II. Она (1/1)

Агнес говорит ей, что заинтригована скорым наступлением ночи. Смотрит в большое, мутное окно, и чуть искажённый свет луны (будто дышит)?— падает на её неестественно белую кожу каким-то неведомым ранее оттенком.А Айви отвечает, что она боится. Боится чего-то то ли кого-то неизвестного, называя это существо ?Она?.Ночь наступает незаметно, и здесь?— как-то по-своему ненормально, неадекватно, неестественно. И Айви также думает, что она ненормальная. И неясно, была она такой всегда или стала только сейчас, с наступлением сумерек там, снаружи.Её мозг трясёт в неком ритме опустошения, а вокруг пляшут отвратительные тени.Мрак тонким слоем цепкой паутины ложится на здание, что под вечер приобрело некие гротескные очертания. Дэвис также всё вокруг кажется гротескным, жутким и опутанным склизкими тонкими нитями. Одна из этих нитей как длинный колтун из волос с хлюпом опускается подле неё с потолка. Ещё момент?— и эти волосы материализуются в тончайшие щупальца и заползут ей в горло, вызвав при этом рвотный рефлекс, что мучил её с самого утра время от времени, появляясь всегда некстати и также некстати уходя.Айви не находится на улице, которую сейчас, скорее всего, заполонили грязные духи. Только в своём личном мирке, маленьком, жалком и, кажется, отравленном, практически без возможности выбраться наружу. Ведь снаружи?— ?Она?.Айви не чувствует никаких прикосновений тех многочисленных ужасных созданных ею вещей на своей коже, и одновременно с этим они не дают ей сдвинуться ни на шаг. И есть сейчас лишь один вариант действия?— оставаться там и продолжать тонуть под властью мерзких теней и паутины, что вероятно ядовита.Но она всё же проходит вперёд, чтобы выбраться наконец из этой широкой, кошмарной до головокружения комнаты?— один из отростков паутины прилепляется к её шее. Становится почти невыносимо, в нос бьёт запах то ли гнили, то ли золы. Сыплется пепел, вниз, прямо под ноги. Остальные нити же расползаются по стене, закрывая криво сплетённым узором надпись бурой кровью. Айви видит её, почти ощущает?— кровь как будто бы её. Или другой ?Её?, той, которая сейчас прячется бесформенным паразитом за четырьмя случайными стенами неподалёку.Эта Она?— держит всё ощущаемое и неощутимое в своих костлявых ручонках, злодейски гаденько хихикает. И никак не даёт назвать себя по имени. Всё это выматывает Айви, всё заставляет другую, жуткую хаотичную реальность оборачиваться вокруг женщины, как обёртка из фольги. И именно из-за этого, из-за Неё Дэвис никак не может успокоить, угомонить разбушевавшееся вокруг безумие, что скребёт пальцами-ножами по крыше, наполняет вязкой гнилой субстанцией подкорку одинокого сознания и вроде какобитает лишь внутри одного-единственного человека.И тени продолжают танцевать, и их танцы похожи на конвульсии (все они умирают во второй раз, каждый по-своему, но объективно?— все одинаково).И мозг также трясётся, раздувается до гипертрофированных размеров, а потом сжимается (и лопается, когда нейроны с глухой морозной шипящей вспышкой перегорают, выходят из строя).И Агнес подходит к Айви вплотную, улыбается, ловит взглядом лунные блики, которые хоть и не отражаются на данный момент, но уже засели в полумёртвых склерах.А затем Агнес запускает руку прямо в её мозг, который раскрыт, обнажён и уже превратился в болезненное, источающее страшные галлюцинации откуда-то из самого своего центра месиво. Длинные, изящные пальцы девушки копошатся там, как опарыш-переросток, прорывая извилины, превращая когда-то жизненно необходимый орган в бесполезную серую густую жижу, что стекает по грязному, побледневшему лицу Айви, и капает на пол. А она, та, которая Дэвис, испытывает всё те же чувства, что испытывала до этого. Тяжесть. Отрешённость. И то самое ощущение навязчивых мыслей, какие обычно преследуют людей в кошмарах и какие наведывались к Айви, ровно ложившись рядом с нею во влажную от слёз и рвоты постель, когда она была ещё совсем девочкой. Все эти чувства и преследующие параноидальные размышления сейчас выворачиваются, выковыриваются наружу вместе с блёклыми руками светло-серой девы. И та будто читает чужие мысли. Те, что теперь на кончиках её пальцев и на грязном полу, скрывающиеся под роями хаотично трепыхающихся муссоновых мушек.?Сейчас вернусь?, словно бы говорит она (говорит во второй раз), глухо врезаясь в перекрытые чужие органы слуха. Исчезает (во второй раз). И (во второй раз) появляется. Проходят считанные мгновения, проносятся барахлящими вспышками несколько схожих-но-разных ощущений дежавю,пока всё, в чём доселе тонула без возможности выбраться Айви, не рушится с размаху, не падает с огромной высоты в разных плоскостях, с грохотом не разносится по холодным стенам, оставляя после себя кровь, никогда и никому не принадлежавшую (может и нет),пока Агнес не произносит, пред этим вдохнув побольше отравленного воздуха:?— Она мертва.И в глазах будто бы всё погасает. Оставляя стеклянный, неживой, холодный лунный свет. Только он теперь не дышит.Айви?— тоже.