что Базаров тот начальник, которого можно пожелать. Сделать это не сложно, учитывая вклад вашего дядюшки в наш театр, мы можем дать вам место намного лучше, хоть вы ещё и юны. И… —?Но договорить девушке не дал резкий крик:—?Аркадий! Где тебя черти носят?!И молодой человек, лишь бросив что-то в духе, мне пора идти’’, ловко обошёл Дарью Павловну и скрылся в следующем зале.—?Я здесь, вы что-то хотели? —?Слегка неловко начал молодой человек.—?Аркадий,?— торжественно проговорил мужчина, поправляя свои длинные волосы. —?Мы будем писать речь!***Актовый зал, что представлял из себя и филармонии, и театр, а порой из конференц зала был самым большим помещением, раньше прямо посреди сцены стоял скелет Аргентинозавра, вместо прожекторов были подвешены разнообразные птерозавры, ну, а в оркестровой яме ютились срезы аммонитов. Где же они сейчас? Известны только отрывки?— титанозавр уехал в Германию на встречу лучшей жизни, мелкие птерозавры с аммонитами остались в биологическом корпусе, ну, а те, у кого размах крыльев соответствовал размаху денег, что уходили на сохранение, отправились в США.Но место было прекрасное! Люстра, висящая довольно высоко, сверкала золотом и хрусталем, словно венчая расписной потолок. Под его надзором организованно выстроился партер, а над ним устало нависли ложи бельэтажа и верхних ярусов. Золотые тона были явной попыткой создать ощущение старинного театра, и в какой-то степени лепнина, изящные кронштейны, придерживающие балконы, стены которых обделаны красным бархатом, и многое другое и впрямь создавали ощущение некой помпезности и величия, но и тут есть противовес, и если мы последуем за господином Молчаниным и окажемся за кулисами, то, словно получив удар по голове, мы очнёмся от красоты и окажемся в мире вешалок, людей, что повторяют диалоги или движения танца, дверей, бутафории, реквизита и главных цариц здесь?— коробок, к слову о ударах по голове, коробки могут приземлиться вам прямо на макушку, будьте аккуратны и следите за тросами. Стены здешние также были произведением искусства, искусства, вдохновленного работами Кандинского. Все вертикальные плоскости были увешаны разнообразными плакатами, репликами, где-то сохли подкрашенные декорации, подвешенные на тросах или отпаренные костюмы, висящие прямо на двери костюмерной и гримерок. Кто-то вечно распевался, энергично повторял текст или отрабатывал грацию движений, и что до последних, они могли, и не заметив вас, выйти из пируэта прямо перед вашим лицом и, элегантно развернувшись, убежать для исполнения новой партии. И наш герой, оказавшийся тут чуть ли не в первый раз, был довольно растерян, ведь ему был привычен порядок во время, его бумаги лежали строго по алфавиту, промаркированы и пронумерованы. А тот творческий хаос, с каким ему довелось столкнуться, откровенно привёл его в ужас, ведь в его работе каждая бумажка лежал по алфавиту и была промаркирована и пронумерована, и в этот момент он осознал, что на дверях явно не будет золотой таблички с фамилией того субъекта, коего ему ещё предстояло найти. И он уж, обреченно выдохнув, готов был подойти к людям и задать вопрос, но стихийное бедствие, что носило фамилию Чацкий, нашло его быстрее, точнее, совершенно бестактно выдернуло из его рук папку с планом торжества и, бесцеремонно ее раскрыв, начало тараторить:—?Начало через 10 минут, просто прекрасно. А что насчёт речи! У меня есть ещё около часа! Прелесть! —?подытожил Александр Андреевич, захлопывая папку и протягивая ее Молчанину. Что принял ее без каких-либо препираний и проговорил совершенно спокойным тоном:—?Дарья Павловна велела вам уже готовиться к речи и показать текст для начала мне.—?С какой стати? —?Собеседник явно возмутился и даже позволил себе отпустить колкость. —?Мне казалось, вы не имеете вовсе никакого отношения к ораторскому искусству.—?Тем не менее, нас могут осудить за слишком критичные взгляды, которые вам, прошу прощения, характерны.—?А судьи кто? —?Яростно выкрикнул молодой человек, уж окрестив в своей голове этого, секретаришку’’ не шибко умным. Ответом же послужил лишь размеренный тон:—?И все же, давайте разберемся, в вашем хаосе имеется стол?—?Естественно, пройдемте, господин секретарь. —?Ядовито выплюнул молодой человек и, уже не смотря на Молчанина, скрылся за картонным деревом.***Часы пробили двенадцать! Ох, сейчас все закружится, завертится. Но это для зрителя, для наших героев же все закрутилось уже давно, сейчас же будет феерический финал! Если до него хоть кто-то доживет. Сейчас, около старого, но вовремя реставрируемого фасада здания собралось небольшое количество людей, но люди эти были весьма уважаемы и важны, как для музея, так и для города в целом. И что моему дорогому читателю до перечисления имён их, должностей и прочей ненужной информации? Это пара важных лиц, приглашённые гости, художники, искусствоведы, критики, профессора, но для нас они ценности фактически не имеют, а те, что имеют ещё всплывут. Впрочем, вид у всего был весьма торжественный: дорогие платья, костюмы, бегающие с шампанским официанты, гирлянды, переброшенные через балконные балясины?— будто так и кидая всем в лицо: , Смотрите, у нас торжество! Для избранных, для просветителей! ’’. Впрочем, это мероприятие было действительно торжественным и устроено только для узкого круга людей.—?Я прошу минутку внимания. —?Подала голос стоящая на крыльце управляющая. —?Сегодня мы готовы распахнуть двери для наших гостей, что собрались на празднество, посвященное открытию нового корпуса современной живописи. —?И, обведя взглядом уже большое скопление людей, подытожила:?— Приглашаю всех пройти в большую залу.Не думаю, что стоит уделять много внимания тому, как разодетые в шелка дамы и мужчины, всем видом пытавшиеся показать свою важность, курсировали по коридорам в сторону нужной двери, но стоит отметить, некоторые люди позволили себе опаздывать, что было не очень-то и прилично, с этого и начались неувязки, ведь когда в зале воцарила тишина и тяжелые двери лож и партера наглухо закрылись, на часах была уже половина второго.И на сцене появилась уже известная нам Дарья Шатова, торжественно начиная речь:—?Сегодняшний день весьма важен для нас, мы открываем, можно сказать, новый мир, мир современного искусства, яркие, дерзкие, смелые работы. Мы?— центр культуры нашего города, мы имеем много филиалов, но благодаря многоуважаемому мсье Воланду,?— В зале приподнялся мужчина, что и был тем самым мсье, встретили этот жест приличия дружными, но, впрочем, весьма сдержанными аплодисментами. —?Именно наше заведение является самым разносторонним и профессиональным. Сейчас я хочу передать слово известной художнице, ученице классической школы живописи Анне Сергеевне Одинцовой.Управляющая ушла, оркестр заиграл, и ближайшие двадцать минут в огромном зале звучала речь, что до зрителей, им было интересно, но по истечении первых пяти минут витиеватая лепнина балконов внезапно приобрела интереснейшие узоры, а по истечении четверти часа и старые стулья под бархат превратились в мировые карты, речь была, безусловно, интересной, но может ли она соперничать с такими захватывающими вещами?После были еще речи, многие говорили о том, как важны для города культурные заведения и мероприятия, о ценности гравюр, что находились в залах музея, о благодарности уже вышеупомянутому мсье Воланду и о многом другом. Довольно провокационной стала речь Чацкого, наверняка молодой человек это сразу осознал и удалился со сцены, а размахивающая руками из-за кулис управляющая все время подбадривала его. Искусство, искусство, но время пришло поговорить и о науках, как таковых. Объявили заведующего отделом, как это и было раньше с другими управляющими, оркестр отчего-то забыл вступить, да чтоб занять паузу, пианист, тоскливо сидящий за почти все время молчавшим роялем, решил сыграть, что он хотел продемонстрировать, не знал никто, но в итоге вышел очень элегантный звук рвущейся струны, наверняка это была нота ми. Если вам когда-то доводилось быть в тесных отношениях с таким прекрасным представителем семейства музыкальных инструментов как рояли, вы наверняка поддавшись искушению, хоть раз заглядывали под крышку, дабы взглянуть на рояльную деку. Там целый мир, своя иерархия, если вам думается, что ноты в контроктаве имеют такой же вес, как и в четвёртой?— вы глубоко заблуждаетесь!Но нам не интересны местные порядки, суть в том, что произведение, которое нам так и не довелось услышать, начиналось с басов, причем с весьма низких, да только вот даже крепкая басовая струна не выдержала всей помпезности, да и дала слабину, треснув, и отлетев, к счастью, в противоположную от исполнителя сторону. Но так как общество в зале собралось серьезное, кроме лёгких и быстро исчезнувших смешков ничто не нарушило тишину и звон немного трясущихся струн, что были задеты фривольным поведением своей соседки, ещё долго стоял в ушах. Но вот, послышались шаги, что больше походили на перебежки, на сцену взошёл никто иной, как уже знакомый нам Евгений, в руке его был зажат скомканный лист.—?Сегодня, в этот весьма замечательный день,?— уж было начал Евгений, как из-за кулис послышалось тихое, знаменательный’’.—?В этот весьма знаменательный день я в первую очередь хочу поблагодарить художников, организаторов и, конечно же, мсье Воланда. Своевременное искусство. —?И вновь из-за кулис послышалось, современное’’.—?Современное искусство?— исправился Евгений, уже начиная видимо раздражаться. —?Позволят авторам рассказывать нам что-то не только с помощью аппликации. , Абстракции’’, уже откровенно смеясь, исправил голос.—?Да какая разница! Ради Бога! Абстракция, аппликация, я отказываюсь читать это! Что до искусства! С каких пор человека может стошнить на холст и вы назовёте это искусством? Хотите увидеть что-то красивое?! Взгляните на поликистоз почек! —?Прогремевшая тирада казалась грозной, но более вызывала смех, окончив ее, молодой человек, бросив уничтожающий взгляд в сторону кулисс, решилл не возвращаться, а спрыгнуть со сцены и через партер уже выйти, только вот, он немного забыл о месте нахождения оркестровой ямы. Приземление его было довольно безболезненным, ведь он свалился прямо под стеной, где, к счастью, никто не сидел, поднявшись с пола и переглянувшись с пианистом, наш герой выскочил из оркестровой ямы и, стрелой пролетая через партер, добежал до двери, только вот, она оказалась жестокой дамой и не распахнула свои объятия уже порядком престыженному Базарову, в следствие чего тот был вынужден стушеваться и сесть в дальнем ряду партера.Знаете, говорят, безвыходных ситуаций не существует, главное проявить смекалку и не трусить. И вот, на сцене появляется человек, мужчина, его уже упоминали вскользь, но знакомы не были.—?Браво, браво, поаплодируем же театральному филиалу за столь оригинальный перформанс. Браво,?— докончив, мужчина стал аплодировать, призывая весь зал присоединится, и зрители, взбудораженные этим событием, охотно подхватили эту волну.Далее все вернулось в спокойное русло, залы открыли, гости направились к галереям, пили шампанское, да и, в сущности, строили из себя интеллектуальную элиту, хоть большинство ничегошеньки не смыслило в делах искусства.Дело стремилось к вечеру, когда от гостей остались только пустые бокалы, парочка забытых перчаток и даже одна неприкаянная шуба, что согревала бронзовую скульптуру на лестнице.И вот, когда за последним гостем закрылись тяжёлые двери, как и всегда после мероприятий начался разбор полётов, кроме Базаровского полёта в оркестровую яму, конечно, полётов, как таковых, сегодня не было, да и этот прекрасный пируэт и стал главной темой для дискуссии.В том же зале, на той же сцене в кругу уселись жители данного места. Театралы, как всегда раскинув ноги кто на стулья, кто на декорации, лежали чуть ли не друг на друге, товарищи литераторы сидели поодаль от них, явно анализируя, кого можно добавить в новую пьесу, художники кучкой жались меж двух авторитетов уже знакомой нам Одинцовой, приверженницей реализма, и намного более ярким, но пока ещё неизвестным нам персонажем Григорием Печориным, проповедником авангардизма в нашем скромном заведении. Это была личность экстравагантная, многие его невзлюбили, однако отчего-то тянулись к этому персонажу. Подле них сидела парочка музыкантов, которые остались ради скандалов, их никогда ни в чем не обвиняли на этих собраниях, им влетало от дирижеров и композиторов, потому-то их жалели. Ну и, конечно, товарищи биологи, их было многим больше, чем известный нам дуэт, но им не до собраний было, потому-то остался тут Базаров с Аркадием, но второй быстро убежал. Тут так же произошла накладка со временем, и когда за Шатовой и Разумихиным, о котором вы слышали, захлопнулась дверь, все заметно приосанились и стали готовиться к большому разбору. Возможно, для того, чтоб избежать пристыжения или чтоб показать некую мужественность, Евгений сразу после того, как все уселись, встал и проговорил с выражением приговорённого к смерти:—?Как я понимаю, мне стоит уже собираться и покинуть это заведение?Стояла тишина, которую никто не собирался нарушать, на лице говорившего замерло какое-то презрение, но весь этот пафос раскрошился в миг, когда Дмитрий Прокофьевич не сдержал смех.—?Ох, забавный вы, конечно, человек. Я лишь вздумал выкрутиться из ситуации, а получил покровительство мсье Воланда в сторону театра. Куда же вам уходить теперь? Напротив! Вы теперь у нас не только главный биолог! Теперь-то вы ведущий артист нашего драматического отделения! —?торжественно подытожил мужчина, после обернулся к порядком ошалевшему сборищу актёров, что уже несколько лет пашут на второстепенные роли, и дополнил:?— Что же, приветствуйте коллегу, аплодисменты, друзья мои, не скупитесь.Тихие аплодисменты переросли в более активные, после заполонили всю залу, спелись с зевающими художниками и захлестнули ничего не понимающего Евгения, что не мог ничего сделать, кроме как подчиниться этой странной прихоти судьбы, в которую он не веровал.***Утро у актерского состава сегодня началось весьма специфически, начиная с того, что им стоило ознакомится с новым руководителем, так их ещё и отправили в зал, что было не очень понятно для всех. К чему такой официоз? От назначенного времени прошло уже не менее четверти часа, когда дверь портера хлопнула, и к развалившимся прямо на сцене актерам, изысканной, но уж слишком манерной походкой направился новый как для них, так и для нас персонаж:—?Доброго утра, господа. —?Произнес довольно высокий молодой человек, лет ещё юный, со светлыми волосами и одеждой, что уж наверняка сшита не в наших регионах,?— Мое имя Евгений, если кому угодно, фамилия моя Онегин. И я намерен превратить ваше тухлое заведеньице в театр, уровень престижа которого будет соответствовать моим стандартам. —?уже довольно заскучавшее, общество’’ не сразу осознало масштабов самомнения нового управляющего, потому-то единственным их действием в сторону нового начальства было смена позы выброшенной на берег медузы в более адекватную.—?Что ж, я вижу, вы не очень-то вдохновлённы,?— криво усмехнулся мужчина. —?Я понимаю, в этом захолустье мало кто способен стремится к чему-то высокому, но я попробую слепить из вас что-то стоящее. —?После, хлопнув в ладоши, сказал:?— Что же, я ознакомился с списками, с афишей, прошёлся по костюмерным, но главный вопрос: почему мы собрались в малом зале? Я ведь просил показать мне главную сцену. —?Евгений вопросительно оглядел актёров, которые уже стали понемногу понимать, во что их впутали перемены начальства.—?Хорошо, вы молчите, не удивительно. —?После очередного презрительного комментария Евгений обратился к хихикающей златоволосой девушке. —?Вот вы, да-да, вы, девушка. Я вижу, вам смешно, мне тоже, презабавнейший розыгрыш. Как ваше имя, дорогая?—?Ольга,?— проговорила девушка, после, повторяя слова мужчины, пафосно дополнила:?— Если уж вам угодно?— Ларина.В ответ на это действие она получила лишь надменный взгляд.—?Преинтересный этюд, но не шибко разумный. Что ж, скажите мне, дорогая. Где главная сцена?Вновь молчание, которое уже стало комичным, после последовал раздражённый выдох, и человек, сидевший где-то позади, резко поднялся и начал свою тираду:—?Да ради всего сущего! Не понятно! Это главная сцена! Что вы из себя корчите, аристократишка чертов! Неужто не ясно?! Вам тут не королевский дом оперы и не венские бальные залы!—?А вы?—?Евгений,?— выпалил разгневанный и возмущённый мужчина, после уж слишком ядовито добавил:?— если уж вам угодно?— Базаров.—?Ах да, я слышал о вас, интересный инцидент. Скажу вам одно, вы несчастный человек. Не любят в актерской профессии тех, кто внезапно занял ведущие места, ой как не любят, дорогой мой. —?Как-то уж слишком угрожающе проговорил мужчина, после, быстро переключившись, начал совершенно другую дискуссию. —?Что же, теперь вернёмся к знакомству, вашим пьесам, хоть больше они походят на этюды. Работы предстоит много, потому-то прошу вас забыть о вечерах, пока не выйдем на приемлемый уровень.—?А если моего времени на сцене будет совсем не много? —?Саркатически поинтересовался Базаров.—?Ох, не переживайте на этот счёт, вашего времени будет очень много. И да, я знаю о том, что вы управляете какой-то музейной частью, вам придется обременить своего подопечного. И мы оба знаем, отказаться вы не можете, потому присаживайтесь, берите сценарий постарайтесь не возникать.***Что же, стало ясно, что в жизни этого прекрасного заведения началась новая страница, пока ещё никто не осознаёт, насколько все изменится, сколько скрытых сторон впереди, сколько странных взаимоотношений, и точкой отсчета действительно можно назвать появление Онегина, открытие корпуса и прочее, прочее, прочее.Однако, отношения здорово накалились, что не удивительно, это коснулось не только наших дорогих театралов, ведь один человек забыл о том, что в зале так же нужно проводить репетиции оркестра, ближе к вечеру, что так называемый, подопечный’’ Евгения ничего не знает о биологии, что именно сегодня Одинцовой с Печориным нужно было поспорить об искусстве, на почве открытия нового крыла именно для современного искусства, да так, чтоб разбили мраморную скульптуру, которую даже не успели закончить и грохотом вызвать гнев сообщества писателей, в общем, рабочий процесс запустился, творческая жизнь, каждый человек, индивидуальность, только вот эти индивидуальности порой не сходятся.***—?О, Евгений Васильевич, как прошел ваш первый рабочий день? —?уже закрывая дверь, поинтересовался Аркадий, встретив мужчину, что спускался с лестницы.—?Пошёл к чёрту! —?проворчал мужчина, скрываясь за дверью, что вела к выходу.***—?Нет, это просто невыносимо,?— вскричал Евгений, думая, что находиться в холле один,?— что за некомпетентность! Будто в сельском театре с бедняками!—?Это вы даже не видали, что за истерички называют себя художниками. —?Прозвучал голос откуда-то из-за угла и оттуда быстрым шагом вышел белокурый мужчина, губы которого ускривились в усмешке, что так и сквозили презрением, а над ними были уж слишком контрастирующие с волосами черные тонкие усы.—?А ваше имя? —?Приподняв бровь, поинтересовался Онегин.—?Григорий Печорин, будем знакомы. —?Весело проговорил молодой человек и, открыв тяжёлые двери, кивнул головой, приглашая своего собеседника на выход.