в стиле (1/1)

Чей-то нос смачно хрустнул под его кулаком, с мерзким хлюпающим звуком забежала кровь, но это Лаврова не остановило. Его кулаки все красные, склизкие; кровь то подсыхала, то в ту же секунду размазывалась по новой. Костяшки жгло болью, но от этого хотелось еще больше бить, и сильнее; пускай, они будут в мясо, как и ебло этого уебка. Будет знать, как малевать свою хуйню поверх его граффити, и неважно, если это не он сделал?— будет знать, как, блять, щупальца распускать. И если он его сейчас не убьет, то эта пиздилка послужит уродцу хорошим уроком, чего делать в жизни категорически нельзя, ни при каких условиях.Когда Лаврова кто-то разозлит, он похож на разъяренного берсерка, его ярость неукротима, она заражает окружающих, поэтому стрелки, в которых он участвует, зачастую самые кровавые. Это только в том случае, если он будет по-настоящему зол, если найдется тот, кто сумеет довести его до такого состояния. Нашелся. Порой достаточно лишь пары движений. Тощий, такой же, как и Игорь, шпала по имени Стас, которому было срать на безупречную репутацию Лаврова как главного хулигана на районе и который, особо не задумываясь, решил прописать в ебало именно ему. И четенько так: в глаз, потом смазанно прошелся по губе, однако та все равно лопнула. Ответный удар не заставил себя ждать: огромный кулак врезался ему точнехонько в нос, так, что тот аж тихо хрустнул, и в рот полезла противная кровища. Стас тут же замахнулся по челюсти амбала, а в секунду его исключительного охуевания кое-как успел схаркнуть кровь рядом с собой или на себя, или и то, и другое?— ее много было. Не успел он этого сделать, как ему снова прилетело, по ощущениям казалось, что кости черепа треснули, а зубы сейчас раскрошатся, но они держались крепко. А поскольку у него зубы все еще чудом были на месте, он решил ими воспользоваться и изо всех сил грызанул Лаврова за пальцы. Тот в шоке заорал и вскочил на ноги, но это его далеко не первая драка, поэтому долго истерить он не стал?— переболит потом. Он снова всем весом насел на костлявого Конченкова и навис над его лицом.—?Ах ты, выблядок ссаный, убью же,?— прошипел он сквозь зубы тому почти в самое ухо и, не обращая внимания на боль в фалангах, попытался схватить Стаса за волосы, но тех почти и не было. Короткие ногти впились в кожу головы через жесткий ежик, однако, это не помешало ему хорошенько так, качественно, приложить его затылком об асфальт, а потом еще раз. И именно в этот момент к нему подбежали свои ребята, и кто-то схватил его сзади за руки и оттащил, другой пришел тому на помощь спереди.—?Игорь, блять! —?орали ему в лицо, но слышал он хуевасто, потому что и не пытался услышать. —?Это перебор, остынь, остынь.—?Ты ебанутый: чуть не убил его, ты понимаешь, нет?—?Отпустите, и убью,?— хрипло, но уже тихо и больше для себя рычит Лавров. Да, это перебор.—?Алло, блять, нам не нужны проблемы!В это время Леха, самый дипломатичный из них, потому и главный, о чем-то увлеченно пиздел с главарем той компании, размахивая руками и угрожая. Ну, такая дипломатия?— своеобразная. Игорь тяжело дышал, перестав делать попытки вырваться. Он кинул взгляд на того пацана, двое чуваков держали его под мышки, с его лица капала кровь, много крови. Голова была опущена, видно было плохо, хотя Игорь догадывался, что там пиздец. Он потихоньку начинал остывать и осознавать тупость произошедшего. Когда пелена бешенства спадала, он становился вполне обычным парнем с района с каменным ебалом, кучей больных тараканов в голове и сложной душевной организацией.Пацаны вокруг тихо переговаривались и всё косились то на него, то на того чувака. Они находились в самом, наверное, укромном и скрытом переулке города. Вечером прошел дождь, и улица теперь пахла сырым асфальтом и, плюс к тому, кровью. Слышно было, как неподалеку ездят машины, и как снова тихо порыкивает синее плотно укрытое тучами небо, будто подумывая о новом залпе дождя и грозы. Игорь тупо пялился на темно-бордовые в свете пары фонарей брызги на асфальте. Наконец, Леха закончил пиздеть и подошел к ним.—?Так, ебать, короче: я еле договорился, но ментов звать они не будут.—?Ну да, нахуй надо, им же не выгодно,?— сказал кто-то сбоку.—?Пиздец… —?выдохнул кто-то другой.—?Ага. Тебя,?— Леха повернулся к Лаврову. —?они, считай, прощают. Но если этот даун сдохнет с сотрясом, то тебе пиздец, понятно?—?Нахуй иди,?— Игорь сплюнул кровь, из разбитой губы затекавшую в рот, куда-то вбок.—?Говорю: тебе понятно?—?Я понял… Отпустите. Я спокоен, как удав,?— обратился он к державшим его. Пацаны нехотя ослабили хватку. —?Глухие, блять? —?Он, видимо, как-то особенно страшно на них зыркнул, что его окончательно отпустили.—?Я серьезно,?— продолжил нравоучения Леха. —?Игорь, я тебя прошу, в следующий раз контролируй себя хоть чуть-чуть.—?Окей-окей, только отъебись,?— Игорь снова сплюнул. Постоял, помолчал, а потом, поняв, что его больше ничего здесь не задерживает, повернулся в сторону выхода из переулка. Он подумал, что поступать так, возможно, не очень вежливо, но в его ситуации других вариантов нет. —?Я домой,?— бросил он, и длинные ноги широким шагом понесли его вперед, подальше отсюда, от всего пиздеца. А он и не желал оборачиваться.

Сейчас ему еще пока не то чтобы прямо стыдно, но как-то ебано. С одной стороны, он не имел цели размозжить левому типу череп или что-то в этом роде, а с другой… Нет, ну, а хули он полез, а? Как было сдержаться? Ебанный рот, как жить-то, блять. Может, нервишки подлечить? Мать даже приносила ему какую-то коробку с успокоительным длительного действия. Может, стоило пропить? Хотя потом встряхнул головой и вроде как бы образумился, решив, что ну их всех нахуй, он же не псих! А пиздюков с их выебонами он всегда ненавидел, таких надо ставить на место. Потому что этого еблана, видно, мало били, раз такой борзый. А если он этот урок не усвоил, так еще побьют, но он, Лавров, уже точно к нему больше и пальцем не прикоснется, только руки марать да нервы портить. Зато хотя бы пар выпустил. Если б не этот?— как его, кстати? —?то он кого-нибудь другого поколотил бы?— все одно. Так что даже определенные плюсы в этом происшествии все-таки были, Игорь вообще?— оптимист (ну, он так считал, а остальные почему-то?— наоборот, но он их посылал, ибо нихуя они не понимают). Он умел во всем находить плюсы, как и теперь.Ночь приятно обволакивала его фигуру, пряча от редких прохожих его побитое лицо и заляпанные чужой кровью кулаки, все ободранные и даже со следами укусов на правой руке, которую ему этот упырь едва не прокусил. Мимо, скрипя колесами, ползли редкие в поздний час в этом районе машины, люди попадались тоже крайне редко, они говорили о своем и не обращали внимания на потрепанного парня. Дышалось легко, мозг отдыхал. Идти и ни о чем не думать?— великолепно, была б вся жизнь такая, но увы. Придет домой, залезет в теплый душ и ляжет спать. Мать сегодня в ночь, так что даже объяснять никому ничего не придется. Его все устраивало.***Стас стоял на балконе в пять утра, курил и чувствовал себя ни живым ни мертвым. Зато в школу сегодня точно не пойдет?— в школу без лица нельзя. А лицо-то все еще было, но где-то под слоем ссадин и набухших кровоподтеков, он подставлял его навстречу холодной утренней сырости. Оба глаза были раза в два больше, чем надо, а точнее фиолетово-красные синяки на месте глаз. Голова болела нещадно, но, вроде, не похоже на сотрясение. Это вообще чудо какое-то! Он тогда, лежа на асфальте заплеванным собственной кровавой слюной, думал, что вот и он: конец, но, видимо, не так быстро! И зубы все еще были на месте, он правда удивлен, как в стольких пиздиловках еще ни разу не потерял ни одного зуба, но ему же лучше. Во рту был привкус крови, и Стас вдруг вспомнил момент, где безумно впивался резцами в руку человека, о котором знал только то, что если влезть с ним в драку, будет очень, очень больно. Он влез, и тот его чуть не убил. Успех. Это, блять, было не просто очень больно, это пиздец какой-то. У него во рту вспомнился вкус собственной и чужой вперемешку крови и соленой кожи на удивление длинных пальцев.

Не то чтобы Стас прямо хотел сдохнуть, что влезал в драки с высоченными амбалами?— нет, жизнь ему вполне нравилась и прощаться с ней он не собирался. Он в некотором роде скучал и искал приключений, это правда. Он себя испытывал и заодно испытывал всяких местных ?богатырей? с райончика. В этом районе Стас недавно, и тут интересующая его персона нашлась сразу же. И да, Стас впервые, по его мнению, испытание не прошел, а вернее, всухую просрал. Этот экземпляр оказался действительно интересным, действительно сильным, блять. Настолько, что Стас не успел даже подумать применить какой-нибудь коронный удар или хитрость, а только грызанул его за руку, как бешеная белка в зоопарке, потому что очканул за жизнь дико. Не то чтобы он хорошо запомнил лицо этого мудака, но одно?— его холодные, голубые глаза?— нехило так впечаталось в мозг. Если сейчас сомкнуть веки, а они из-за синяков и так почти сжаты, то он видит его глаза и черные брови, полный слепой ярости взгляд. Стас уверен, что лицо его самого осталось для того парня незамеченным вовсе, потому что кроме злости в его глазах не было ничего, он и не видел, наверное, ничего.Это феномен, его надо изучить. Тем более Стас не привык уходить проигравшим?— не в его стиле. А вот решить, что когда лицо чуток заживет, снова доебаться до грозы района, от которого едва ли не ссут в штаны даже самые отбитые гопники?— это уже вполне в его стиле.