98. Серебряные цветы (1/1)

— Сильвер? — фыркает амазонка, а потом, что-то себе додумав, кивает и пожимает протянутую руку Альвина. — Звучит неплохо.Гильдия, жившая до этого момента относительной спокойной жизнью, с приходом Ваэллион погружается в хаос. Разгромить импровизированный шалаш, в котором прячутся гоблины? Никаких проблем. Сходить к церберу? Да пожалуйста. Ночной поход в логово монстров за редким цветком? Дайте два.Альвин только поражается целеустремлённости амазонки, которая, кажется, даже во сне что-то подобное творит – то ли сражается, то ли цветы из-под носа у гоблинов крадёт.Вольферт тоже понемногу начинает вершить дела чуть более великие, чем до этого, нередко ещё и Альвина приплетая ко всяким глупым вещам.Вот сегодня потащил его в Колдрок – при этом оплатил оба билета и, когда они оказались на борту, вручил Альвину, недовольному коротким сном и очень ранним вытряхиванием из тёплой кровати, крепкий чай и огромный бутерброд.

Учитывая общую неальтруистичность инквизитора и отсутствие у него склонности извиняться за подобные мелочи, всё это выглядело крайне подозрительно, и Альвину очень хотелось поинтересоваться, кто же это такой уселся рядом и куда делся настоящий Вольферт.По мере приближения Наутилуса к Колдроку инквизитор всё больше мрачнел, а хранителю очень хотелось выпрыгнуть прямо на ходу – выжить при этом прыжке шансов не было, но такой отчаянно глупый способ умереть звучал намного лучше, чем смерть от пыток.— Знаешь, зачем мы здесь? — поинтересовался Вольферт, попытавшись изобразить таинственную загадочность и с треском провалившись: загадочность получилась настолько устрашающей, что Альвин, обычно весь из себя бесстрашный и оптимистичный, побледнел и начал лихорадочно осматриваться, подыскивая пути побега.— Ты не сообщил, — сказал он осторожно. Сбежать было невозможно: Вольферт держал его за предплечье железной хваткой.— Я говорил, но ты меня не слушал, а своей постели в любви признавался, — уныло поведал инквизитор. — Ну и слал меня в…— Не надо такие слова тут говорить! — тут же замахал руками Альвин, вспомнив, какую именно словесную конструкцию выдал в полусне. Тихий воспитанный хранитель, ага…— За цветочками мы, — сказал Вольферт.Услышав слово ?цветочки?, Альвин глянул на инквизитора, идущего рядом с ним, и в очередной раз убедился, что в отношении Вольферта фраза ?посмотрел как на идиота? должна употребляться без ?как?.— Уважаемый Вольферт, уж простите мне мою невоспитанность, — начал хранитель подчёркнуто вежливо, а затем вдруг рявкнул: — Сам цветочков набрать не можешь?!Решив, что прикинуться дурачком сейчас будет лучше всего, инквизитор активно закивал. Такая реакция была ожидаема, к тому же он прекрасно понимал, что некоторая доля нелюбви была совершенно точно заслуженной. А ещё то ли завтрак слегка скрасил не самое приятное утро, то ли просто высказаться хватило, но Альвин успокоился и принялся разглядывать землю.***Вообще-то, всем, что касалось цветов, в определённый момент стала заниматься Ваэллион. Вольферт сначала списал эту любовь на что-то там женственное, а потом, отхватив от возмущённой эльфийки по лицу, пришёл к выводу, что это связано с тем, что эльфы, даже воспитанные среди людей, к природе тянутся. Но вслух высказывать не стал.В общем, Альвин не понял, почему в поход за цветочками Вольферт взял именно его. Ваэллион не была занята, более того – с раннего утра что-то там вкусно пахнущее на кухне сотворила, и прямо светилась переизбытком энергии, не зная куда бы ещё её направить. Тогда. Какого. Чёрта?— Вот. Такого. Чёрта, — передразнивает Вольферт, и в длинный список ?почему этот инквизитор меня бесит? Альвин мысленно добавляет ещё один пункт.— Почему ты не взял эту неугомонную? — спрашивает он почти разочарованно. — Почему меня? Зачем ты разлучил меня с кроватью? За что ты так жесток?..— Она бы не оценила, — пожимает плечами инквизитор, а потом указывает рукой в сторону.Альвин следит за этим движением и взглядом натыкается на что-то серебристо-белое, настолько яркое и очаровывающее, что мгновенно забывает, на что вообще злился.

— Жермен втихую письмо прислал, что тут что-то странное произошло, цветы какие-то повырастали непонятно откуда, — говорит Вольферт, задумчиво пнув траву носком ботинка. — Ходят слухи…— Я понял.Альвин аккуратно, стараясь не повредить ни один цветок, садится на землю и разглядывает лепестки. Когда инквизитор вёл его сюда, хранителя не покидало странное ощущение; что-то должно было произойти… или уже произошло?

Как он и подумал изначально, цветы оказались ненастоящими. Это была лишь красивая, искусная, очень качественная иллюзия, которая могла обмануть даже вблизи.Альвин проводит пальцами по всем цветам, до которых может дотянуться, и они рассыпаются сверкающей пылью, оставив после себя только обожжённые стебли и выгоревшую землю.Вольферт поджимает губы.— Как ты понял, что они ненастоящие? — интересуется Альвин, поднявшись и глянув на инквизитора. Тот вздыхает и снимает с левой руки перчатку.— Я их потрогал, — отвечает он недовольно, демонстрируя ладонь, по которой красным пятном успел расползтись ожог. — Кто ж знал, что они горячее любой разде…— Вольф, — перебивает его хранитель, закатывая глаза. Вот только чудесных историй про голых дамочек ему не хватало. — И что с этим делать?— Ничего, — фыркает инквизитор, убрав руку в карман и болезненно поморщившись. — Просто красиво так… для выжженного-то поля.Альвин растерянно оглядывается – иллюзия, разрушенная его рукой, восстановилась, и вместо измученной огнём земли там сияют своими лепестками цветы.А ещё Альвин вдруг кое-что понимает, и от понимания этого ему очень хочется что-нибудь сломать. Желательно – Вольферту. В идеале – шею.— Слухи, говоришь, ходят, — выдыхает он с такой усталостью, что инквизитор мгновенно меняется в лице. И виновато кивает. — Доволен?— Лучше бы вся эта чушь с твоими серебряными волками осталась сказочкой, в которую я не верил, — говорит Вольферт, и Альвин неожиданно понимает, что в его голосе нет ничего, кроме злости разочарования. — Ещё в юности какая-то гадалка напророчила, — он повышает голос и неожиданно запинается, — свяжешься, говорит, с серебряным хранителем, потом не спастись обоим! А всех, кто в эту чушь с серебряным оружием даже просто верил, выкосила чума. Смешно. Было.Альвин не раз и не два слышал, что покрытое серебром оружие очень эффективно там, на Тёмном рубеже, где напор яда Мглы особенно силён, где сдерживать его нужно постоянно; там, где всё так глубоко отравлено, что ни один клирик в здравом уме без дела не сунется.Его оружие и щит сделаны из самой обычной стали, зачарованы малость, ни намёка на серебро. Но от него тьма Мглы всегда шарахалась – как испуганный народ от прокажённого.Он где-то слышал про серебряных хранителей. То ли от жриц Тьмы, то ли от клириков, то ли кто-то из волшебниц ляпнул. ?Серебряный хранитель – это когда человек сам по себе оружие, непоколебимое в бою, беспощадное?.— Я-то в чём виноват? — вздыхает Альвин. — Думаешь, я рад? Да не сдалось мне всё это.?Человек ли?? — думает он растерянно.Инквизитор отворачивается и качает головой из стороны в сторону.— Проще всего, — говорит он достаточно громко, чтобы Альвин точно услышал, — убить тебя. Иронично – если здесь.Слова резанули хуже клинка. Инквизитор был прав: мелкие пророчества, не связанные с будущим мира напрямую, ломались, когда были сломаны их условия. Для того, чтобы сломалось это, и правда можно было просто… просто……вот же зараза!Безлюдное место. И иллюзорные цветы – как венок на безымянной могилке.

— Шутишь? — спрашивает Альвин, чувствуя себя почти парализованным. Нет сил даже просто рукой двинуть, не то что взять булаву и дать отпор, если на него нападут.— Нет, — Вольферт качает головой и тянется к жезлу, висящему на поясе, но на полпути останавливается и прячет в карман и вторую руку. — Но я не могу, — и, помедлив, добавляет: — Пойдём отсюда, а…Альвин замирает, растерянно смотря на инквизитора, стоящего спиной к нему, не в силах поверить, что тот вообще способен плакать.Но плечи у Вольферта дрожат явно не от холода.— Да, — вздыхает Альвин, не зная, что дальше думать. — Пойдём. А то неугомонная весь дом без нас разнесёт.На обратном пути Альвин заходит к торговке, и на борт поднимается с небольшим деревянным ящиком – Ваэллион давно искала астры для сада, но в Небесной гавани так и не нашла. Вольферт смотрит на цветы и горько усмехается: астры белые, почти сияющие своей белизной на фоне тёмно-красной одежды хранителя.Когда Альвин спокойно отворачивается, отвлекаясь на разговор с какой-то женщиной, инквизитор долго бурит взглядом его спину, искренне не понимая, почему – даже после этого идиотского почти предательства! – ему так доверяют.