Глава 3 (1/1)

Несколько часов спустя, в доме НацуPOV НацуОпять он смотрит на меня, как на озабоченного идиота. Даже после стольких нежных поцелуев этот чёртов Грей не хочет понимать, что я люблю его и хочу, прямо сейчас. Оооо, он начинает раздеваться! Повезло же мне, что у моего любимого такая хорошая привычка. Окидываю взглядом крепкое тело, припухшие губы, блестящие глаза... и понимаю, что не могу больше сдерживаться. Рывком притягиваю Грея к себе за плечи и впиваюсь в губы, ощущая нашу близость. Он тихо стонет, и меня это заводит.

Моя одежда падает на пол и я снова целую его, прижав своим телом к дивану. Грей стонет, и я чувствую его возбуждение. Вот уж не ожидал, что ему понравится! Мне хочется снова услышать его стон, и я целую Грея в шею, оставляя засос; провожу кончиком языка до груди и обхватываю губами сосок. Грей выгибается и стонет громче прежнего. Спускаюсь к низу живота и резким движением стягиваю с него штаны. Он смущённо краснеет, но я успокаиваю его поцелуем и осторожно облизываю головку напряжённого члена. Поднимаю взгляд на лицо Грея и вижу удивление и удовольствие. Мммм, какой же он сексуальный...

Из губ Грея вырывается стон, и он, тяжело дыша и краснея, просит:— Нацу... я хочу...

Я отлично понимаю, чего он хочет. И в этом я с ним полностью согласен — у меня тоже нет сил терпеть.

— Ээээ... Грей, ты готов? — спрашиваю, боясь причинить ему боль.Смотрит на меня злым и нетерпеливым взглядом. Я в очередной раз нежно целую его, тянусь к тумбочке за тюбиком со смазкой (да, я предусмотрительный!), выдавливаю чуть-чуть на руку и аккуратно подготавливаю Грея с помощью пальцев, шепча: "Потерпи ещё немного...". Он выгибает спину и нетерпеливо стонет; раздвигает ноги и умоляюще смотрит мне в глаза. И я вхожу, медленно, стараясь не причинить боль человеку, которого я так люблю... Он сжимает зубы, чтобы не застонать, и шепчет:— Продолжай... Нацу...

Я осторожно делаю первый толчок и с его губ срывается громкий крик, а на глазах выступают слёзы. Я пугаюсь и на мгновение останавливаюсь, опасаясь сделать ему ещё больнее.

— Нет, не останавливайся....пожалуйста...

И я послушно двигаюсь, медленно, но постепенно ускоряясь. Грей снова стонет, но уже не от боли, а от удовольствия. Я двигаюсь всё быстрее и быстрее, ощущая немыслимое удовольствие, и, наконец, кончаю. Следом за мной с громким стоном кончает и Грей. Несколько минут мы лежим, не двигаясь, и я обнимаю егоза плечи. Грей глядит на меня, улыбаясь, и тянется к моим губам. Нежный, робкий поцелуй. Любимый прижимается ко мне и шепчет:— Я люблю тебя, Нацу.

— Грей... — у меня не хватает слов, чтобы выразить свои чувства. Но, кажется, он всё прекрасно понял. Радостная улыбка озаряет его лицо. И как мы раньше моглиссориться и драться?...

— Спасибо, — говорю я и прижимаю к себе Грея, запуская пальцы в его волосы.

Он что-то сонно бормочет, но я не слышу. Обняв любимого и укрыв нас одеялом, я закрываю глаза и засыпаю, уставший, но счастливый. Да, сегодня я был по-настоящему счастлив...

Тем временем в гильдии...— Знаешь, Мира-чан, а наш Нацу... гей! — как бы между прочим сказала Люси, неторопливо отпивая из стакана глоток вина.

Миражана закашлялась и взглянула на Люси.

— Люси-чан, может, хватит пить? Вон, уже бред всякий несёшь. Ну не может этого быть!

— А я говорю — может! — торжествующе произнесла блондинка. — Он мне сам признался!

— Не верю! И не поверю, пока не увижу доказательства!

— Ладно, завтра всё увидишь собственными глазами, — хитро сказала Люси и заглянула под стол, где сидел Хэппи с огромной рыбой в зубах. Девушка довольно улыбнулась, предвкушая, как Нацу будет кланяться ей в ножки за то, что именно ОНА (не без помощи Хэппи, конечно) поспособствовала счастью Нацу и Грея.

А на следующее утро, когда Нацу с Греем вошли в здание гильдии, все бросились их поздравлять и кричать что-то вроде: "Грей и Нацу вместе навсегда!". Друзья смутились и попытались незаметно смыться. Но куда там!... Их обступили со всех сторон и задавали разные вопросы типа: "Нацу-кун, правда, что инициатором отношений был ты?" или застенчиво шептали: "Грей-сама, а... это больно?". Новоявленные любовники гордо отмалчивались и пытались пробиться сквозь толпу любопытных.

Нацу, конечно, догадался, чьих рук это дело, и пообещал себе совершить что-нибудь такое, чтобы у Люси раз и навсегда отпало желание разглашать чужие тайны. Но только не сейчас.

Потому что сейчас Нацу слишком счастлив.