Оскар (1/1)
Если бы кто-нибудь прямо сейчас или несколькими неделями ранее спросил Оскара о том, хочет ли он быть наместником Райнхарда на свежезавоеванных территориях, ответ был бы не просто отрицательным, а развернутым и матерным. Но приказы не обсуждаются, а Лоэнграмм считал только справедливым назначить на должность ?имперского консула? человека, который взял Хайнессен, а до этого – Изерлон.То, что в этом участвовал и Миттельмайер, особого значения не имело. Лучшему другу такого почетного геморроя Ройенталь пожелать не мог даже под дулом бластера.
Еще одну кандидатуру в те дни, когда принималось решение, предложил Оберштайн. Спору нет, по заслугам и способностям Кирхайс вполне подходил, но даже если бы Лоэнграмм тогда не взвился, Ройенталь бы все равно бросился на защиту. Просто чтобы сделать назло этой змее подколодной в облике человека. Соглашаться с ним без веской причины Оскар считал ниже своего достоинства.Нет, когда Оберштайн только присоединился к их команде, Ройенталь относился к нему еще терпимо, но чем дальше, тем сильнее нарастала их взаимная неприязнь. Отсутствие этого подонка в окрестностях Хайнессена было единственным плюсом нового назначения. Главком увез Оберштайна с собой на Один. Каждый раз, получая вести из столицы, Оскар надеялся услышать о том, что гадюка заигралась и укусила себя за хвост. Как ни крути, хуже всего – понимать, что именно Оберштайн стоит за очередной гадостью, но доказательств нет. А если и есть, то к ним прилагается безупречное обоснование, почему нельзя было поступить иначе. И остается лишь скрипеть зубами.
Вот как на Гайерсбурге, например, когда именно Оберштайн подал идею обвинить Лихтенладе в действиях Ансбаха. Бесчестно, но эффективно, как и все идеи этого выродка. Конечно, он лишь предложил, согласился тогда сам Ройенталь, понимая, что другого такого же хорошего повода может и не представиться. Ансбах, которого они с Волком скрутили, успел разгрызть капсулу с ядом, так что возразить не мог, а ожидать, пока Лихтенладе не подготовит покушение на самом деле, было слишком опасно.Да, пришлось фактически действовать за спиной Райнхарда, и тот потом все понял. Оскар на всю жизнь запомнил тот разговор по дальсвязи, слова ?будь он виновен в самом деле, я приказал бы истребить весь его род, пощадив лишь женщин и детей? и ?вы можете бросить мне вызов в любой момент, только не надо этих подковерных интриг, терпеть их не могу?.
Возможно, Лоэнграмм сообразил бы и раньше, но был немного не в состоянии разгадывать загадки. К великому сожалению всего адмиралитета, прицел у Ансбаха, мстителя гребаного, сбился не вправо, а влево. Поэтому осколки колонны практически не задели Оберштайна, но серьезно пострадал Кирхайс, хотя главкома они старались прикрыть оба. Райнхард был ранен легко, однако сильно волновался за друга и был подло обколот снотворным, потому что иначе не давал себя перевязать. Скорее всего, санкцию на это дал тоже Оберштайн, но Ройенталь в тот момент был слишком занят, чтобы сказать точно. Скотина Ансбах, помимо штурмового бластера, протащил в зал лазерное кольцо, которым ранил Вольфа. Несерьезно, слава богам, но когда выяснилось, что эта падаль отравилась, Оскар от всей души пожелал гаду на том свете навернуться с моста или пойти Гарму на обед.Как ни крути, а идею быть преданным памяти человека, имя которогона одной странице со словом ?честь? употреблять задолго до Вестерланда было грешно, Ройенталь постичь не мог. Его собственную верность заслужили его друзья и командир, за них он, если понадобится, умрет. Остальные люди, обладающие не титульным, но подлинным благородством, заслуживают уважения. Даже если они – враги или были таковыми...Хель побери, когда же Ян Вэньли из второго разряда перешел в первый? Этот вопрос не занимал Оскара, когда в якобы безопасное и проверенное место нагрянули неопознанные вооруженные люди. Но вот сейчас, когда он едет куда-то в альянсовской боевой разведывательной машине, не думать об этом не получается.Даже если попытаться отвлечься на мысли о том, где розенриттеры эту машину взяли и куда на ней едут. Может, помогла бы не думать боль, но ее больше нет, а сонливость от лекарств не мешает. Наоборот, воспоминания становятся ярче и красочнее.
Решение поговорить с бывшим противником пришло как-то спонтанно, на прощальной вечеринке, когда отбывавшие на Один адмиралы позволили себе намного больше, чем Ройенталь, которому с утра предстояло разгребать дела. Мюллер вслух жалел о том, что адмирал Ян предпочел отставку и пенсию, Волк его поддержал – мол, если бы тот принял предложение Лоэнграмма, Оскару не пришлось здесь оставаться и вникать в демократический бардак. На фоне выпитого – трех или четырех рюмок, честно говоря, недостаточно, чтобы начать откровенно бредить, – показалось логичным пообщаться с кем-то, кто разбирается в местных несвежих мамзелях. То есть, политических проститутках обоего полу, с обычными-то шлюхами Ройенталь без труда нашел бы общий язык.Да и, в конце концов, с Лоэнграммом и Кирхайсом этот человек встречался, и даже Мюллеру что-то перепало.Считать себя хуже Нейхардта Оскар решительно не собирался. И встречу с Яном Вэньли в расписание внес, а потом, проспавшись, не захотел убирать. Интересно было посмотреть на то, каков он вблизи, когда их не разделяют космический вакуум и жидкая броня.
Что ж, любопытство сгубило не только кошку из поговорки, но и гроссадмирала. Ян на поверку оказался отличным собеседником и собутыльником. Достаточно было успокоить его и объяснить цель приглашения. Взгляд сохранившей свои и занявшей свободные кресла демократической администрации никак нельзя было назвать объективным и беспристрастным. Для полной картины Ройенталю не хватало мнения с другой стороны. А кто мог ему это показать, если не Ян?Сообразив, что Оскар не желает зла ни ему лично, ни всем тем людям, которые после подписания соглашения оказались в зоне его ответственности, Вэньли немного расслабился. Давать советы, конечно, отказался, но и его оговорок было вполне достаточно, чтобы откорректировать некоторые планы. В конце их второй встречиЯн попросил перенести следующую в какое-нибудь другое место, и Ройенталь согласился. Сам выбрал из предложенных вариантов пустующее здание в тихом районе.
И вот чем все закончилось.
Оскар ни секунды не сомневался, что отставной адмирал ни в чем не виноват, как и его бывшие подчиненные. Ха, не такие уж и бывшие, судя по тому, как на выручку бросились. Даже если они и следили за Яном из благих побуждений, заранее устроить в доме ловушку не могли. За покушением стояла какая-то другая сила. Либо те демократы, которым не понравились его действия на посту консула, либо – что вероятнее– это все-таки привет с родины.От паскуды Оберштайна, чтоб его Йормунганд отымел. Чужими руками решил устранить, местных каких-то нанял......Они возникли точно из ниоткуда, это потом Ройенталь увидел, что одна из книжных полок уходит в стену и отъезжает в сторону, точно в дамском романе – только за ней прячется не тривиальный подземный ход, а узкий бесшумный лифт.Вместивший троих подонков с оружием и бомбой. Слишком мало для офицера, начавшего службу в десанте. Оскар довольно быстро понял, что эти люди, бесстрастно перестрелявшие его охрану, – в основном расставленных вокруг дома ребят, которые даже оружие достать не успели, и тех, кто послушно бросил бластеры на пол, услышав угрозу все взорвать к ебаной матери, – вовсе не намерены оставить их с Яном в живых.
Поэтому, когда эти твари, обменявшись парой реплик о ком-то, кого то ли надо, то ли не надо дожидаться, прицелились в него, Ройенталь ушел перекатом за тяжелый кожаный диван, достал собственный табельный бластер и показал на практике, что бывшихдесантников не бывает. Ян, сидевший в кресле, тоже сообразил, что нужно делать, и вместе с мебелью рухнул на пол. Вот только удача им двоим в тот день выпала какая-то ущербная.От троицы боевиков Оскар избавился, но не без потерь. Ему попали в руку, Вэньли – в ногу, пришлось быстренько перевязать. И убираться из дома, потому что бомба оказалась какой-то незнакомой конструкции, что самое поганое – без таймера, но активированная. Причем, как оказалось, очень тяжелая. Одной рукой не поднять.Поэтому, да еще и из-за ноги Яна, от мысли отправить бомбу вниз было решено отказаться. Вместо этогов лифт загрузились они вдвоем. И им снова как-то ущербно повезло. Внизу оказался всегоодин противник, не ожидавший нападения. Но Ройенталь, которому как раз стукнуло в голову, что надо бы хоть одного из этих гадов взять живьем, не стал стрелять наповал. Гаденыш не оценил. Он попытался подорвать их троих гранатой, Оскар машинально отбросил ее вглубь тоннеля. Крепеж не выдержал. Кусками бетона завалило раненого террориста, а Вэньли получил по голове. Пришлось его вытаскивать по образовавшемуся завалу вверх, в примыкавший к дому сад.
Отойти достаточно далеко в тот момент, когда взорвалась бомба в доме, они не успели. Ройенталь успел только прикрыть собой бесчувственное тело Яна. Сколько они так пролежали – Локи знает. Явно недостаточно долго, чтобы подчиненные забеспокоились, иначе его нашли бы они, а не эти бравые парни.
Оскар попытался повернуть голову и сказать командиру розенриттеров, чтобы далдоступ к аппаратуре связи: надо же успокоить своих, а то еще по ошибке подумают, будто восстание началось. Ну, и заодно договориться, чтобы угон броневика на тормозах спустили. Но, видимо, то ли обезболивающего ему вкатили излишне щедро, то ли крови из Ройенталя вытекло слишком много... Мизерное усилие привело к тому, что Оскар снова впал в беспамятство, а когда очнулся в очередной раз – сначала подумал о Валгалле. На редкость очаровательное лицо суровой белокурой валькирии в медицинском халате располагало.
Инъектор в тонких изящных пальцах, обтянутых медицинской перчаткой, смотрелся чужеродно.–К таким красивым рукам подошли бы бриллианты, – вслух подумал Оскар и попытался приподняться, чтобы коснуться женской ладони губами. Но нежная ручка с неженской силой надавила на его грудь.–Лежите тихо, а то увеличу вам дозу снотворного, – угрожающе произнесла валькирия.–Скажите хотя бы, как вас зовут! – взмолился Ройенталь. Это подействовало.–Элли. Эльза фон Винтерхальтер, – ответила она и таки сделала укол. Серебристый голосок все еще звенел в ушах Оскара, когда темнота поглотила его.