Глава четвёртая (2/2)

Утро вторника, было не особо хорошим, можно сказать паршивым. Снег сыпал только в путь, и одевшись потеплее, Глеб закинул учебники в потрёпанный рюкзак, надел берцы и направился вон из подъезда. Он уже соскучился по школе, а вот на работу выходить совсем не хотелось. Выкурив несколько сигарет вишнёвого Senator'а, он зашёл в ворота школы и быстрым подъемом зашёл в здание, весь усыпанный снегом.

8:20, время ещё есть. Скинув куртку и отряхнув берцы, наспех завязав волосы в хвост, Голубин направился в сторону кабинета математики. После неё должен быть урок литературы, Тёма заботливо передавал задания, пока он болел, и тот, с чистой совестью их выполнил.

После урока математики, была небольшая перемена, он встретился с Тёмой. Когда звонок прозвенел, они вошли в класс литературы, который открыл Мирон Янович. Глеб сел на привычное место, как-то по грустному оглядывая на мужчину.*** Спустя две недели Мирон уже свыкся с тем, что Глеба и в помине нет.

Но когда он внезапно появился на уроке спустя несколько недель, когда мужчина открыл кабинет, у Фёдорова по правде говоря немного отлягло от сердца. Прямо тяжёлый камень с души свалился. Он понятия не имел, что он так пёкся об этом парне, но, что-то двигало им. Сев за стол, он на секунду задержал свой взгляд на мальчишке и улыбнулся краешком губ, но всё же опомнился.

– Сегодня мы напишем контрольную по Булгакову и его произведению, чтобы закрепить знания. Староста расдайте листки с вопросами и работайте до самого конца урока.

После того как староста сделала всё как нужно было, Фёдоров проговорил: – Отлично. Приступайте к работе. – и когда ученики уткнулись в свои листы с вопросами, мужчина достал из своей сумки книгу и погрузился в чтение. В классе воцарилась тишина, которую нарушал только звук секундной стрелки часов. Глеб читал Мастера и Маргариту, и даже прекрасно её знал, но, вот сцена с Понтием Пилатом, вылетела из его головы, а контрольный вопрос, был на этот самый эпизод. Выругавшись, Глеб грыз ручку, старательно вспоминая отрывок. Когда же озарение с него снезашло, как раз под самый конец урока, Глеб аккуратным почерком вывел ответ, и когда староста класса, миловидная замурышка Маринка Сидорова, взяла его листок, Глеб подождал пока все выйдут из класса.

Большая перемена. Тик-так. Когда его одноклассники все до одного вышли из класса, Глеб задержался, и посмотрел на Мирона Яновича.

– Я хочу Вам сдать те задания, что вы передавали мне через Тёму.. Он неуверенно подошёл к столу и протянул тетрадь. Руки белокурого стали ещё бледнее, как и он сам, а глаза, будто бы стали впалые, синяки были настолько фиолетовыми, что граничили с фингалами. Своими потухшими зелёными глазами, Глеб смотрел на Мирона, в его холодные голубые скалы льда. – Да, спасибо, Глеб. – Мирон на секунду задержал свой взгляд на мальчишке. Ему было больно на него смотреть. – У тебя точно сейчас всё нормально? – в голос Мирона прорвались очень заметные волнительные нотки. Глеб пожал плечами, он не знал сам. Нормально у него или нет.

– Не знаю, а у Вас?

Глеб начал отходить от стола, всё также цепляясь за холодный, но в тоже и время тёплый взгляд мужчины. Он боится. Боится подпускать к себе кого-либо. Слишком ему много боли причинили. Выйдя из класса, он направился по коридору, покрепче вцепившись в лямку рюкзака, будто бы она его спасёт. Идя по коридору, блондин заметил косые и злые взгляды на себе, слышал смешки. Он не понимал что происходит. В коридоре висел телевизор, который показывал расписание и ещё какую-то херню, и Глеб заметил столпотворение у него. Все смеялись и улюлюкали. Прорвавшись через толпу, Голубин вышел к телевизору и ужаснулся. Там было видео. Как его трахал тот мужчина, он не помнил точно как его зовут, но, лицо его въелось в черепную коробку.

Все ученики, с презрением, злобой и смехом смотрели на белокурого, сторонясь. Там был и Тёма, он смотрел на него, и в глазах его читался страх за друга. Зелёные глаза наполнились солёным морем, и обрушились как шквал на сознание и психику бедного Глеба. Обернувшись, он увидел Мирона, который шёл к нему, но коридор такой длинный, и всё что хотел сейчас Глеб, это умереть. Такого позора, он не выдержит.

Выбежав без куртки на улицу, снег начал засыпать пшеничные волосы блондина и его черный свитер. Он бежал. Бежал долго, как мог. Нет сил. Свернув в какой-то двор, Глеб увидел старый диван и ещё несколько таких же, но только совсем убогих. Уложившись на один из них, более приемлемый, дрожа, Глеб уронил свою голову на грязную обивку.

Он плакал, ему было невозможно больно. Сигареты остались в куртке, которая была в раздевалке, ну и хуй с ней. Телефон предательски сел.