Минни (1/1)
Слёзы на глазах, чувства на замок,Вечно юн и вечно одинок,Самый лучший друг, взрослых и детей -
Маленький мышонок в темнотеВинтаж - Микки На студии уже полных ходом шла подготовка, когда я смог добраться. Все в сборе. Сегодня малым звездным составом.
Минни сидит на гриме, и, хотя наверняка видит меня в отражении, совершенно не замечает. Погружена в себя. Она тоже борется со своими демонами. Красные от слез глаза тщательно замаскированы под тонной макияжа и спрятаны за тонким слоем линз, превращающих ее светлые глаза в черные, прямо как у меня. Какая ирония. Превращать ее, такую же растоптанную жизнью, в мою копию. Мы и правда до безобразия похожи. Начиная с расписания, заканчивая глазами и повадками. Годы работы вместе, столько прожитого и пережитого. Страшно даже подумать.
Я помню ее, прекрасную девочку, пришедшую на кастинг. Светлую душой, с пышной копной волос цвета ночи, с небесно-голубыми глазами и искренней улыбкой. С мечтой стать самой лучшей актрисой, самой известной девочкой на свете.
А по итогу-то что? Стала моей женской тенью. Глаза, слабо видящие от вечных слез стеной. Я знаю, как больно плакать. Иссушенные, ломкие волосы, мертвые от постоянных окрашиваний,смены тона. Отвратительно. Запертая в себе, она потеряла все свои мечты. Стала самой-самой, девочкой №1. Ее имя знает каждый. Но что от нее осталось? Минни, какой ценой это все? Разве оно того стоило? Твоя мама могла бы тобой гордиться, если бы ты хоть каплю ее волновала. Да и кого будет волновать собственное чадо, одним своим существованием приносившее обоз проблем, а ныне сплавленное на полное попечение какого-то безликого начальства, отстегивающего ей львиную долю гонораров Ми? У него превосходные голубые глаза, до ужаса пустые. Я влюбился в нее с самого первого дня, а ныне боюсь смотреть на нее. Потому что понимаю, как выгляжу сам? Возможно. Я вижу себя в ней. Я вижу в ней, что со мной творят мои демоны.
Мне искренне жаль свою напарницу. Мы могли бы стать хорошей парой. Если бы не наши проданные души. Из-за того, что ее мать распоряжается практически всеми ее финансами, а ее кровные крохи контролирует, Минни приходится зарабатывать на стороне. Благо, ей это дозволено контрактом. У нее хотя бы есть это свободное время. Однако все оно расписано посещениями богатых клиентов. И хотя то, чем они занимаются и как она их обслуживает, является тайной за семью печатями, все мы понимаем, что она продает себя. Никто не видит ее без костюмов, и слава богам, что так. То, что с ней творят клиенты, ужасно. Синяки на хрупком бледном теле не успевают сходить, и мне порою кажется, что они вовсе впитались в нее настолько, что ни я сам, ни она не помним, когда не было этих чертовых отметин. Это ее проклятие, продажа своего тела в полное распоряжение за жалкие копейки, на которые она шьет себе новые костюмы. Каждый - черточка в черточку, горошинка к горошинке, как предыдущий.
Повседневные - черная водолазка и красная юбка в белый горох. Парадно-выходное - той же расцветки платье с кроваво-красным поясом и бантом на всю макушку.
Даже продавать себя ей приходится... вэтом. Она встает из-за стола гримера и я отмираю. Она оборачивается уже совершенно пришедшая в чувства, с неизменной улыбкой на лице, машет мне тонкой рукой в белой перчатке.
Иногда мы все-таки встречаемся на нейтральной территории, даже спим вместе. Находим друг в друге утешение, плечо, в которое можно прорыдаться. Вдвоем в тесных коморках не так страшно. Не давят на плечи стены. Лишь спирает до одури легкие в резких движениях и вскриках, усталых стонах. В небольших помещениях два тела быстро наводят жару.
Слезы на глазах, чувства на замок.
Даже друг другу мы не показываем слез, плачем, не глядя друг на друга, и расходимся так же. Потому что ужасно, страшно, невыносимо смотреть на второго себя, рвущего душу от отчаяния, когда ничем не можешь помочь.
- Здравствуй, Микки, - звонкий голос сквозит не то подступающей, не то только что подавленной истерикой.
- Доброе утро, Минни...