13 (2/2)

Ханси пристально смотрел на Ренату, мысленно уже подбирая слова поострее. Нет, конечно, глупо было бы спорить, что в ее словах нет ни капли правды, но все равно большая часть из сказанного была полнейшей чушью. Наверное.На лице женщины промелькнула легкая усмешка – видимо, она уже предвкушала, как этот ?маленький мальчик? будет спорить и яростно доказывать ее неправоту. Глубоко вздохнув, Ханси усилием воли взял себя в руки и спокойно сказал:- Ладно. Думаю, в этом есть правда. Кто я такой, чтобы спорить со взрослым и опытным человеком? Наверное, все подростки и правда слишком много мечтают, и в этом причина их несобранности и расхлябанности, — Ханси хотел добавить что-то еще, но потом передумал. Хитрая же мамочка у Андре… Но лучше найти с ней общий язык, чем потом испытывать какие-нибудь проблемы в виде того, что она запретит Кюршу общаться с Ольбрихом.- Что ж… — протянула она, немного растерявшись от такого поворота. – Я же сказала, что ты умный мальчик. Поэтому, вероятно, и на Андре ты сможешь хорошо повлиять. Может, он бросит эту дурацкую затею с музыкой.Ханси только пожал плечами. Почему-то ему не хотелось смотреть на Андре – тот наверняка уже принял Кюрша за предателя.- Ты пойдешь домой или еще погостишь у нас? – поинтересовалась Рената, но, как бы то ни было неожиданно, ответил Андре:- Погостит. Пойдем, я покажу тебе… эм, свою комнату.- Пойдем… — Кюрш все-таки взглянул на друга. Лицо у Андре было белое, как бумага – хотя, может, оно уже давно было таким, Ольбрих же болеет как-никак. Но объяснить грусть в светло-карих глазах друга Ханси мог только тем, что Андре все-таки принял его слова всерьез.

Черт бы побрал его мамашку.***Поднявшись по лестнице, Ханси следом за Андре вошел в просторную светлую комнату. В ней он тоже чувствовал строгость матери Андре, но очень и очень слабо, — куда сильнее ощущался уют и покой. Тут даже мебель была мягкой и приятной взгляду, в отличие от той, что стояла в гостиной и на кухне. Кюрш подумал, что будь он на месте друга, то никогда бы не выходил из этой комнаты – единственном ?островке света и тепла? во всем этом мрачноватом доме.У Андре была очень хорошая черта, — как заметил Ханси, — если его что-то тревожит, то он сразу пытается об этом сказать, а не делать туманные намеки. Как и сейчас.- Ханси, скажи мне, — тихо начал он. Кюршу показалось, что голос Ольбриха немного дрожит. — Ты правда согласен с моей мамой? Правда считаешь, что мои мечты – глупости?Вздохнув, Ханси положил руку Андре на плечо, и, отведя друга к аккуратно заправленной кровати, вместе с ним уселся на нее.

- Послушай… — Кюршу показалось, что он услышал какой-то шорох за дверью. ?Ну, или может, я просто параноик??. Нахмурившись, Ханси недоуменно поглядел на Андре, а тот ответил ему таким жалобным взглядом, что у Кюрша невольно сжалось сердце.

Вплотную приблизившись к Андре, Ханси зашептал ему на ухо, надеясь, что уж этого-то шепота Рената не услышит, если она там:- Глупость – это забывать про хорошее и все время думать о плохом, как твоя мама. Я считаю твои мечты прекрасными и достойными их реализации в жизнь. Но, Андре, при разговоре с твоей мамой я просто на какое-то мгновение испугался, что не понравлюсь ей, и тогда она вообще велит тебе прекратить общаться со мной, — сглотнув, Ханси бережно положил свою руку поверх рук Андре, лежащих на коленях парня. — Ты мой самый лучший друг, самый добрый, понимающий и честный человек из всех, кого я знаю. И я просто испугался, что потеряю тебя. Если ты обижаешься на это, то прости меня, Андре.Кюрш услышал судорожный вздох, а затем, немного отодвинувшись от Андре, увидел, как тот, опустив голову, вздрагивает не то от смеха, не то от плача.- О-о… — протянул он, наконец, приподняв голову. В его карих глазах Ханси видел растерянность и, одновременно с нею, какую-то детскую радость.– Такого мне никто не говорил. Я… Не знал, что на этом свете кроме мамы может быть кто-то, кто боится меня потерять. И я… Спасибо тебе, Ханси.Кюрш немного ухмыльнулся и ободряюще похлопал Андре по худой коленке. Ханси чувствовал, как его изнутри просто распирает от неожиданного прилива счастья: даже щеки покраснели, а дурацкая улыбка прочно застыла на лице, и отчего-то хотелось начать мычать, как довольная корова.

Ольбрих, немного помолчав, заговорил вновь, — тихо, но уверенно:- Это еще не все. Если бы ты и не понравился моей маме, то мне было бы совершенно плевать на это. Я не забыл про ту субботу… — совсем шепотом добавил Ольбрих, расплываясь в слабой улыбке, а затем, снова повысил голос: — Мне уже семнадцать, и я сам волен решать, с кем мне общаться и чем заниматься по жизни. Но я, наверное, не пришел бы к этому без твоей поддержки.

- А я никогда бы не подумал, что умею кого-то поддерживать, — искренне ответил Ханси, склонив голову набок. – Мне просто радостно видеть тебя счастливым. У меня, конечно, много друзей, но они… другие. Не такие, как ты.- Это какие же? И какой я? – удивился Андре, подняв брови.- Не могу точно сказать, — помотал головой Ханси. – Просто они все такие… ну, обычные. А ты не такой. Ты интересный. Например, я не могу совершенно точно сказать, как ты отреагируешь на то или иное действие с моей стороны. Скажем, если я начну кидаться вещами в Дамиана, то он возмущенно закричит, а если я не прекращу, то обидится. Но что сделаешь ты – понятия не имею.Андре засмеялся. Ничто за весь день не ласкало слух Кюрша больше, чем этот негромкий и мягкий смех…- Я бы бросал в тебя эти вещи обратно, понятно? – хихикнул Ольбрих.- Так точно, капитан! – широко улыбнувшись, хлопнул в ладоши Ханси. – А вот, кстати, у нас завтра выходной.- Выходной? – не понял Ольбрих. – Завтра же…- Пятница-развратница, да-да…- Развратница?!- Ага, в колледже решили устроить какие-то работы, а всех студентов отпустили на свободу.- Ого… А вот это здорово. А я и так на выходном, — Андре со вздохом посмотрел в окно.- Но ты вроде почти вылечился? Просто я вспомнил, что ты хотел позвать своих новых друзей в общежитие в эти выходные, но если я сегодня уеду к маме, то вряд ли получится собраться.- Что? Ах, да!.. Точно, я хотел позвать Томена и Маркуса. А ты уже сегодня уезжаешь?- Хотелось бы. Но могу поехать и завтра, и останусь дома до самого понедельника. — Ханси пожал плечами. – Не вижу смысла ехать в субботу на две пары. Поэтому если ты выздоровел, то можно завтра всем вместе встретиться у меня в общежитии… ну, ты понимаешь.- Но мама… я…Андре прикусил нижнюю губу, размышляя.Затем, спустя несколько мгновений, он оглянулся на дверь, и вновь негромко и решительно заговорил:- А это хорошая идея. Завтра ближе к обеду моя мама уедет куда-то по делам, и тогда… тогда я смогу приехать к тебе в общежитие!Ханси был поражен, но старался не подавать виду. ?Серьезно? Он решился на это??.- Что, правда? Ты действительно сделаешь это? Нарушишь все законы, по которым живешь? – хихикнул Ханси, чувствуя, что уже немного перегибает палку. Но взгляд Андре только стал еще решительнее.- Да. Мне надоели эти законы. Мне надоели эти четыре стены. Я не хочу быть запертой в клетке птицей, смысл жизни которой заключается в ожидании того, что ей принесут новую порцию еды. Я хочу свободы, а не этой домашней тюрьмы, хочу одобрения, а не осуждения… которое я постоянно получаю от мамы… хоть она и любит меня,— Ольбрих поморщился, как от пощечины.

?Ему тяжело идти против нее?, — понял Ханси. Но это было ожидаемо: кому будет легко идти против собственных родителей? Строгих, высокомерных, сердитых, но все же родителей? Которые всю твою жизнь заботятся о твоем здоровье, благополучии и счастье. Хотя вряд ли Рената Ольбрих заботилась о последнем…

?Но это не тебе решать?, — напомнил себе Кюрш. — ?Возможно, когда-то давно она и делала Андре счастливым... когда была не такой черствой. Но не теперь?.- Ты молодец, Ан, — Ханси приобнял друга за плечи. — Правда, молодец. Все у тебя получится. Нет, у нас получится.

- У нас? Но ведь ты не бунтуешь против правил моей мамы, — Ольбрих слабо усмехнулся.- Кто сказал, что не бунтую? И скажи, не будь меня, ты бы когда-нибудь решился на это?Андре молчал. Крепче сжав его плечо, Ханси медленно переложил голову парня себе на предплечье, и выглядело это, наверное, так, словно Кюрш держал на руках младенца. Аккуратно и осторожно, боясь сделать лишнее движение. А Ольбрих… он был как никогда красив в этот момент. Ханси так близко видел его тонкие светлые брови, большие глаза с этим вечным невинным взглядом, который просто сводил Кюрша с ума, и сейчас - особенно. И губы Андре были тоже так близко…- Андре? – хрипло позвал Ханси, пытаясь взять себя в руки. Снова с ним происходит что-то идиотское, снова, снова!Ольбрих покачал головой.- Никогда не решился бы… — наконец ответил Андре, глядя прямо в глаза Ханси, и сводя его тем самым с ума. – Трудно решиться на какие-то серьезные действия в одиночку. Я всю жизнь бы плясал под дудку моей мамы.- Д-да, ты прав… — Кюрш морщился и забавно хмурился, силясь понять, что такое творится в его чертовой дурной башке. Это же Андре, всего лишь Андре, ?всего лишь Андре, лежащий в твоих объятиях и глядящий на тебя этими удивительно красивыми глазами!..?.- Что с тобой? – поинтересовался Ольбрих, немного улыбнувшись. ?Да он издевается!?- Я задумался… о завтрашнем дне, — выкрутился Кюрш.- Ах, вот оно как… Все получится. И во сколько мы встретимся?- Не знаю, может часа в два полудня? Ты с этими своими Томенами и Маркусами свяжешься? А то, вдруг не придут, — Ханси запоздало заметил, что в его голосе сквозит неприкрытая ревность.- Они не мои! – вспылил Андре, садясь прямо. — Свяжусь, Томен мне дал свой номер. Остается только надеяться, что они в это время смогут прийти.- Ну, тогда это я оставляю на тебя. А мне надо придумать, как такую ораву протащить к нам в комнату… — Кюрш неожиданно замолчал. Подумать только, завтра он познакомиться еще с двумя единомышленниками… с ними всеми можно будет создать группу! То, о чем он так долго мечтал. Неужели уже завтра все начнется?- Ты-то уж что-нибудь обязательно придумаешь, я знаю, — Ольбрих ободряюще похлопал Кюрша по плечу.Тот медленно кивнул, уже начиная обдумывать свой коварный план.- Я тогда… — Ханси неспешно поднялся и оглянулся на Андре, — …Пойду.- Уже? — опешил Андре.- Я не хочу злоупотреблять гостеприимством твоей мамы… Да и у тебя наверняка есть дела.- На самом деле нет. Я сижу тут, как заключенный в тюрьме, делать нечего настолько, что хоть об стену от скуки бейся.

- А домашку?- Сделал. Всю!- Ого, ты просто герой… — поразился Ханси. – А книги?- Я их читаю, но у меня то нога, то рука, то еще что-нибудь затекает, когда в одной позе сижу, — пожаловался Андре. – Мне правда скучно дома. Не понимаю, как я раньше терпел эту скуку смертную.- К этому, наверное, можно привыкнуть…- Но не теперь, когда я увидел другую сторону подростковой жизни.Оба замолчали. Ханси был в растерянности: вроде не хотелось бросать Андре, к тому же, в общаге Кюрш тоже будет скучать, но, с другой стороны, — он ведь зашел всего лишь на пару минутокспросить, как Ольбрих себя чувствует. А вместо этого его накормили, допросили, возбудили…Нет. Стоп-стоп. Не возбудили, конечно. Всего лишь дали разыграться его безумной фантазии.Ох уж этот Андре. Но у него такие красивые глаза. Губы. Голос. Все.- Дружок, завтра ты снова станешь плохим парнем и забудешь про скуку! – выдавил Ханси, хлопнув в ладоши. – А сегодня я просто не хотел злить бы твою дорогую мамочку.- Это, конечно, разумно... — со вздохом сказал Андре, тоже поднимаясь с кровати. – Тогда идем, я провожу тебя.Спускались они молча. Во-первых, Ханси все еще преследовало чувство, что его со всех сторон может услышать мама Андре, а во-вторых, он просто не знал, что и говорить.

?Наверное, я все-таки хреновый друг. Был бы хорошим – развеселил бы Андре, заставив его забыть про грусть и скуку?, — с сожалением думал Кюрш, обуваясь. Ханси всегда казалось, что уж чего-чего, но общение ему дается с легкостью. И правда, что сложного в том, чтобы общаться с другим человеком? Ты высказываешь ему свои мысли, он тебе – свои… По крайней мере, так было с Дамианом и еще некоторыми друзьями Кюрша из Мербуша. Однако, черт возьми, попробуй Ханси сказать Андре, что ему нравятся его глаза, или еще что-то в этом роде, то… то было даже страшно представить, какая реакция будет у Ольбриха. Как минимум, он просто прекратит общаться с Кюршем, а как максимум… Нет, высказывать такие мысли Ханси точно не собирался.Надев куртку, Ханси повернулся к Андре, который всячески пытался скрывать свою грусть от расставания с другом и дальнейшего время провождения в одиночестве. Но глаза его определенно выдавали.- До завтра осталось не так уж и много, — с легкой усмешкой сказал Кюрш, прекрасно понимая чувства Ольбриха. ?Завтра-то завтра, но вот мне бы вообще не хотелось сегодня прощаться с тобой…?.- Да, всего лишь целый день, — закатил глаза Андре. – Ну ничего. Только… — замявшись, он тяжко вздохнул.- Только что?- Только не забудь про то, что мы все собираемся встретиться. Раньше мои друзья любили так делать – пообещать встретиться и случайно забыть об этом. И это происходило так часто, что однажды даже я, маленький, наивный и глупый, заподозрил, что что-то не так.Снова.- Андре. Я не тот друг из твоего прошлого, — тихо и с нажимом сказал Кюрш, посмотрев парню прямо в глаза. Как же он не поймет наконец?! Почему Андре постоянно так хочется удариться в воспоминания о своем прошлом? Нет, Ханси не имел ничего против, но разве Ольбриху самому не было больно думать обо всем этом?.. – Андре, постарайся забыть о тех друзьях и о том, что плохого они тебе делали. Попробуй вспомнить что-то хорошее – разве таких моментов не было в твоей жизни? Но все же самое главное – это жить настоящим. В настоящем у тебя есть я, Ханси, и еще Томен с Маркусом. Я не думаю, что они плохие, и про себя не сказал бы, что я злобная тварь, любящая издеваться над людьми.- Ох, ну, а вдруг? – Ольбрих слабо улыбнулся. – Вдруг ты прикидываешься милым мальчиком, а по ночам ешь трупы котят…- Т-с-с, вдруг кто услышит! — Ханси скорчил испуганную гримасу и принялся осматриваться по сторонам.

- Ага, вот оно что! – не удержавшись, Андре рассмеялся. И снова этот мягкий, бархатный смех, так сильно завораживающий Ханси…- Да, — все-таки не сдержавшись, Кюрш сжал Ольбриха в своих нежных объятиях. ?Таких объятий точно никогда не удостаивалась Андреа, даже на правах моей девушки…?. Прижимая застывшего Андре к себе, Ханси медленно прошептал ему на ухо: —Это теперь будешь наш маленький секрет. Никому его не рассказывай. Ни под какими обстоятельствами. На самом деле Ханси Кюрш – злой-презлой маньяк, но для таких друзей, как Андре Ольбрих, он становится белым и пушистым ангелом. До поры до времени… хе-хе.Андре по-прежнему не двигался, даже когда Ханси отпустил его. Он был поражен, явно поражен едва ли не до глубины души, что заставляло Кюрша чувствовать непонятную радость, от которой хотелось даже засмеяться.- До свидания, госпожа Ольбрих! Пока-пока, принц Андре! – попрощался Кюрш, нахально улыбаясь, и, затем, сделав реверанс, изящно (настолько, насколько изящным мог быть недавно хорошо пообедавший Ханси) удалился за дверь.***Андре неподвижно стоял у закрытой двери, невидящим взором пялясь в нее. Что это только что было? Что?

?Он был так близко. Так, черт возьми, близко?, — билось в голове Андре. Ханси обнял его, обнял и начал шептать прямо на ухо. И сейчас Ольбрих чувствовал себя как никогда странно: он вроде был напряжен от такой близости, но в то же время, это было приятно… да, правда приятно. Его так редко обнимают с искренними чувствами, а еще этот шепот…

?На самом деле Ханси Кюрш – злой-презлой маньяк, но для таких друзей, как Андре Ольбрих, он становится белым и пушистым ангелом?.?Для таких друзей, как Андре Ольбрих?…У Ханси был такой приятный голос. Когда Кюрш просто разговаривает, то его голос немного грубый, а иногда и хрипловатый, что, однако, очень нравилось Андре, а когда он вот так шепчет, то это просто… а-а-ах. Глядя на Ханси, и не подумаешь, что он способен так нежно и ласково шептаться.Это непонятное и приятное чувство, заставляло ноги Андре подкашиваться, отчего парню пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. Это тоже странно. Обычно Ольбриха не держат собственные ноги, когда он боится, но сейчас-то в чем дело? Он вроде не напуган, а… да что с ним такое?- Он ушел? – поинтересовалась мама, подойдя к сыну.- Д-да… — выдохнул Андре. Ну черт, даже дыхание сбилось.- А с тобой что? – она подняла брови. ?Вот только не хватало вмешательства матери в мои чувства!? - с неким раздражением подумал Ольбрих, хмурясь.- Все нормально, — буркнул Андре.- Нормально? Что ж… — ?Конечно же, мне она не верит, а значит, впереди меня ждут очередные допросы?, — Знаешь, я хочу сказать, что у тебя очень странные друзья.Ах да, но сначала будут лекции по поводу того с кем дружить, а с кем нет.- Ханси – отличный друг. Он не раз меня выручал, — спокойно ответил Андре. Главное – не провоцировать мать на истерику, а то, потом проблем не оберешься.

Рената фыркнула. О господи, как Ольбрих мог вообще надеяться на то, что его маме понравится Ханси? Он же весь такой неправильный. Слишком добрый, слишком честный, слишком простой в общении, слишком улыбчивый, слишком, слишком, слишком… Он такой человек, каких Рената Ольбрих на дух не переносит, и такой, каких ее сын любит.

Да, любит. Как собственного старшего брата. Или младшего? Хоть Ханси и старше Андре на год, но порой последнему казалось, что Кюрш ведет себя как простой мальчишка десяти лет. И это было прекрасно. Ханси имел и до сих пор имеет счастье быть ребенком, в то время как Андре этого счастья был лишен напрочь.И понятное дело, что такие вот ?дети? раздражали Ренату. Не зря же она из собственного сына вытурила всю эту ?гадость?? Хотя Андре до сих пор остался наивным. И добрым. И честным, и ласковым, и иногда даже улыбчивым, если найдется такой человек, который будет веселить Ольбриха.Впрочем, он ведь уже нашелся.

- Мам, думай, что хочешь, — как можно тверже сказал Андре, неспешно направляясь к лестнице. – Я в любом случае буду дружить с Ханси, потому что он один из тех немногих, кто меня принимает таким, какой я есть, а не пытается изменить под какой-то определенный навязанный глупым обществом образ, — Ольбрих зло сверкнул глазами на мать. Та сощурилась, и хотела было что-то ответить, но парень, не желая ее слушать, взбежал наверх, в свою комнату.***Время шло, а нужно было как можно скорее созвониться с Томеном. Интересно, сможет ли он вообще прийти завтра к Ханси в общежитие? И возьмет ли Маркуса с собой? Андре не терпелось поскорее встретиться со своими новыми знакомыми, чтобы узнать их получше. Томен с Марком были веселыми ребятами, за все время прогулки они постоянно шутили, прикалывались то друг над другом, то над прохожими, то над Андре. Но это было совсем не обидно. Ольбриху нечасто доводилось встречать людей, которые умели по-доброму смеяться над кем-то.Подойдя к телефону, который находился на комоде в коридоре второго этажа, Андре внимательно перечитал бумажку с номером Штауха. Вот черт. Ольбриха тут же принялись атаковать неприятные мысли о том, что либо номер может быть написан неправильно, либо трубку возьмет не Томен, либо Андре ошибется при наборе… В общем, все как обычно.

Андре ненавидел звонить, хотя вернее даже было сказать, что он боялся. Боялся разговаривать по телефону с малознакомыми людьми, и почему – объяснить было трудновато. Поэтому, набирая номер, Ольбрих ощущал все сильнее нарастающее волнение.- Слу-у-ушаю, — протянул кто-то в трубку. Черт. Это Томен или нет? Андре даже забыл его голос.- М-м, Томен, это ведь ты? – осторожно поинтересовался Ольбрих, начиная нервно накручивать на палец телефонный провод.- Нет, я Лемми Килмистер.

- О, привет, Томен.- Но я Лемми!- Да-да, Лемми, давай уже поговорим.- О чем это?- О том, что мы хотели встретиться. Помнишь, мы в выходные планировали прийти к моему другу в общежитие?

- Ну да, может, и припоминаю что-то такое… — Андре услышал, как Томен шумно зевнул. Издевается что ли?- Томен, ты ведь помнишь! – рассердился Ольбрих.- Я Лемми! Ладно-ладно, помню. Что случилось-то? – вздохнул Томен.- Завтра у нас выходной, и Ханси предложил встретиться, — негромко сказал Андре и настороженно огляделся по сторонам, от всей души надеясь, что его мама сидит в гостиной, а не подслушивает, стоя где-нибудь под лестницей.- Завтра?- Да. В субботу он уедет домой.

- О-о-ох… - Ты уже передумал учиться играть на гитаре?- Нет, не передумал. Просто в отличие от вас, мы завтра учимся, как последние лохи.- Ну, может, не как лохи… И разве вы не закончите до обеда?- А разве вы не утром собрались встречаться?- Ну, Ханси, наверное, будет утром спать…— и не наверное, а будет спать. Судя по постоянным разговорам Кюрша, что он ненавидит колледж из-за того, что никогда не высыпается, то вывод был один: он, как и многие студенты, дрыхнет до самого обеда. И ложится наверняка глубокой ночью.- А ты?- Ну, почитаю, по дому поделаю что-нибудь…- Господи, ты серьезно? – охнул Штаух.- А что не так? – не понял Андре.- Ой, и правда! Наверное, ты не человек, Андре.- Да что я сделал?- Покажи мне нормального человека, который в субботнее утро занимается делами по дому, вместо того, чтобы видеть сны про единорогов и радугу.- Моя мама, бабушка, еще некоторые знакомые так делают, и они нормальные. И какие еще единороги?!- Все очень плохо.- Томен!- Лемми Килмистер!- Так, хватит!- Никто тебя не схватит!- Прекрати это!- А ты мне что?- Я… Да чтоб тебя, Томен, мы поговорим сегодня о встрече или нет?- Ты предлагаешь мне встретиться?- Да!- Оу, я тебе нравлюсь? – Андре услышал хихиканье Томена, и обиженно надул губы. Нет, что ни говори, Штаух отличный друг. И отличный идиот. Да, просто замечательный.- Я еще не решил, — пробурчал Ольбрих, усевшись на комод.- Ну и я тогда тоже не решил, идти мне завтра или нет.- Твое дело. Буду учить играть Ханси, ему это нужнее, — ?А мне нужнее остаться с ним наедине…?.- Ладно-ладно, приду, чего ты сразу!- С Маркусом?- Да, наверное.- Томен? – Ольбриха только сейчас поразила мысль.- Что?- Почему тебя не учит играть Маркус? Вы же лучшие друзья, а он, насколько я помню, тоже занимается игрой на гитаре.- Ой, тут долгая история…

- Расскажи!- Нет.- Не буду учить, — уперся Ольбрих.- Да твою мать, Андре. Так, ладно. Однажды я попросил Маркуса научить меня играть. От нашего занятия прошло от силы минут пять, но Дорк не выдержал, и с криками убежал из комнаты, а потом поклялся, что никогда не возьмется меня учить. Все, отстанешь? – в голосе Штауха слышалось раздражение.- Серьезно? А что ты такого сделал?

- Достал его.- И меня достанешь?- Не раньше, чем ты достанешь меня…- О-ох… Как же с тобой сложно.- Да, я парнишка непростой. Так во сколько встречаемся?- Я думаю, что где-то в двенадцать возле общежития.- Заметано, пока.- Стой! Точно придешь?- Точнее некуда. С нетерпением жду встречи, сейчас уже начал секунды отсчитывать.- Ты идиот, — не удержался Андре, невольно улыбнувшись.- Маркус мне тоже так говорит, — фыркнул Томен. – Поэтому я даже не обижусь. Ну, все, пока?- Да, давай, до встречи… Не забудь только про нее.Послышались короткие гудки. Положив трубку, Ольбрих неспешно слез с комода, все еще улыбаясь. У него теперь есть еще один друг-весельчак, разве это не превосходно? Конечно, Томен не сравнится с Ханси. По крайней мере, Кюрш не ведет себя настолько по-идиотски. Или ведет, но Андре этого еще не видел? В любом случае, Ханси определенно подружится с Томеном, и это было замечательно.А вот, Маркус Дорк был все-таки спокойнее Томена. В общем, хорошо бы их обоих узнать получше – вдруг они и правда согласятся быть в группе Ханси? Сумасшедший коллектив получится… Но это классно. Андре нравилось это сумасшествие, оно было таким необычным, таким из ряда вон выходящим для его скучной и размеренной жизни.Правда, мама точно не одобрит такое окружение своего сына. Но теперь Андре уже было все равно: он находился в начале пути совершенно другой жизни, куда более интересной и яркой, чем прошлая, и уж точно не собирался возвращаться обратно. И Ренате придется с этим смириться.***Лежа в кровати, Андре смотрел через большое окно, что находилось над кроватью, на черное небо, усеянное сотнями маленьких звезд. Сейчас так хотелось выбежать на улицу, вдохнуть всей грудью свежий и холодный запах улицы, а потом усесться куда-нибудь на лавочку и неотрывно пялиться на эти звезды.?Вместе с Ханси?.До этого момента Андре старался не вспоминать о произошедшем. Какие бы удивительные и приятные чувства не посетили его в тот момент, они все-таки несколько настораживали парня. Но теперь, в этой спокойной атмосфере мысли сами возвращались к тому, что было днем.Они с Ханси сидели здесь, на этой самой кровати. Все было чудесно, и, — о чудо, — стало еще чудеснее, когда Кюрш принялся успокаивать Ольбриха. Ему запомнилось все: и ласковый шепот, и мягкие прикосновения рук Ханси к его рукам, и этот удивительный добрый взгляд темных глаз Кюрша. Андре помнил, как Ханси потом уложил его на себя, и какое-то время они в полном безмолвии глядели друг на друга. Это было прекрасно, волшебно, завораживающе…

Сердце у Андре колотилось все быстрее. Господи, ну почему он так волнуется?

?Ханси мой друг. Он мой лучший друг, внимание которого для меня очень важно, вот и все?, — пытался успокоить себя Ольбрих, сжав в объятиях подушку. Вот был бы на ее месте Кюрш…

Он всегда обнимает Андре, с поводом и без. Это было мило и приятно. Ольбриха вообще редко кто-то обнимал, а Ханси словно компенсировал эту нехватку простой дружеской близости. И разве было в этом что-то такое? Однажды парни заснули в кровати Ханси, тоже в объятиях. И Андре понравилось это, ему нравилось ощущать свою нужность живому человеку, а не какой-нибудь бесчувственной подушке. Или матери.Но теперь, прокручивая в голове все эти моменты их близости с Ханси, Андре понимал, что она особая. Ханси не лез обнимать Дамиана, не лез с этим и к Андреа. Он ничего не шептал им на ухо так нежно и сладко, как шептал сегодня Ольбриху.Сейчас Андре, несмотря на свою наивность, как никогда ясно осознал, что в отношениях с Ханси и правда что-то не так.Это не простая дружба.