ебдены, хиёбара (1/2)
— Ой, Нагиса-кун, купите ещё пудинг. Хочу кормить Ибара-куна с ложечки!
Хиёри смеётся в трубку. Держит телефон одной рукой, второй тянется к пушистой ветке ели, чтоб глянцево блестящий шарик надеть. У него тонкие запястья и светлая кожа, длинные пальцы и аккуратный маникюр. Болотно-зелёный свитер, совершенно уродливый (боже, Ибара пытался отговорить Нагису от покупки подобной безвкусицы, и потерпел фиаско), но с широким воротником, и одно плечо обнажено. Ибара задерживается на острых ключицах взглядом, замечает, что Хиёри смотрит на него в ответ, и отворачивается.
Почему-то неуютно. Давно он с ним наедине такого не испытывал. Поправляет очки и возвращается к распутыванию тонкой и хрустящей проволочной гирлянды.
— Мэричка довольна? Да? Вот и славненько! И передай Джун-куну: я слышал всё, что он там ворчал! — Хиёри хихикает и сбрасывает звонок, кидает телефон на сдвинутый к стене диван — потому что для ?пушистой красавицы? места потребовалось больше, чем Ибара рассчитывал.
Вернее, Ибара вообще ни на что не рассчитывал. На то, что Хиёри с Джуном завалятся к ним с твёрдым намерением провести вместе каникулы — в том числе. Что заставят передвинуть диван в гостиной, пыхтеть, втаскивая ёлку (и даже не искусственную! И до того одуряюще пахнущую, что голова кругом шла. “Да не влезет она, у нас не такие высокие потолки!” — “Влезет, не вредничай!”), украшать, шататься по магазинам, хрустеть упаковочной бумагой и проводить ночи без сна до самого утра, занимая себя беззаботной и расслабляющей ерундой.
Ибара вздыхает совсем как-то тяжко и с горечью понимает: ему всё это нравится. Нравится до рези в глазах и свербежа в носу.
— Ибара-кун, ну, сколько можно с ней возиться!
Хиёри возвышается над ним, уперев руки в бока, воротник съезжает по плечу сильнее.
— Простите, Ваше Высочество, никак не могу распутать, — отвечает Ибара, больше свои пальцы дрожащие виня, ведь те не слушаются. — Может, без неё обойдёмся?
— Ладно, — Хиёри фыркает, — можем и без неё. Тогда у меня для тебя найдётся другое задание!
И он убегает, едва не вприпрыжку, в коридор, чем-то грохочет там, шумит, Ибара даже шею вытягивает, заинтересованный. Потом Хиёри ставит перед ним цветастую коробку и командует:
— Открывай.
А внутри четыре больших елочных шара, бережно завёрнутых в бумагу и пересыпанных деревянной стружкой.
Ибара поднимает на Хиёри взгляд — тот кивает, мол, давай, разворачивай, смотри, я не буду над тобой вечность стоять. Ну, Ибара и развернул.
— Ёлочные игрушки?..
— Не просто игрушки! — Хиёри опускается на пол рядом с ним, забирает почти невесомый стеклянный шар из рук. Вертит туда-сюда. — С нашей эмблемой, и — смотри! Вот тут, на обратной стороне, Нагиса-кун.
Хиёри демонстрирует ему матовый покатый бок с мультяшным изображением Нагисы. Ибара глядит на эти капризные изыски некоторое время, затем молча разворачивает остальные, и правда, по одному на каждого. Изучает своё тщательно прорисованное такое же мультяшное лицо, трёт пальцем блестящее крошево посыпки вокруг.
— Красиво, — резюмирует.
— Разумеется. На заказ делали. И они в единственном экземпляре — не для продажи, — Хиёри самодовольно задирает нос, на вытянутой руке поднимая игрушку над головой. — Я хотел ещё один, пятый, где мы были бы все вместе, но не успел. В следующий раз тогда.
— Ага, в следующий, — отзывается Ибара эхом, опускает взгляд на свой шарик и в пальцах катает. Даже стыдно, думает, что кроме как ?красиво? ничего больше сказать не смог.