Berlin x 17!fem!Cincinnati (1/2)

Цинциннати приезжает в монастырь, как она думает, всего на пару дней. Она возвращается туда, где прошли некоторые моменты ее детства. Девушка осматривает потускневшие стены здания, и ёжится от собственных воспоминаний. Сейчас она слишком сильно выделяется в дорогущем пальто и с брендовой сумкой в руках.

Только, вот, плевать ей на это абсолютно.

Она устаёт от шумного Лос-Анджелеса, от того, куда переехали ее родители имея достаточно денег, чтобы купить все что вздумается. Цинциннати жаждет покоя, Цинциннати жаждет тишины.Она не создана для это места – мрачного, тёмного, устрашающего. Сейчас девушка слишком дорогая, слишком брендовая и модная.

За ней уже как минут пятнадцать наблюдают тёмные глаза, с интересом разглядывая гостью. Сюда давно из его бывших друзей никто не приезжает. Так что же нужно этой девчушке.Да, Андрес узнает в ней Монику сразу же: те же светлые кудрявые волосы, тот же взгляд красивых глаз.

И это жутко напоминает путешествие в прошлое – девчонка ведь даже улыбается также, только Андрес уже не такой, какой был во время ограбления.

- Ты Гастамбиде, верно?

Он смотрит на неё без малейшего интереса: юная копия Моники интересует его чуть больше юной копии Ракель. Милашка Паула – его не родная племянница с которой он разговаривал совсем недавно по видеосвязи. Ведь Моника всегда нравилась ему больше Ракель, неудивительно, что и по отношению к их дочерям происходит тоже самое.Он видит, как белокурая вздрагивает от его голоса и это заставляет мужчину довольно усмехнуться.- Да, я Цинциннати! Только не Гастамбиде, а Рамос, - Говорит она, отчего Андрес невольно вспоминает Денвера.Цинциннати смотрит на него, сжимая тонкими пальцами сигарету, а он в ней не может перестать видеть её мать – умную, правильную, солнечную Монику, которую он когда-то приказал убить, которая забив на все правила встала на сторону грабителей.Цинциннати. Он так давно не слышал и не произносил это имя.Андрес смотрит на неё в ответ, словно пробуя имя на вкус. Он всегда говорил, что это странный выбор для маленького новорожденного ангела. Никогда не одобрял. Но кто он такой, чтобы решать, как будут звать чужого ребёнка.- И что же ты здесь забыла, принцесса? Уверен, что мать не хотела бы, чтобы ты была здесь.

Блондинка морщится – ей определённо фамильярное принцесса режет слух.

- А я разве должна спрашивать у кого-то разрешение? - Хмыкает она.Цинциннати дерзко усмехается, и тогда Андрес впервые понимает, что она – не Моника, далеко нет.

- Оу, принцесса, решила поиграть в бунтарку? - Смеётся он. - Что же, тогда добро пожаловать в прошлое, девочка. Я не знаю насколько сильно ты меня помнишь, но я Андрес.

- Помню, дядюшка Берлин, - Она смеётся и наконец обнимает его.