XI (1/1)

Совсем забыла вам рассказать. Вы, знаете ли, пришли не в лучшее время. Он снова работает, так ведь? Просто не могу определить. Нет-нет, всё в порядке, столько дел и всё сегодня. Но на такие разговоры я всегда найду время, в любой день. Люблю о них вспоминать. Всегда становится так тепло на душе и почему-то грустно. Так вот, совсем забыла об этом. У меня есть их номера, может?.. А, хорошо. Да, поняла.Не то чтобы я всё это записывала. Это делала не я. Моя подруга, Маргери. Потрясающая женщина. Ей ведь... почти тридцать семь, если я правильно посчитала. Она вела что-то вроде моих дневников, не знаю, зачем они ей. Наверное, я, как напьюсь, хорошо рассказываю. Могу позвать её или принести дневники, она сегодня тоже здесь. Марге... Извините. Столько народу, голова идёт кругом. И так быстро... О чём я вообще?Хорошо, я, наверное, слишком много веду диалог. Просто начну рассказывать. Закончилось лето, закончились концерты и репетиции на улице, закончилось хождение по домам (тогда только начинали ходить ко мне), закончились звонки с пикапом и расспросы про перестрелку. Закончилось, в общем-то, очень многое, и всё как-то разом, словно внутри всё оборвали. Закончилось... Закончилось... Звучит довольно депрессивно, не находите? Сейчас, конечно, кажется, что очередная осень — это просто очередная осень, и что тогда ничего особенного так и не произошло, но в то время казалось, что наступает конец света. Мне, в общем-то, даже сейчас так иногда кажется. Успокаиваю себя только тем, что свет ещё здесь, стоит, целый и невредимый.Тогда я училась на последнем курсе (поздно поступила, и так вышло), и осознавала, что всё, что мне нужно — возможность сказать, что я училась в универе по специальности. Только создать видимость. Я продолжала ходить на занятия, но университет не особо много дал мне, а большей частью только забирал время. Ладно. Зимой все начинали учиться, как ненормальные. А я не помню, чтобы хоть что-то читала. Ничего не помню из учёбы. Наверное, потому, что и не училась совсем. Заочно выпустила себя, и ладно.Могу всё объяснить. В самом начале декабря приехал друг, с которым я много общалась в интернете. Моей радости хватало на двоих. Первая встреча была в ресторане, ехать до которого пришлось дохрена времени. Я тогда почти забыла о группе, насколько могла. У меня была стена, были стопки рисунков, я ехала и слушала их демо и что-то, что удалось записать на репетициях, но всё было под контролем. Сидела за столом, ждала опаздывающего друга, а он всё не появлялся. Мне было не жалко, я ждала. Ко мне подошёл официант, уставший, достал свой блокнот, представился и только потом догадался поднять глаза. Я тоже не сразу поняла, но потом заулыбалась, знаете, совсем как идиотка. А он был жутко уставший и до неприличия красивый. Правда, казалось, ночью он заворачивался в мешки под глазами. Подстригся, что ему безумно шло, и начал носить очки, хотя я никак не могла понять, зачем.Стоит, наверное, сказать, что я никогда не была влюблена в них, как в парней. Совсем никогда. Может быть, могла бы быть, как, знаете, Эйприл: ?Это мой парень, он гей, а это его парень?, — хотя, вообще-то, сомневаюсь.Так вот. Он тоже узнал меня, наверное, даже был рад видеть. А может, просто сделал вид.?Как жизнь?? — спросила я у него, и он, словно отвечая на вопрос, чуть не рухнул на пол, но успел схватиться за стол. А уже потом сказал, что просто переработал и ноги его не сильно держали. До сих пор не знаю, что это было с ним. Может, проблемы со здоровьем...А? Что?Чёрт возьми... Серьёзно?Давайте сделаем перерыв.Мой друг, прилетевший тогда в Торонто, умер от сердечного приступа по пути в ресторан. Жесть, конечно. Его родители вернули тело в Германию, домой, и на похоронах меня не было. Но их я видела, и они смотрели на меня, будто сердечный приступ случился из-за меня.К смерти я отношусь более чем спокойно. Люди ведь не истерят каждый раз, когда пьют воду. А может, это мне сейчас так кажется. Но всю зиму я ходила в этот ресторан, надеюсь, не свела его с ума. А первого марта, помню, пришла, но ко мне подошли только минут через десять. Это был мой бывший, Тед. Никогда не замечала, что он тоже там работал. Он мне и рассказал, что тот, кто мне нужен, вчера уволился и уже получил деньги за февраль.Я просто встала и ушла.Вы ещё не говорили с Тедом? Думаю, они были хоть какими-то друзьями. Явно не хуже, чем мы с ними. Меня ведь некоторые считали явно помешанной, а что, хотите сказать, это не так? Я и сама всё прекрасно знаю, только не говорю об этом каждому встречному. Хотя вам можно. Часто люди вам в подобном признаются? Наверное, часто. Каждый хочет считать себя ненормальным. Но я хотя бы выгляжу прилично.Это была хорошая зима. Я быстро узнала его график, просто спросила. Сейчас я думаю, что могла пугать его, как меня напугали те мужики с пушками — до усрачки. Хотя я просто сидела за его столиком. А если не было места, то за чужим, и он всё равно подходил — несказанно добрый человек. Но я ведь не была в ту зиму сталкером, в смысле, тем, который потом ещё и кумира своего убивает, нет, что вы. У меня были их номера, но я редко, всего пару раз звонила первой, и вовсе не потому, что я девушка — глупости это всё. Да и не относилась ни к кому из них, как к парню. А ещё мы разговаривали с ним в ресторане: о нём, о его парне, о группе, он рассказывал какие-то классные случаи; но рассказы — это совсем не то.Мне невероятно хотелось ещё раз увидеть их всех вместе, и чтобы на меня не обращали никакого внимания. Я даже сейчас, когда встала на ноги, не настолько богата, чтобы каждый день ходить по ресторанам. Я тогда очень редко что-то заказывала, но он никогда не намекал, что следует мне свалить. Я и говорю: добрейший человек. Ладно, это не было похоже на визиты в ресторан. Скорее, я просто каждый день убеждалась, что с ним всё в порядке. И каждый день быстро рисовала его, в отдельном блокноте. У меня было несколько знакомых, которые любили челленджи вроде ?Один день — одна страница?. Я придумала собственный, и набрала почти полный блокнот в сто страниц. Но больше, конечно, рисовала всё подряд, просто атмосфера была располагающей.Не знаю, как меня до сих пор не тошнит от рисования. Наверное, это призвание.Не знаю, как меня до сих пор не тошнит от их группы. Честно, не знаю.Ну, вот, Тед сказал мне, что он уволился. Косо посмотрел, когда я уходила, но больше никакой информации не дал: может, не знал, может, не хотел говорить, может, попросили. Сейчас уже неважно.Зато я хорошо помню, как мне было грустно втот день. Будто я точно знала, что он умер. А яничего же не знала. В тот день опять позвонили, как и год назад:?Привет! У тебя ведь новый пикап, да? Жёлтый. Я переезжаю, у меня не так много вещей, и мне не помешала бы твоя помощь?.Звонил однокурсник. Не самый милый человек, но я ведь всё ещё рада помочь... Я согласилась тогда. В итоге выполнила большую часть работы, а когда зашла на его кухню выпить воды, он начал приставать. Мудак мудаком. Помню, что была одна мысль: я, мать его, выжила в перестрелке, неужели не отобьюсь? Отбилась. Сломала руку, которой он полез мне в джинсы, а когда ему это не понравилось, я убежала, благо, пикап был совсем рядом. Отбилась... И забыла об этом.Ружьё так и висит на стене. Надеюсь, не придётся из него стрелять.Иногда этот парень звонил мне и угрожал. Пытался отловить в университете. Я никому ничего не рассказала, и он, почему-то, поверил в себя. Однажды чуть его не задавила от злости, на своём пикапе. И я совру, если скажу, что это было не специально. ?Попробуй быть честным?, — эти слова не выходят из моей головы.Один раз даже слышала, как перед очередной репетицией они напевали их; только не знаю, получилась ли из этих слов песня.У меня много разных знакомых. Так получилось, что некоторые из них собираются в группы. Преимущество начинающих — дешёвые или бесплатные билеты. И я, наверное, всё надеюсь, что хоть кто-нибудь будет достаточно хорошо. Пока всё зря. И даже если остаюсь после концерта, у всех парней есть девушки, а девушки большей частью свободные. И это... Скучно, что ли. Хотя бы серых их копий я так и не нашла. Но от этого только спокойнее.В середине апреля я всё же узнала, что он, всё такой же красивый, нашёл себе другую работу, только и всего. И никаких поводов для волнения.Они даже приглашали к себе домой, всё такие же милые и потрясающие. Честно и глядя в глаза говорили, что пугаю их до чёртиков. Но всё равно приглашали.?Я просто фанатка. Привыкайте. Таких, как я, ещё будет хватать?.Кажется, той весной они были готовы записать альбом. И я ждала дня релиза больше всего на свете... Вру. Больше всего ждала и жду до сих пор их всемирной известности.В конце мая случилась авария, и потребовалась операция, а вместе с операцией и деньги. Запись пришлось отложить, но я скорее провалюсь под землю, чем буду винить их. Помню, как мне позвонили, и как я навещала басиста в больнице. Потом, когда выписали, я, как соседка, помогала уже у него дома. Как он мне когда-то... Я ведь рада помочь. Да и было совсем несложно.Кое-как получила диплом, хотя едва ли он волновал меня. Ни разу о нём и не вспомнила с получения.Лето началось не очень хорошо, но всё обошлось. Правда, обошлось не везде. Но точно знаю, что с ними общался Тед. И знаю, что после аварии все друг друга поддерживали.Лето быстро прошло. Я узнала, что эта замечательная пара съехала со своей квартиры. Куда — хороший вопрос. Но после лета не было даже репетиций, что говорить о концертах.Может, вы знаете, что тогда с ними случилось? Мне ведь совсем ничего не известно. Или лучше показать вам стену в моей спальне? Я иногда подкрашиваю её, но не было и дня, чтобы я хотела её закрасить.Пойдёмте?