Глава 3. Незабываемые события (1/1)

— в которой мы несколько раз выясняем, что стать супергероем может кто угодно В ?знакомые места? въезжали уже ближе к завтраку. Против опасений Файнса, Аллен вёл очень осторожно — видать, боялся отсутствия сверхскоростного восприятия реальности. На какой-то момент Эйб задремал, убаюканный мягким движением автомобиля, и пришёл в себя уже напротив закусочной ?Биг Белли Бургер?. Его как раз и разбудил запах жареной котлеты.

— Куда ты завёз нас, проклятый эксперт? — поинтересовался отставной младший лейтенант и нащупал гамбургер, не открывая глаз. — Мы недалеко от полицейского участка, — уже с набитым ртом отозвался Барри с такой грустью, что с Файнса слетел и сон, и желание шутить — уже в который раз. — Не тоскуй, юноша, — Эйб откусил, прожевал и продолжил: — Твои мозги и моя наглость сотворят чудеса, и мы вернёмся домой. Рано или поздно. Только нам с тобой не в полицию. Нам с тобой в мэрию. А точнее — в архив оной. Удостоверение своего двойника я прихватил. Имя он себе здесь сделал. А значит, ни у кого не возникнет вопросов, когда я запрошу дополнительную информацию по твоей матери. Ибо прежде чем с ней подробно разговаривать, надо представлять себе все подробности того дела.

— Так ведь дело было полицейское, — возразил Барри. Файнс посмотрел на него с сожалением. — Ты, видать, от расстройства совсем не соображаешь, дружище Флэш? Пятнадцать лет тому делу. И даже если детектив, который по нему работал, ещё служит вашему славному городу, он нас разве что к чёрту пошлёт. Или куда подальше. Потому что никаких оснований ковыряться в его памяти у нас нет. А вот оснований покопаться в архивах мне и не требуется. Потому что я журналист и храню тайну журналистского расследования. А если кто-то там будет выкобениваться, я дам ему на лапу. — Прошу прощения, господин журналист с именем, а я в каком качестве буду присутствовать? От иронии в голосе Барри Файнс улыбнулся. Наблюдать парня в депрессии было неприятно. — Молодого поколения, — отмахнулся он. — Вроде как опыта набираться будешь. Ладно, показывай дорогу. И давай-ка я за руль сяду, а то вдруг у тебя кто особо бдительный документы спросит. А у тебя их и нет… — Кстати, что мы будем делать с этим вопросом? — А хрен его знает, — честно ответил Эйб. — Посмотрим. В крайнем случае, деньги у нас есть, места, где искать преступников в этом городе, ты знаешь. Купим тебе корочки получше. Барри слегка перекосило от такой перспективы, но он промолчал. Особого выбора всё равно не было, и это было ясно. Затем он неожиданно встрепенулся. — Слушай, я пока ехал, до меня вдруг дошло, — дожёвывая зачастил Аллен. — В этих данных, которые мы нашли. Там было и про мутантов, и про мета, и про атлантов с амазонками, даже про этого чёрта с хвостом… — Азазеля, — педантично поправил Файнс. — Ну и? — И то, что про спидстеров не было ни слова. Вообще. Понимаешь? Эйб вздохнул, но не с раздражением, а скорее с облегчением. — Ну наконец-то! — провозгласил он. — Ты начал думать, как полагается полицейскому эксперту. Ты прав, парень. Я тоже обратил на это внимание. Как думаешь, почему я зацепился за расследование твоей смерти? — Потому что я попросил? Нет, стоп. История спидстеров в нашей реальности началась с меня, так? То есть я — отправная точка. То есть первая точка приложения Силы Скорости в мире. А если меня убили… — Умница, — промурлыкал Файнс, плавно входя в поворот и снижая скорость: впереди была патрульная машина. — И выходит, либо после твоей смерти здесь попросту не рождалось никого с таким даром, либо… — И не могло, скорее всего, — прервал его Барри. — Ускоритель частиц-то целёхонек. Доктор Харрисон Уэллс ходит своими ногами, и скорее всего, никакой он не Эобард Тоун. — Тут он осёкся и посмотрел на Файнса. — А если это всё-таки он? Я же спас мать, значит, он куда-то сбежал. — Либо их кто-то целенаправленно убивал, — закончил всё-таки свою мысль Эйб. Потом пожал плечами. — В любом случае — ты чувствуешь эту Силу сейчас? — Нет. Но… — И пока оставим в стороне это ?но?. Мы в любом случае не в той позиции, чтобы явиться в Стар-Лэбс и спросить у доктора Уэллса, учёного с мировым именем, на секундочку: ?А не вы ли случайно злой спидстер Тоун? И как у вас со скоростью бега нынче?? — Да уж… — Аллен усмехнулся. — Такое точно не стоит устраивать. — В любом случае, способ вернуться домой лежит в пределах твоих возможностей, дружище. — Эйб потянул из пачки сигарету. — Значит, надо вернуть твои силы. Значит, надо разобраться, что случилось пятнадцать лет назад, когда тебя убили. — Значит, будем лезть в архивы, — воодушевлённо подхватил Барри, и тут Файнс врезал по тормозам. На площади перед мэрией виднелась немаленьких размеров толпа. Неподалёку стояло несколько машин полиции, но в целом всё выглядело мирно.

— Эт-то что ещё такое? — пробормотал Эйб, подумал, припарковался и полез из машины. — Пойдём-ка, дружище, дальше пешком. А то мало ли что… Заодно посмотрим, что там за праздник. — И верно, праздник, — улыбнулся Барри. — Музыка играет. Народ с детьми. Только почему так рано? — Сейчас разберёмся, — буркнул Файнс и уверенно зашагал в сторону столпотворения. Барри последовал за ним. Когда они приблизились настолько, чтобы различать отдельные фигуры, но не смешиваться с общей массой, с другой стороны, там, куда все смотрели, взвился транспарант. Сине-серебряный, очень красивый, расписанный под морозные узоры на стекле. Белым готическим шрифтом на транспаранте было написано: ?Гражданин Холод — Почётный гражданин Централ-Сити?. Аллен с шумом втянул в себя воздух. Файнс присвистнул, поискал глазами, куда выкинуть окурок, не нашёл и, затушив о подошву, спрятал в карман. Потом с напускной небрежностью спросил: — Это тот, о ком я думаю? Аллен не успел ответить. На возвышение под транспарантом легко вскочил высокий мужчина, одетый не по погоде. Поверх усреднённо полу-армейского наряда — чёрные штаны, высокие ботинки, футболка с портупеей — на нём красовалась синяя парка с откинутым капюшоном, отороченным серебристым мехом. При этом глаза его закрывали солнечные очки с толстой металлической оправой, перевитой к тому же какими-то проводами.

— Я приветствую вас и благодарен вам, — заговорил мужчина низким голосом, с ленивой, как будто чуть снисходительной интонацией. — Для меня это не только день праздника, но и день памяти. Пять лет назад, когда мне вручили ключ от города, меня покинул мой друг и напарник, Мик Рори, известный вам, друзья мои, как Тепловая Волна. Его жертва ради этого города не будет забыта… У Барри отвисла челюсть. Он помотал головой, но толпа и праздник никуда не делись. Как и повод для этого праздника. Как и тёплые грустные нотки, проявившиеся в голосе Капитана… нет, теперь уже Гражданина Холода. — Рехнуться можно, — пробормотал Аллен. — Снарт. — Значит, я не ошибся, — хмыкнул Файнс. — Капитан теперь герой. — Что же получается? — Барри был растерян. — Если в мире не будет меня, то Леонард… — Эйб быстро влепил ему подзатыльник. — Ты чего? — возмутился Аллен. — Больно же. — Не о том думаешь, — усмехнулся тот. — И неправильно. Ты же сам сказал — точка отсчёта. Ты представляешь, сколько всего должно было совпасть, чтобы такой, как Снарт, стал служить городу в качестве героя? — Нет, но я… — Вот и я не представляю, — отрезал Файнс. — И не начинай думать о том, сколько и что зависит от того, есть ты или нет. Рано пока. Вот вернёмся домой, и будешь увязывать эти ниточки хоть до конца света. А пока у нас есть дело. Барри вздохнул, посмотрел на транспарант, на Снарта, устраивающего из своей Ледяной Пушки снегопад на радость толпе, ещё раз встряхнул головой и кивнул. — Ты прав. Идём, Эбрахам. Нам и правда надо работать. Вопреки всем опасениям, пройти в архив для Эйба оказалось не сложнее, чем перейти улицу по правилам. Оказалось, что и здесь знали ?мистера Файнса?. И не упустили случая спросить про трость. А заодно позубоскалить по поводу устроенного с утра пораньше празднества. Гражданин Холод хоть и был ?почётным?, но при этом оставался перевоспитавшимся преступником, а следовательно — знатным выпивохой, бабником и любителем спортивных авто. Другое дело, что со своей ?героической? работой он справлялся довольно-таки неплохо. А Централ-Сити был рад и такому герою. Других здесь явно не предвиделось.

— Что ты там пытался сказать по этому поводу?— с некоторой долей яда осведомился Файнс, когда они с Барри остались вдвоём в рабочем зале. На руки архивное дело полиции, разумеется, никто не собирался выдавать даже такой знаменитости, как Эбрахам. — Проклятая рефлексия, — вздохнул Аллен. — Слишком долго я был неудачником. Потом слишком долго сомневался в том, достоин ли я своих сил. Потом был Тоун. Потом Зум — это вообще отдельная песня. И теперь я окончательно облажался. Поэтому мысль ?а не будет ли лучше без меня? — моя старая подруга. — Сразу видно, что ты не служил, — вздохнул Эйб, пододвигая к себе внушительную папку. — В армии такая ерунда быстро вылетает из головы, потому что всегда есть, чем заняться… Постой-ка! Мы как раз в такой ситуации! Так что хватит страдать. К слову, ты работать с делом-то сможешь, рефлексирующий супергерой? — Смогу, — Барри решительно кивнул. — С бумагами и уликами точно смогу.

— А всё остальное я возьму на себя, — с пониманием отозвался Файнс. — Мне по должности положено с людьми общаться. Ладно, за дело. Дело не пошло. Точнее, сперва всё было привычно: протоколы допросов и листы с данными, фотографии улик и места преступления. А потом всё это начало плыть у Файнса перед глазами. Виски пронзило непривычной тянущей болью, под ложечкой засосало. Своеобычное лекарство в виде глотка виски украдкой едва не повлекло фатальную реакцию. Эйб побледнел и несколько секунд невероятным усилием сдерживал желудок, подпрыгнувший едва не до глотки. Аллен с удивлением посмотрел на напарника. — Эбрахам, ты что? Ты в порядке? — Кажется, нет, — выдавил Файнс, поднялся, с трудом опираясь на трость, и тут же рухнул обратно. — Что-то мне… нехорошо. — А я говорил, что обезболивающие с алкоголем — плохая идея, — вздохнул Барри. — Будем врачей вызывать? Ты совсем как сметана. — Цветом или консистенцией? — сквозь зубы пошутил Файнс. — А врачей вызывать — хреновая идея. Приедут опять эти ребята со стволами и значками… — он запнулся. Перед глазами как живой встал образ двух дюжих парней в форме медиков, приехавших к ним вчера. — Номер значка восемнадцать семьдесят три, — прошептал Эйб. — Второй значок — шестьдесят пять двадцать два. — Э-э-э, — только и протянул Барри. — Дружище, ты чего? — Я пытаюсь понять, что со мной происходит… — медленно произнёс Эбрахам, прикрывая глаза. Новых приступов тошноты не было. Было что-то странное. Круговерть событий последних суток сделалась вихрем видений в памяти. Чётких и ясных видений. И их было слишком… много? Перед внутренним взором Файнса вспыхнули золотые глаза, и голос Доры произнёс последние фразы прежнего мира:

— Не забывай об этом, Эбрахам Файнс. Никогда не забывай! — Не может быть, — тускло пробормотал Эйб, вытащил из внутреннего кармана блокнот и перо и уставился на них совершенно новым взглядом.

— Эйб, ты меня пугаешь, — обеспокоенно сказал Аллен. — Что это? И что… — Тихо, — Эйб поднял ладонь, призывая к молчанию. — Если моя идея верна, то… Он раскрыл блокнот, положил его на стол, осторожно взял перо, поднёс к странице и написал несколько слов. Барривдохнул. За металлическим наконечником тянулись чёткие тёмные следы. При полном отсутствии чернил. — Да ну на хер, — пробормотал Файнс и начал писать дальше. Короткими, ёмкими фразами. Сокращениями и пиктограммами. Сперва перепрыгивая с пятого на десятое, потом спокойнее и конструктивнее, он составлял конспект последних суток. Всё произошедшее. Описания лиц и их выражений. Номера телефонов, значков и автомобилей. События. Фразы. Движения. Не абсолютно подробно, но… Он писал и чувствовал, как отпускает боль в голове и возвращается боль в ноге. Как успокаивается желудок и виски приятным теплом растекается по телу. Как взгляд становится острее. Память текла через его руку по серебристому перу и оставалась на желтоватой бумаге блокнота. На шестой странице Эйба отпустило окончательно. Он осторожно вложил перо, как закладку, в блокнот, закрыл застёжку, сунул всё это во внутренний карман и поднял взгляд на Аллена. Тот сидел ни жив ни мёртв. — И что это было? — спросил он наконец. — Моя память, судя по всему. — Эйб криво усмехнулся, потёр ладонями лицо и грязно выругался шёпотом. — Я ужетебе рассказывал, что со мной было прямо перед тем, как я очнулся здесь. Дора с её подарочками. Так вот, этот блокнот и перо — подарок. Она ещё сказала: ?Никогда не забывай?. Я тогда подумал, что она это по другому поводу. Только во фразе, похоже, было второе дно. — Тебе стало худо от памяти? — Барри соображал быстро. — И пришлось записать всё, что ты помнишь, в блокнот, чтобы… Постой. То есть у тебя теперь фотографическая память? — Похоже, что так, — сумрачно кивнул Эйб. — Сверхчеловеческая память, — уточнил Барри. — Тебя накрыло оттого, что человек просто не способен настолько точно помнить все факты, которые тебе пришлось перенести на бумагу? — Ты это к чему? — подозрительно покосился на собеседника Файнс. Аллен улыбался так, как не улыбался ещё ни разу в новом мире. — У тебя есть сверхспособность, необычная вещь, которая эту сверхспособность поддерживает, и помощник. И кем тебя это делает? — Знаешь что?! — вскипел Эйб и тут же утих под ехидным взглядом Аллена. — Иди ты на фиг. Я не собираюсь… — Одеваться в плащ и надевать маску? А если придётся? — А если придётся, — отрезал Эйб, — я, по крайней мере, сделаю это со вкусом. И никаких красных трико с гульфиком! Баррирасхохотался,и тут же получил локтём под рёбра от Файнса и укоризненный взгляд от служителя архивов. — Хватит ржать, супергерой хренов, — прошипел Эйб. — Лучше скажи, что мне с этим дерьмом делать, и как… — От него избавиться? — Барри посерьёзнел. — Опционально, — чуть подумав, ответил Файнс. — Скорее, да, но… не знаю. — А тебе так надо от этого избавляться? — Аллен покачал головой. — Подумай, Эбрахам. Тебе дан шанс что-то изменить. Что-то сделать. Больше того, к чему ты привык. Стать кем-то другим. Чем-то… другим, — при этих словах по губам бывшего Флэша скользнула ностальгическая улыбка. — Единственное, что я по-настоящему хочу изменить, — это место нашего пребывания, — фыркнул Эйб. — Вернуть тебе силы. Вернуться домой.

— Вернуться на работу? — подхватил Барри. — Снова стать журналистом средней руки — давай не будем кривить душой — в не самом крупном издании Америки? При всём, что ты уже успел узнать? Об иных мирах, о силах и тех, кто ими владеет? — Если ценой возвращения домой станет моя память, новая и старая, и вся эта канительс силами — пусть будет так, — упрямо произнёс Файнс и с ужасом впервые не услышал в собственном голосе уверенности. Барри явно тоже её не услышал, но мудро промолчал. — Ладно, — неловко пробормотал Эйб после некоторой паузы. — Если мне досталась эта… способность, будь она неладна, то что с ней делать? Ты ведь когда-то был на моём месте, так? — Так, — кивнул Аллен. — И единственное, что ты можешь делать со своей силой, раз уж она у тебя появилась, — то же, что и с любой другой: тренировать и развивать. Но, прежде всего, надо понять, как она работает. — В смысле? Я так понял, я запоминаю всё, что вижу. — Э нет, погодите, господин журналист. Давай попробуем разобраться по порядку. Начнём с простого научного подхода. Разделение. Твоя память распространяется только на новый мир или на прежний тоже? Попробуй вспомнить что-нибудь неделю назад, год назад и из детства. В руках у Аллена чуть ли не сами собой появились листок и карандаш. Он быстро накидал какую-то простенькую таблицу, проставил пункты списка и уставился на Эйба в ожидании ответа. Тот усмехнулся. ?А парень явно поймал свою тему?. Затем честно попытался сосредоточиться. Покачал головой. — Ни шиша. Ни неделю, ни месяц, ни пятнадцать лет. Воспоминания как воспоминания.

— Хо-ро-шо, — таблица и строки списка начали заполняться. — Далее: ты записал свои воспоминания за последний день. Ты их забыл? — Н-нет, — Файнс потряс головой, будто прислушиваясь к грохоту в черепной коробке. — Они, как бы сказать… разложились по полочкам. Нет, даже скорее сложились вчетверо, разложились по коробочкам и потом легли на полочки. — Ощущение переполненности знанием? — Больше нет. До записи это был как будто вихрь в голове. А теперь тихо. — Тебе требуется запись именно пером именно в блокноте или годятся другие инструменты? — А я почём знаю? — опешил Файнс. — По ощущениям, — серьёзно ответил Аллен. — Разумеется, результат здесь можно получить только экспериментально, но твои личные чувства в данном случае не учитывать нельзя. — Сильно загнул,— уважительно покачал головой Эйб. — Сразу видно — эксперт. А если серьёзно — у меня выстроилась цепочка: фраза Доры — память — подарок Доры. Я за него и схватился в первую очередь.

— Вот именно, — усмехнулся Барри. — Это при том, что я помню наверняка: ты оставил его в сумке. В машине. — Точно, — прошептал Эйб. — И я помню. Это что же получается… — Получается, что с вероятностью восемьдесят процентов твои записи должны вестись совершенно конкретным образом. Потом проверим, конечно, но пока — так. Я тут уже прикинул в столбик плотность информации, исходя из количества написанного тобой, но это всё настолько приблизительно, что всерьёз воспринимать нельзя. — Короче? — попытался подытожить Файнс. — Ещё вопрос: ты помнишь записанное так же хорошо, как и до того, как написал? — Да, — твёрдо ответил Эйб. — Просто теперь это удобнее вспоминать. Я же сказал — полочки, коробочки… и голова не болит. — Дело о смерти Бартоломью Аллена, третья страница, пятая строка сверху? — ?Исходя из показаний свидетелей, можно с точностью утверждать...? — начал Файнс и поперхнулся. — Ни хрена себе. — Согласен, — Барри заглянул в папку и усмехнулся. — Именно так. Подытожим. Фотографическая память с необходимостью регулярного переноса из краткосрочной в долгосрочную. Перенос осуществляется посредством достаточно подробной записи информации. Я так не мог, даже будучи Флэшем, — с некоторой грустью закончил он. — Прочесть учебник за несколько секунд на скорости — сколько угодно. Но уже через сутки — всё. Чистый лист.

— А я, значит, наоборот. Медленно и с записями, зато надолго. — Если не навсегда, — кивнул Аллен. — Это мы, конечно, посмотрим, — протянул Файнс. — Но одно могу сказать точно: работать с бумагами и делом теперь будет намного легче.

— Потому что ты теперь не забудешь ничего, — тихо произнёс Барри и посмотрел на папку. — Да. Ты прав. Файнс усмехнулся и подтянул дело поближе. ?Херня эти их способности. Привыкнем. Хуже точно быть уже не может?.