9. Hold On To Hopeless (1/2)

Заморачиваться — одна из моих вредных привычек,Я просто тону в этом, да, в этот раз получилось именно так,Но я делаю вид, что всё в порядке,Притворяюсь, что ничего не случилосьИ смотрю, как много я ещё могу получить. Этим утром я проснулся один, лёжа почти на самом краю кровати Нико. Я не сразу сообразил, почему я нахожусь в его комнате, но потом резко подскочил на месте и заозирался. Нико спал, пододвинув кресло к кровати, обнимая свои колени. Он выглядел совсем измучанным – под глазами пролегли сероватые тени, волосы были взъерошены, а белая футболка – измята и натянута поверх коленок, словно во сне ему было очень холодно. Плед же валялся в моих ногах, скрученный и не использованный мною по назначению. Шторы всё также были плотно задёрнуты и в комнату еле-еле проникали слабые лучи солнца. Ни телефона, ни наушников рядом не оказалось. Мобильный, в прочем, я нашёл почти сразу: Нико поставил его на зарядку, но судя по всему – не так давно, потому что индикатор показывал всего тридцать процентов. Так или иначе – уснуть за это время Нико действительно успел.

Я поднялся с кровати и потянулся, чувствуя, как снова противно заныло в боку. Мать целый день убеждала меня сходить к врачу, но добился этого только отец, который на следующий день после моего ?триумфального? освобождения просто молча усадил меня в машину и отвёз в на приём к врачу. Оказалось, что всё не так плохо, как я думал – обошлось даже без переломов. Но гематом оказалось такое множество, что молодая медсестра косилась на меня всё время, что я там сидел. Сдавать я никого не стал и отец не настаивал, несмотря на все восклицания матери. Он считал, что мужчины должны расти мужчинами и то, как мама меня бережёт, сделает из меня очередного тюфяка. Я же помалкивал и ни на чью сторону не вставал. Сейчас же бок всё равно давал о себе знать. Выглянув в окно, я не обнаружил на стоянке напротив дома Нико ни одной машины. О вчерашнем пребывании здесь Мики и его шайки не говорило ровным счётом ничего. Даже если они и бросали окурки и пустые бутылки прямо на асфальт, утром дорогу уже очистили.

Не зная, куда себя деть в пустом доме, я хотел было вернуться на кровать, но взгляд мой привлёк большой шкаф, обклеенный всем, что Нико явно хотел оставить перед глазами. Аккуратно, с явной педантичностью, он приклеивал билеты, чередуя их с фотографиями. Некоторые из них были с концертов, на других стояли размашистые подписи кумиров. Странным было то, что на фотографиях, где был сам Нико, парень обычно старался не смотреть в камеру. Сначала я думал, что мне показалось, но позже нашёл фото со школьного выпуска – он закрыл лицо ладонями, пока остальные на фото кривлялись и корчили рожицы. Тёмно-синяя форма с ярко-оранжевой эмблемой сразу дала мне понять, где учился ещё параллельно с музыкальным колледжем. Олли закончил в этом году эту же школу. Одной из самых ярких фотографий был кадр с его матерью. Я без сомнения решил, что это она – Нико унаследовал от неё почти все черты и даже цвет волос. Приятная красивая женщина. Он обнимал её обеими руками и счастливо улыбался. Это было единственное фото, где он улыбался на камеру.

Я невольно улыбнулся в ответ.

На столе рядом со шкафом стояла пара рамок. Диплом с отличием, ещё одно фото с выпуска – с каким-то парнем со светлыми волосами, который был немного ниже Нико, и симпатичной девушкой в очках. Он обнимал её за талию, а она весело показывала язык. Стоит ли говорить, что я и понятия не имел, что это за люди. На столе всё было аккуратно приведено в порядок – все ручки и карандаши находились в специальной подставке, ноутбук был отодвинут от края, а рядом высились стопки из тетрадей и книг. Сверху на одной из них лежал блокнот, слегка приоткрытый, словно использовался совсем недавно. Я подавил желание заглянуть в него – это не комната Порко, в которую я мог завалиться посреди ночи и брать в руки всё, что мне хотелось.

От нечего делать я вернулся на кровать и, бросив кислый взгляд на телефон, уставился на Нико. Помимо сходивших синяков, на его руках были шрамы. Замечать их было особенно тяжело. Кому вообще легко смотреть на чужую боль? Даже боль прошлого?

Я невольно вспомнил, как однажды на вопрос ?Почему именно он?? Мики ответил мне совсем странно. ?Потому что мне нравится?.Ему нравилось. Только глаза его блестели совсем недобрым огнём. Мне ещё тогда следовало дать по тормозам. Будь я чуточку умнее, я бы даже не стал присоединяться к его шайке. Но я, как и все, чего-то искал. Дружбы. Какой-никакой любви. Веселья. Мне даже самому казалось, что мне там нравилось. Это было не основное занятие Мики – гонять кого-то по городу. Обычно мы просто шлялись по его пустым улицам, соревнуясь во всяких глупостях. Катались на мотоциклах, когда позволяла погода, да шатались по барам и клубам, едва стали постарше. Мики нравилось курить лёгкую траву и остальным волей-неволей приходилось разделять его интересы. Я не противился – молодость и глупость брали своё. Я считал, что так и нужно прожигать юность, чередуя гаражи и улицы, травясь дешёвой наркотой и пойлом и рискуя выхватить по морде. Мне казалось, что это настоящий запах жизни. Только вот реальность попахивала довольно хреново. Настоящим дерьмом она воняла.

Я никогда раньше не стоял за свою правду так отчаянно, как делал это теперь. И мне никогда не было так больно от несправедливости. Я смотрел на каждый сходящий синяк на руках Нико и отчётливо чувствовал боль. Так просто было нельзя. — Йоэль? – вдруг сонно прошептал он, опуская ноги вниз. Футболка взметнулась вверх всего на пару секунд и тут же прилегла к его впалому животу. – Как давно ты встал?

— Буквально несколько минут назад, — я улыбнулся, наблюдая за тем, как он сонно трёт глаза. На какой-то миг он показался мне просто-напросто мальчишкой.

— Извини за вчерашнее.

— Брось, ты не виноват. — Ты тоже. — А вот с этим бы я поспорил… — Спасибо, что не вышел вчера туда. Они этого специально добивались. — Да, знаю, — я кивнул. – Слушай, неловко это обсуждать, но… Ты слышал вчера слова Мики. Пожалуйста, постарайся не выходить один на улицу. Нико опустил голову и принялся расправлять футболку. Тема действительно оказалась не такой лёгкой. — Я думаю, что со временем он действительно отстанет от тебя. — Веришь в это? — Если честно – не очень. Но я не хочу рисковать. И чтобы ты рисковал – тоже не хочу, Нико.

— Раньше я же ходил один. — Раньше он и не ставил перед собой такие цели. Нико, к сожалению, я знаю, о чём говорю. Я не хотел бы знать – да, но сейчас это лучшее из всего, что я могу тебе предложить. Правду. — И что мне делать, по-твоему? – спросил он, вдохнув и стараясь убрать волосы назад. Они всё равно смешно топорщились на затылке. — Залечь на дно. Лето всё равно, ты никуда толком выходить не обязан каждый день. — Я не хочу всё лето сидеть дома, — Нико с вызовом посмотрел мне в глаза. — Я знаю, — тут же быстро произнёс я. – Но я и не говорю об этом. Просто… просто звони мне. Или парням. Хорошо? Он потупил взор. Ему было неловко. Я понимал это, поэтому подсел поближе к краю кровати, но брать его за руку не посмел. — Слушай, я не хочу выставлять тебя слабаком. Я и не выставляю, в принципе-то. Просто переживаю. Я сам ненавижу эту ситуацию и очень хочу раскрошить Мики ебальник, только пока это всё более, чем бессмысленно – ты сам понимаешь. Одно я знаю точно – он будет пытаться добиться того, чтобы ты сдался, любой ценой. Только мы ему этого не позволим. Окей?

— Окей… — выдохнул он. Он не отпустил меня домой, пока я не согласился позавтракать. На этот раз он ходил по кухне в чуть более приподнятом настроении. Мы даже попробовали мороженное и оба сделали вывод, что сейчас его уделать может любой пломбир из уличного киоска, настолько он стало невкусным.

— По крайней мере, ты теперь точно обязан побывать в моём районе, — усмехнулся я, забивая в его телефон свой номер и номера парней.

Нико немного смущённо смотрел на меня, доедая яичницу. Свой номер он записал в мой телефон буквально пару минут назад. — Ты есть в фэйсбуке?