Часть 1 (1/2)

Ему кажется, он ослышался. Приходится переспросить. Но его ошарашенный вид никак не влияет на то, что он слышит во второй раз.— Собакой — значит будешь гавкать и носить мне в зубах тапки. Будешь слушаться безоговорочно, иначе накажу как непослушную шавку. Будешь выполнять все мои приказы, и за хорошее исполнение получать поощрения...— Саша.—...самого различного рода. Разговаривать будешь т о л ь к о с моего разрешения. И я буду для тебя Хозяин, а не Саша.Серый взгляд крошит его уверенность.— Я...— Либо так, либо никак. Мне не интересны отношения другого плана. Это не какая-то сомнительная авантюра, в которую я тебя втягиваю. Это добровольные отношения, в которых оба партнера выносят удовольствие из происходящего.

"Удовольствие от ношения тапок?.." Вслух он не произносит ни слова. Взгляд гипнотизирует. Уверенный. Твердый. И хотя это Саша смотрит на него снизу вверх, ему кажется, все наоборот.

— Даю тебе пятьдесят одну минуту на размышления. Этого вполне достаточно. Я звоню тебе ровно, — бросает он взгляд на часы, — в 15:27.

— У меня пара, — начинает было Артур, но Саша дарит ему такой взгляд, что сердце скукоживается в районе пяток.— Возражения не принимаются. Привыкай."Я еще не согласился", — хочет сказать он, но слова застревают в горле. Сашин силуэт скрывается в главных воротах. У него слабеют колени.

"Собакой"."Гавкать".Что?..Он уже сомневается, тот ли этот человек, которого он учил полтора года назад.

Но вихры все такие же встрепанные.

Взгляд — открытый, стальной.Походка такая же упругая.Походка, по которой он моментально узнал его в толпе студентов, высыпавших на полигон.И сердце замерло. Как много месяцев назад, когда серый взгляд впервые заметил его. Мимолетно. Скользнул по нему сверху вниз. О ц е н и в а ю щ е. Круша все слабые попытки противиться самому себе. Но взгляд больше не повторялся, и он засомневался.

Артур убирает пряди за уши, щелкает зажигалкой, затягивается. Выдыхает дымную струю в морозное небо."Пятьдесят одна минута". Почему не час?Биение сердца."Возражения не принимаются".Он сглатывает."Поощрения самого различного рода".Он непроизвольно облизывает губы.Оборачивается, стряхивая смутную картину, рисующуюся перед глазами, затягивается, смотря на часы у центрального входа. В пару затяжек докуривает сигарету и берет следующую. Дым сладко опутывает легкие, оседает на языке. И отчего-то вовсе не успокаивает.Саша приехал после стажировки в чешском региональном Ордене. Буквально с поезда, не заходя в квартиру, приехал с чемоданом в замок — сдать документ о повышении квалификации и записаться в списки действующих магов, участвующих в боевых действиях первого класса опасности. Затем нашел его. В преподавательской. Артур возблагодарил небеса, что у него было окно. Иначе... Саша вывел бы его с пары, потому что он был ему нужен.Н у ж е н.Артур в один затяг докуривает сигарету. Нервно смотрит на часы. 14:57. 14:58. В горле пересыхает от табачного дыма. Он судорожно сглатывает."Ты мне нужен", —этими словами Саша выманил его на воздух. Дальше из душного зала, дальше от склоненных над работами скучающих голов. Дальше от чутких ушей.Сердце бьет неровно ритм."Нужен".14:59."Н у ж е н".Три часа ровно.Негромкий звон выдирает его из опустившейся пелены мыслей. Пара по символьному чтению.Он поднимает подбородок, выдыхая сквозь полусомкнутые губы дым. И сомнения.

Ноги неприятно слабые. Сердце стучит, пока он на ходу рывками расстегивает пальто, бросает его в преподавательской на стул, не в силах возиться с вешалкой, и, подхватив папку с материалом, идет в аудиторию, чувствуя нервную тошноту, подкатывающую к горлу.15:06 — часы по дороге.15:08 — часы в аудитории.15:20.Язык заплетается, он прочищает горло, чтобы продолжить. Рисует на доске схемы, оборачиваясь. Не на студентов. На часы.15:23.Он сойдет с ума.15:23.15:23.О нс о й д е тс у м а!!!15:26.Сердце останавливается. Секундная стрелка ползет по циферблату, и его сердце ползет за ней следом, ритмично дергаясь в конвульсиях. Он не слышит вопрос, тянущийся к нему в тишине из зала. Он смотрит на часы.15:27.Мелодия мобильного вдребезги мозжит его голову, оставляя на стенах сползающие мозги.Пальцы дрожат. В ухо льется:— Я жду.Он размыкает пересохшие губы. Перед глазами пелена.— С о г л а с е н.Суббота. Обморочное состояние. Он чувствует себя больным."Я не пойду. Лучше я не пойду. Лучше я...запью обезболивающее бутылкой вискиспрыгну с теневой башнискроюсь в каморке у Зиновия, буду играть в картёшки и жаловаться на жизнь"."Возражения не принимаются".Он хватает воздух губами, словно тот вдруг исчез.В ладони — смятая бумажка с наспех записанным после звонка адресом и временем встречи.Он заставит его гавкать?..Это же не страшно — уверяет он самого себя. Затягивается во весь объем легких, лежа поперек кровати.И тапки принести — большое дело...Зато он станет ему б л и ж е."Ты же этого хотел", — самому себе."Нет-да? Наверное?.."13:16.Безумно хочется есть. Но Саша велел прийти голодным.

Накормит?..Или посадит на цепь и даст пустую миску, сказав "служи"?Нервная улыбка режет лицо, и он снова затягивается.Это же... заводит?..Должно бы.Со стороны если взглянуть...С о с т о р о н ы.С какой, к черту, стороны?О н будет у него, о н будет выполнять его приказы. О н будет...

Он зажмуривается, вытягивая весь оставшийся дым в легкие и туша сигарету о каркас кровати.Черт, если Саша скажет ему сосать, он ведь будет...Артур прислоняет кулаки ко лбу.То ли он хочет этого, то ли не хочет.То ли его возбуждает эта неизвестность, то ли нет.Одно ясно.Он в з б у д о р а ж е н до крайней степени.Давно с ним такого не было.Он тянется, садясь, за пачкой. Пустая. Открыл ночью новую, и к середине дня уже пусто. Он смотрит в окно, задумчиво дергая себя за губу.

В конце концов он ничего не теряет. Никакого насилия не будет. И он выше Саши на целую голову. Вопрос — сильнее ли?..Он точно не сильнее этого взгляда, пригибающего к земле.Есть. Хочется есть.Он вскакивает, лихорадочно ходит из угла в угол, не зная, чем себя занять — любое дело валится из рук. С утра, с самого пробуждения. Он не смог как следует почистить зубы, потому что швырнул зубную щетку в стену из-за дрожания руки.Он считал себя спокойным человеком. Улыбчивым, дружелюбным.

Он плюхается на кровать, сминает пустую пачку, прицельно метает в мусорную корзину у двери. Та падает на самый верх бумажной кучи и скатывается на пол. Он скатывается следом. Раскидывает руки в стороны. Пол холодит спину под тонкой рубашкой.Улыбчивым...

Х а.Дружелюбным.Е щ е к а к.Да его от самого себя тошнит. Ему кажется, он выходит на улицы, и во лбу загорается надпись "гей". Со множеством стрелочек вокруг, бьющих прямо в мозг.Поэтому такой улыбчивый, такой мягкий, такой со всем согласный, такой-даже-не могущий-как следует-осадить-человек. Ему кажется, что только поэтому.

Только поэтому......не смог отказать ему?.....а облизать ему ноги, наверно, было бы неплохо. Вряд ли ему дадут что-нибудь другое на первый раз.

Жаль?

Жаль.Первый?.. Ты что, собрался ходить регулярно?А почему бы нет.Ты сбрендил. Долбаный извращенец.Ну да.Он просто посмеется над тобой. Нащелкает документалки и развесит на всех стендах в замке, как ты сидишь голый на цепи.

Артур смотрит в потолок круглыми глазами. Черт, это реально может быть. Надо осторожнее. Навоображал кучу всего только лишь из-за того пристального взгляда полтора года назад.

Может, он вообще не на тебя смотрел, придурок. Там же у доски постоянно кто-то торчал.На меня. Он смотрел на меня. Он сел за вторую парту и смотрел на меня.За вторую.Не за первую, где слишком близко и нельзя рассмотреть в целом.За вторую.Хочется... пореветь, наверно? Потому что сигарет больше нет и утешаться нечем. Умел бы он еще. Совершенно не плаксивый, даже обидно. Не завершается как-то образ гея-неудачника.13:47.Он перекатывается на бок.Пора собираться.То ли хочется умереть по дороге, то ли нет.Он на всякий случай все же смотрит по сторонам на светофоре. Нельзя же погибнуть, так и не отсосав у обладателя этого расшибающего в лепешку взгляда.Кажется, он уже абсолютно готов к тому, что будет приносить ему в зубах тапки.Он не знает, как выдерживает пытку метро, потому что опять начинает тошнить. Он кладет под язык успокоительное и, закрыв глаза, падает в паутину мыслей.Там, наверно, будет конура? Клетка? Что ему нужно будет делать? А, может, ничего, они просто поговорят, обсудят детали?

Чаю попьете, скажи еще. А потом трахнетесь по-собачьи и отправишься домой. И никаких тапок....По-собачьи.Он курит, выходя из метро, истошно затягиваясь, безмолвно крича во все горло, затыкая себя сигаретой.У него не было секса два месяца.

Может, по нему заметно?..Он смотрит в витрину, убирая от губ сигарету и выдыхая дым в сторону.

Артур Гавойский.29 лет.Ничего не достиг в жизни, кроме как стал преподавателем.Так и не отстриг длинные волосы, оставшиеся со студенческих лет.Слишком высокий для большинства людей, и это порядком нервирует.Обычный человек. За одним исключением...с женщинами дел иметь никаких не желает. Никогда. Даже приятельских. Нет, спасибо. Да, вам того же. Нет, я не стану вам лучшей подружкой. Вы ошиблись. Идите к черту!!!Кое-кто из коллег уже подметил это его нежелание (в основном те, кто подбивал клинья и получил категоричный отказ), пустил слушок. Благо, в глазах начальства это его не дискредитирует. Ангелина вообще считает, что он еще не дорос до женитьбы, поэтому хорохорится, выставляя себя этаким завидным холостяком. Ангелина Евгеньевна, честное слово, поверьте им уже на слово, я правда не хочу жениться! Я хочу мужчину. Я хочу заботиться о нем. Я хочу отдавать всего себя, без остатка.

Только почему-то никому это не надо.Он затягивается, глядя в свои стеклянные глаза.И Саше он нужен только как собака. Что за черт. Чем его не устраивает человек... или...Да-аа, завели бы пухлую таксу, снимали бы квартиру на пару, этакое семейное гнездышко... Таксу бы ты назвал Пинк Флойд и напару с ней носил бы Саше тапки.Обхохочешься.Он смотрит на часы, и сердце где-то далеко сворачивает за угол на перекрестке.14:25.Он вынимает смятую бумажку и тупо смотрит на цифры. 14:33. Обведено красным, жирный восклицательный знак. Желудок сворачивается в комок. До места еще минут пятнадцать. Он опоздает. Не смертельно.Да.Не смертельно.Б л я д ь!..Дверь открывают сразу же. Саша смотрит на его согнутый палец, уткнувшийся в дверной звонок. На его сипящий хрип, вползающий в квартиру. На растрепанные волосы, свисающие до колен, потому что он согнулся пополам от боли в боку.— Т ы о п о з д а л, — слова впечатывают его в косяк.Он хватает воздух.— Прости, — выплевывает он хрип ему под ноги.— Не думал, что захочешь начать с наказания. Разогнулся и зашел.Он титаническим усилием разгибает позвоночник, морщась от колющей боли в боку. Отличное начало... Им уже недовольны.Какой же он удачливый сукин сын. Где пустая миска?..

Он пытается дышать тише, но легким нравится хрипеть после дичайшего бега.

— За тобой гнались? — звучит над ухом, пока он развязывает ботинки.Он мотает головой, расправляясь со шнурками. По сути, он уже перед ним на коленях. Чего ждать? Надо просто поднять голову и попросить член в рот.

— Тогда что произошло. Не помню, чтобы ты опаздывал на пары.Он нехотя разгибается, оказываясь выше его и желая согнуться обратно. Или хотя бы присесть, чтобы не нависать. Ему все время кажется, что собеседнику с ним неудобно разговаривать. Или, точнее, ему неудобно разговаривать, глядя вниз и желая быть как можно незаметнее.— Я жду, — поднимает Саша брови.

Сердце делает оборот вокруг своей оси.— Задумался.— Ты должен поменьше думать, чтобы не заставлять меня ждать.Слова крутятся вокруг Саши.

"меня ждать""меня ждать""м е н я"Он может только кивнуть в ответ, разогнав лбом этот рой. Свист в легких унимается, и он внимательнее разглядывает Сашу. Серый свитшот, темные джинсы, черные носки. Такой уютный. Ужасно хочется поцеловать его. Наклониться, впиться в рот, прижать к стене. Он облизывает губы и раскрывает глаза, потому что в углу узких губ мелькает еле заметная морщинка.— Я вижу, как ты голоден, но сначала сними пальто и приведи себя в порядок.Артур смотрит в зеркало и поспешно достает расческу. Он выглядит как сексуально взъерошенный или как встрепанное чмо? Вопрос из вопросов.— На кухню, — поводит ладонью Саша, когда он заканчивает. — Сядь и отдышись.Перед ним возникает кружка чая....чаю попьете, трахнетесь по-собачьи.Скорей бы вторая часть.Он даже будет немного счастлив, если на этом все и закончится. Успокоительное как-то не слишком успокоило, и сердце дребезжит в грудной клетке. Или это все бег?..А все-таки хорошо, что его не сбила машина.Он отхлебывает и, подавившись, закрывает обожженные губы ладонью. Саша усмехается.— Ты уже сам себя наказал, замечательно.

Артур смотрит, впитывая его лицо. Изгиб бровей. Нос. Губы. Челку. Г л а з а. Т а к б л и з к о. Счастье дергается в конвульсивном танце в животе.— Насмотрелся? — Саша наклоняется, пьет чай с ложечки, подув на нее. — Мне срать, как это выглядит, понятно, — произносит он немного погодя, потому что пауза на том конце стола затягивается.Артур кивает, хотя смысла не видит — тот занят чаем. Хочется наглотаться холодной воды из-под крана, засунуть в рот лед из морозилки, да хотя бы снег с подоконника — до того во рту обожжено. Но он не двигается с места.— Сильно обжег? — интересуется Саша, подняв взгляд над ложечкой.Он снова кивает. Саша встает, достает из холодильника кефир и наливает ему полный стакан.— Подержи во рту. А я пока просвещу тебя, что мне от тебя конкретно нужно.Холод течет по губам, внутрь. Он глотает, думая только о том, что Саше неплохо бы оценить, как белая струйка течет у него по подбородку.— Я сказал подержать во рту, а не глотать, ты меня не слышал?Он поспешно вытирает подбородок, чувствуя себя где-то на уровне плинтуса. Набирает в рот кефира, но перебарщивает с глотком и сидит с надутыми щеками, как хомяк. Не сексуально. Совсем.— То, что я тебе предлагаю, и то, на что ты согласился, — абсолютное подчинение моим желаниям. Ты не обедал?И не завтракал. Накурился до тошноты, но не смог выпить даже воды.Он отрицательно качает головой. Щеки уже побаливают от напряжения, но он не сглатывает.— Это я и называю "подчинение". И ты довольно хорошо слушаешься.Ладонь мягко ложится на его щеку, надавливая, и он чуть не глотает. Изо всех сил удерживает кефир почти у глотки. Наконец, ладонь убирается.— Глотай, — разрешает Саша, и он поспешно сглатывает, чувствуя невероятное облегчение. — Опиши ощущения.— Облегчение.— Еще.Артур запинается. Еще?.. А что еще?— Невкусно.— Не то. Еще.— Кефир теплый?..— Ты счастлив, что тебе удалось не проглотить, пока я не разрешил?Он прислушивается к себе. Счастлив? Да нет, какое уж тут счастье. Радость?

— Нет, я удовлетворен, — слово звучит пошловато, но поздно — уже вылетело.Саша слегка склоняет голову набок, чуть прищуривая глаза.— Интересно.У него встает от этого взгляда.

По-собачьи.Хоть по-кошачьи, можно он уже отсосет ему?!— Удовлетворен — именно то, что нужно. Понимаешь? Ты получил удовольствие от того, что послушался меня. А теперь смотри в стол и не поднимай взгляд, пока не разрешу.Он опускает глаза. Разглядывает темное дерево. Ему начинает нравиться эта игра. Только когда уже будет "вытрахай меня за пять минут" или хотя бы "оближи меня полностью"?..Надо было подрочить дома. Надо было. Н а д о б ы л о.

Он понадеялся, что не будет долгих разговоров.А теперь приходится терпеть.Интересно, если стояк обнаружится, что ему прикажут?— Как видишь, ничего сложного. Я говорю — ты выполняешь. Другое дело, если ты не слушаешься.Пожалуйста, только не описывай, что со мной будешь делать, иначе я кончу в штаны.— Я накажу тебя. И тебе не понравится.П о н р а в и т с я. О ч е н ь п о н р а в и т с я. Ох черт!..— Как я уже говорил, способов наказать много. Я так же точно могу заставить тебя выпить кипяток и смотреть, как ты страдаешь. И холод я тебе уже не предложу, потому что ты будешь наказан.Накажи меня. Прямо сейчас. Я опоздал. Я виновен. Накажи накажи накажи. Х о ч у т е б я.Ему надоедает смотреть в стол, и он еле успевает остановить опасно скользнувший по столешнице к Саше взгляд. Пусть он жаждет наказания, но, пожалуйста, пусть оно будет приятнее, чем кипяток в горло.

— Хочу поинтересоваться, есть ли у тебя табу. Что ты не хочешь делать.Взгляд, удержать взгляд. Как хочется взглянуть!.. Еще один стальной взгляд, и штаны точно придется стирать.— Не хочу?..— Именно. У каждого человека есть внушительный список того, что он не любит. Что ты не любишь из одежды?— Рубашки, — без промедления сознается он.— Ты пришел в одной из них. Ты и правда мазохист, я не ошибся.Артур смущенно оглядывает манжеты. Собственно, приличная часть гардероба вся состоит из рубашек. В неприличной — свитере, футболке кислотных цветов или толстовке — приходить не хотелось.— По работе приходится носить.— Так ты пришел ко мне как на работу?Удержать взгляд.

Он не знает, что ответить.— Сомневаюсь, что у тебя хоть майки нет. Что ты носишь дома?— Футболки.— Почему не надел?Ступор.— Они не подходят.— К чему? У нас что, собеседование?

— Я хотел... — да, верно, — выглядеть официально.— Привлекательно, — поправляет его Саша, и взгляд просто автоматически поднимается навстречу — увидеть, увидеть, с какими глазами он это сказал, какое у него выражение лица, не все ли ему равно?— Третье нарушение за полчаса, — спокойная констатация факта.Ему плевать на наказание, какое бы оно ни было. Он проглотил его взгляд. Растворил в себе.

Саше не все равно. Твердый взгляд смягчился, и на губах улыбка. Почти незаметная. Но от этого не менее яркая.— Я тебе нравлюсь, — очередной голый факт.Артур смотрит в его глаза. Не отвечает. "А что такого?" — спрашивает он глазами. "Ты необычный. Ты заводишь меня".— Ты тоже мне нравишься, — голос почти ласковый.

Н е т.Сердце опасно стукает о ребра. Все, прощай спокойная жизнь. Стоит только услышать это, и тебе больше ничего не надо — ты уже погряз по уши в этом болоте. Чертовом болоте, откуда без посторонней помощи не выкарабкаться.

— Знаешь, я помню тебя не в рубашке, а в какой-то водолазке с медведем. В джинсах. С распущенными волосами.

"Помню".Это "помню" падает ему на макушку, сильнее вдалбливая в болото.— Я был тогда еще практикантом, особого дресс-кода не требовали.

Саша потирает пальцем нижнюю губу, и он зачарованно следит за этим движением.— Да, а потом ты начал носить костюм-двойку, хотя галстука я на тебе никогда не видел.Хватит. Он в болоте уже утонул, не надо пинать сверху. Своей наблюдательностью.

Он н а б л ю д а л за тобой.

Почему я не замечал?!Потому что ты, дебил, предпочитал первые три месяца преподавания читать с бумажки, а когда навострился кое-как общаться с аудиторией, пары у Саши уже кончились — это был краткий курс.Я дебил.Да, дебил.— Галстук — это уже слишком, — признается он.— Хорошо. Твое табу в еде?— Морская капуста, — непроизвольно морщится он. — Капуста вообще. Морепродукты, — лицо съеживается в кислую мину.— Табу в сексе? — без всякой паузы спрашивает Саша ровным тоном.Артур смотрит, как улыбка снова горит где-то в углу его рта.— Мы будем им заниматься, мне нужно знать, что ты не приемлешь."БУДЕМЗАНИМАТЬСЯ"Все вздохи облегчения неслышно воспаряют к потолку. Он будет не только носить ему тапки, но и спать с ним! Дальше уже можно не волноваться. Он будет хоть на четвереньках ходить, лишь бы дотронуться до него.— Итак, — голос возвращает его к реальности. — Ты должен перечислить в с е, что тебе когда-либо не нравилось или в чем ты уверен, что тебе не понравится. Не стесняйся. Я не люблю, когда в меня кончают, — Артур смотрит на него во все глаза, а Саша, ничуть не смущаясь, продолжает:— Ни в рот, ни на тело, ни в зад. Твое отношение к сперме?— Я не глотаю, — голос подводит, звучит не так свободно, как хотелось бы.

Тело напротив имели. В зад, в рот...Прекрати, придурок...— Хорошо, еще что-нибудь? Ты знаком с анальными пробками, дилдо, вибраторами?— Нет.— Хочешь попробовать?— Да, — слишком поспешно.

Стальной взгляд не отрывается от него.— Экзотику когда-нибудь пробовал? Электростимуляцию, зажимы на соски?— Нет. Не хочу.— Твой болевой порог?— Не знаю.— Выясним, — откидывается Саша на стуле, и Артур немного переводит дух, отводя взгляд. Такое количество правды зараз он выдавать не привык. Особенно по части секса.— Фистинг?— Абсолютно нет, — округляет он глаза и снова ловит тень улыбки.

— Я тоже не знаю, что такого прекрасного в том, чтобы запихнуть кулак в зад, куда и член-то с трудом входит. Артур.Он поднимает опущенный взгляд.Трясет. Немного потряхивает. Нервишки шалят.

И его имя из этих губ...Покурить покурить покурить

— Волнуешься? Расслабься, — слова ложатся на его ладони, мягко укутывая, и он закрывает глаза. — Не нужно так нервничать, я всего лишь выясняю, что может тебе не понравиться.— Не надо бить до синяков. Остальное прокатит.— Тебя били? — голос неуловимо меняется. Откатывается волной, убирая твердость тона.Отпираться же нет смысла, Саша уже снес дамбу запретных тем.— Да.— Любовник?Он все равно медлит, прежде чем окончательно сознаться.— Да.— В тебе, наверное, метр девяносто. Ты в курсе, что можешь завалить любого, если постараешься?— Я... — "не умею давать сдачи", "бесхребетный", "не могу причинять другим боль". Он никак не может выбрать наименее стыдный вариант.— Так, — голос приливно возвращает силу. Саша внимательно глядит на него. — Запомни раз и навсегда: бить я тебя не собираюсь. Другое дело, если я захочу в наказание отстегать тебя ремнем.Он думает. Ремнем?.. Это же не слишком больно?