Часть 8 (1/2)

Белая комната. Ослепительный чистый свет вокруг. Болезненные вспышки ярких пронзительных лучей, которые разрывали глаза, всякий раз попадая на зрачки, заставляя их сужаться, чтобы хоть как-то уменьшить напряжение. Пустота внутри и бесконечная дорога впереди. Умиротворение и душевный покой сопровождали меня в этом месте. Не было никаких эмоций, забот, суеты. Энергия живого мира растворилась, оставляя созерцать давящую тишину средь пустынных стен. Казалось, что вокруг образовался вакуум отныне ставший для меня единственной средой обитания. Быстро проблёскивающие цвета тех тусклых красок заменились бесконечным белым светом.Это странное чувство… Неужели я умер? Ведь, надо полагать, труп не может проявлять чувства, потому что их попросту больше не существует, как и его бренного живого тела. Ведь больше нет того горящего огонька, который жил внутри, шевеля чахлые струны, играя мелодию твоей жизни.Блуждая по вечным дорожкам, я успевал оглядываться на одинаковые белоснежные стены, и каждый раз как бросал на них свой взгляд они словно отдалялись еще дальше, растягивая и без того бесконечную комнату. Впереди не было ничего, но ноги не сбавляли темпа и шли прямиком туда, где, казалось, сейчас от меня спрятали выход. Идти было легко и невесомо, словно я находился на Луне, где сила гравитации меньше, что заставляет чувствовать легкую левитации при каждом шаге.

Я понял, что нахожусь во сне, но этот сон длится слишком долго. Здесь что-то не так. Осознание трудной ситуации будоражило ум, но вскипевшие эмоции никак не могли проявиться, как будто это место было сосудом, который вытягивал из тебя все переживания за спокойное пребывание здесь. Я продолжал идти вперед, иногда оглядываясь назад, боясь, что где-то там пропустил свой единственный выход.

Уходя все глубже и глубже в небытие, я начал чувствовать, что все меняется. Шаги становились тяжелее, придавая вес моим ногам, возвращая меня в нормальное земное состояние. Свет стал менее ослепляющим, позволяя теперь смело открыть глаза. Стены перестали удаляться, теперь они стояли только на одном месте. Дорога начала сужаться, превращая комнату в коридор, который, как и прежде, не кончался, уводя меня далеко в глубины этого бессознательного непонятного места моей фантазии. Но это не похоже на те сны, которые я видел по ночам. Словно все интересные сюжетные линии закончились, а другие еще не появились, будто Полароидная вспышка, которая не успела проявить свой снимок.

Чувства вернулись. И первое, что я испытал, был страх. Мне было страшно. Теперь, когда я осознал всю суть своего сна, я понял, что это был кошмар. Страшный сон, что всегда заканчивался плохим концом. Я стал настраиваться на неминуемые ужасы, что грезили высвободится из своего дневного плена, но ничего не происходило, словно что-то ожидало того момента, когда я что-то постигну или совершу, чтобы эта новая ветвь ночной истории смогла продолжиться. Мои кошмары были темнее, я бы даже сказал, зрелищнее, нежели этот. Этот был пуст, как будто в моей голове больше не осталось мыслей, и я теперь шел через сломанную часть своего разума, дабы отыскать ответы на те вопросы, которые сам еще не успел себе задать.

Паника. Снова паника. Я больше не шел, а мчался вперед, надеясь, что у этой бесконечности еще есть край. Вперед, только вперед! Я не должен возвращаться! Это просто ложное представление о том, что там было светло и хорошо. Это ловушка, назад никогда нельзя возвращаться , как бы сильно не было уютно и тепло в окружении усмиряющих тебя белых стен. Это не спокойствие! Выход, вон там! Он впереди. Какой бы темной и страшной ни была дорога. Насколько бы она не сужалась. Нужно бежать вперед, не оглядываясь назад.Я долго бежал, глядя, как белые, когда-то, окружавшие стены превращаются в темные куски непонятной липкой субстанции. Мои ноги начали прилипать к полу, мешая мне ускориться, чтобы скорее убраться от них подальше. С каждым шагом я все глубже погружался в нее, отдавая свое тело этой бесформенной массе, что воссоздалось из моих страхов и страданий. Я был уже погружен по колени , затрудняя свои движения, продолжая тонуть в этом омуте, что стал моим самым страшным началом и единственным концом. Проваливаясь в нее все глубже и глубже, чувствовал, что оно начало понемногу твердеть, сильно сдавливая конечности, что успели погрязнуть, выдавливая, казалось бы, из них мой жизненный сок.Было больно, неужели это происходит наяву? Почему я чувствую боль во сне, словно знак о том, что рано или поздно такое приключится со мной в жизни и я должен быть готов, должен привыкнуть к этому, чтобы там мне уже не было так страшно и тягостно. Было трудно дышать. Натиск из этих липких ?оков? сдавил мою грудь, делая невозможным поднять ее для глубокого вдоха. Отрывисто вдыхая и выдыхая, я старался выбраться из нее, но это только усугубляло ситуацию. Теперь, погруженный в нее по шею, пытался примеритьсясо своей участью, но что-то внутри, что-то чужое, инородное, не давало мне этого сделать. Оно боролось, шевелилось во мне, побуждая меня снова попытаться пробудиться от такого страшного сна.

Страх умереть во сне сковал мое желание выбраться отсюда, смиряя меня под натиском темного засилья, но свет надежды, вырывался моими же молитвами на спасение. Я полностью закрыл глаза, медленно признаваясь со своим концом, утихомирив свою новую частичку души, что явно сдаваться не намеревалась. Я закинул голову назад, чтобы дать себе последний вздох покоя, прежде чем утонуть в этой топи.Щелчок - и я полностью погрузился в это безумно холодное мрачное месиво, что своим ледяным потоком доводило до мучительных судорог. Оно начало лезть в глаза и нос перекрывая мои пути и обращая в спять мои жизненно необходимые меры для моего избавления. Руки полностью были обхвачены, так что их невозможно было поднять. Ноги не могли согнуться и я лишь спокойно уходил вглубь себя и этого омута, который был моим последним накануне моего конца. Все вокруг начало твердеть. Это было похоже на превращение в статую, обреченную вечно жить в месте своего худшего кошмара. Статуя, которую художник ваял для своей выставки в течение нескольких десятилетий, показывая людям, которые имеют зуб на такое, казалось бы, бесценное произведение, выхватывая его в свои жадные и скупые руки.

Вещество превратилось в камень, который полностью овладел мной, захватывая меня в прессингсвоей экстравагантной любви. Я не мог пошевелиться, но мои чувства все еще рвались из этого бассейна, порочной ловушки. Душа, облаченная в боль, билась об него. Здесь не было воздуха. Я не в силах был дышать. Последний кислород, который я вдохнул, иссяк, оставив меня без путей к спасению, что мои руки пытались выхватит, рот выговорить, а душа добиться. Все этого не осталось, была лишь холодная, безумная, одинокая смерть.

Я уже видел ее перед своими глазами, это было так волнительно пугающе. Я знал, что это было неизбежно, но не думал, что это произойдет так скоро. Я был не властен над своей судьбой, поэтому теперь все в руках этой жрицы, Владычицы всех мертвых, которая пришла в мой последний час, вознося над собой нечеловеческое оружие, сгубившее не одну душу, своим острым клинком. Мир, казалось, застыл вместе со мной, ожидая либо своего долгожданного конца для всего, либо своего единственного освобождения для продолжения этого ужаса. Я ничего не ожидал. Я просто принял свою судьбу, решив, что это необходимо, дабы не было так чудовищно.- Майки!

Словно удар в голову разнесся голос моего провидения.- Я помогу тебе, слышишь! Я спасу тебя! Тебе рано уходить от них! Держись!Яркая мощная вспышка рассеяла осколки моей злой смерти, чьи попытки мучительно убить меня оказались безуспешными. Камень раскололся пополам, снова рождая меня. Я вздохнул, словно в первый раз в жизни. Это чувство заново рождения открыло для меня что-то новое, как будто вторая жизнь была дана мне не просто так. Как будто я не смог этого сделать тогда, а теперь меня заново вернули в этот темный и гнилой мир, чтобы исполнить умыслы моего покровителя, у которого все еще есть планы на мою жизнь и раскрытие моего предназначения. Я упал на тот же ослепительный пол, не предпринимая никаких попыток подняться, согнувшись, как эмбрион в утробе матери, шепча благодарственные слова за свою спасенную никчемную жизнь. Я снова почувствовал себя опустошенным и свободным, от той невыносимой тяжести, что одаривали меня скорбью и кручиной.- Майки!Снова тот голос.- Помоги мне…Он доносился из другого угла светлой комнаты , теперь уже такой жуткой и страшной для моих глаз. Я все же заставил себя поднять голову и посмотреть на своего героя, но не увидел ничего и никого, словно со мной сейчас разговаривала невидимая сила, нематериальная, несуществующая.- Ты должен мне помочь, Майки.Он снова переместился со своего места в противоположном направлении. Я непонимающе повернул голову, выискивая источник мольбы.- Чем? Кто ты? – не в силах говорить нормально, я выдавил из себя хрип слабым голосом, что исказился от моих немых попыток докричаться, казалось бы, до самого себя.- Майки, береги их…Он доносился уже откуда-то сверху. Когда я поднял глаза, то увидел нечто похожее на солнце, но в несколько тысяч раз меньшее и менее яркое, такое на которое можно смотреть смело, не прищуриваясь, что теперь кружило надо мной, с неким иным для этого чуждого мира беспокойством. Оно отчаянно умоляло меня о чем-то своем, так что в ее мольбах можно было различить горестные слезы.- Что? Кто ты?- Тебе пора вставать.Это солнце подарило мне странное чувство ответственности, словно рассказывая мне как раз о том, что я не успел сделать в первой жизни. Оно начало подниматься все выше, медленно отдаляясь от меня к самому верху.- Нет! Подожди! Скажи кто ты!- Я еще приду к тебе, а сейчас проснись…Глаза мои наполнились тьмой, и жгучая боль в груди, как моя кровавая луна, бросила свой след в тайниках моего подсознания, словно оставаясь запиской, напоминая мне о новом смысле моего пребывания. Веки потяжелели, и я снова почувствовал себя живым. Я стремительно падал, погружаясь в новую темноту, что была намного теплее и менее одинокой.

Я что-то чувствовал. Что-то сильно трясло меня за плечо. Что-то какой-то очень странно-реалистичный сон.- Проснись! Микки, проснись! Микки!!Я распахнул глаза с сильной одышкой, которая теперь разрывала мою грудную клетку от таких резких порывистых вдохов. Я тряхнул головой, понимая, что это больше не сон, и что надо мной сейчас стоит растрепанный панк, пытаясь разбудить в течение, казалось, нескольких часов. Свифт испуганно смотрел на меня, проверяя, все ли со мной в порядке, немного успокаивая трясущимися руками, что сейчас крепко держали меня за плечи, вырывая из меня остатки моего дурного сна.- Мозг взболтаешь, не тряси меня! – простонал ему в лицо, отрывая от себя.Я измученно потер глаза, выпрямляясь в сидячее положение, пригнувшись к коленам, стараясь вспомнить, что же такое мне снилось, отчего во мне не погасли те самые странные осадочные чувства. В голове у меня гудело и не давало покоя, перемешивая все мысли в единую неразборную кашу. Свифт беспокойно сидел напротив, ерзая и ожидая, что мои слова его успокоят. Немного отойдя от всех несуществующих событий, я поднял на него глаза, которые теперь, по моему мнению, выражали всю эстетику моих ночных мучений. Он был одет в домашнюю синюю майку и свободные шорты, которые были немного порваны. Похоже, его владелец не собирался в ближайшее время браться за эти дыры.- Микки, ты кричал во сне. Сладенький, тебе приснился кошмар? – с той же безграничной заботой заговорил клептоман, снова протягивая ладонь к моему плечу, уже менее интенсивно сжимая ее под собой.- Вроде того … А что ты тут делаешь? – прошептал, словно боясь разбудить какое-то очень дорогое мне существо, лежащее рядом.- Я смотрел на свою спящую красавицу – ласково улыбнулся мне – Я хотел пробудить тебя поцелуем, как настоящий принц, но ты внезапно закричал. Все в порядке?- Наверное.Думаю ?все в порядке? это трудно назвать, но объяснить еще тяжелее, так пусть будет так, словно этого и не было. Что мой мозг имел ввиду после воссоздания какого-то сверхъестественного, не поддававшегося никаким описаниям и пониманием говорящего шара. Как он появился я ощутил неимоверно большую , можно даже сказать, материнскую любовь, вечную, неиссякаемую.

Нужно бы проветрить мысли, а то от всех моих скитаний невесть зачем и куда, мне стали мерещится голоса, которые никогда в своей жизни не слышал. Может и слышал, но точно не помню, чтобы меня так искренни просили о помощи.

Я сильно зевнул, немного просыпаясь, и посмотрел на те же настенные часы, которые показывали время глубокой ночи.- Время три часа ночи, а башка болит словно проспал три месяца – проскулил, хватаясь за затылок, что сейчас раскалывался напополам.

- Ну раз такое дело, то я думаю ты больше не ляжешь, поэтому пошли на кухню. Я хочу с тобой поговорить – пропел Свифт, кивнув в мою сторону – Заодно от головы тебе что-то дам.Окинув его снова с выражением лицо словно не понимал не единого слова , подобно тому, как если бы разговаривал с иностранцем, увидел в нем некий нестираемый интерес, серьезные намерения и даже несколько проблесков коварного любопытства. Мне уже стоило бы свыкнуться с этим, хотя к таким блестящим, всепоглощающим глазам привыкнуть очень тяжко.- Поболтать? И ты встал ради этого в три ночи? – зажмурившись, потер глаза кулаками, чтобы ко мне вернулось хоть какое-то осознание жизни.- Ну сначала я хотел в нужник – прикрыл рот рукой, отворачиваясь в сторону, дабы скрыть свой вырывающийся мелкий зевок – Я никак не могу игнорировать побуждения моей природы ни при каких обстоятельствах, поэтому прислушиваюсь к каждому маленькому сигналу – похлопал глазами, переходя в состояние созерцания.- Не знал, что сходить поссать в туалет можно так романтично – прошептал, что вышло довольно шумно, из-за своего едва сдерживаемого смеха.Свифт только тихо хихикнул, стараясь быть менее шумным, чтобы не нарушать уют мирной атмосферы.- Я еще не стараюсь. А представь меня на свидании.Я ненавязчиво улыбнулся, стараясь не смущаться от его любящих голубых глаз, которые теперь восхищенно смотрели на меня, пробегая по всему телу, как будто прямо сейчас это была самая интересная вещь в мире. Он часто смотрит так в мою сторону, отчего мне становилось немного неловко, ведь я вспоминал, как Донни пялился точно такими же глазами на Эйприл и ее чудесную плоскую задницу во время своих страстных вспышек. Было очень необычно наблюдать за ним до внезапной новости о воссоединении двух любящих сердец в новую пару, Кейси и Эйприл, поскольку после этого он ни с кем не разговаривал и был полностью замкнут. Мы пытались растормошить его и уговорить поговорить с нами, но все наши попытки были пусты, пока не произошел один странный случай. Вновь пришедший успокоить брата, что опять был в стельку, потому что после таких событий он немного запил, но, слава небесам, наш отец его образумил и он больше не употреблял, услышал, как беспрестанно повторял мое имя и проклинал все, на чем лежит белый свет, присягая на наше с ней сходства. Тогда я попытался его отрезвить, но он продолжал выговаривать мне за мою внешность и не переставал обвинять меня в этом. На следующий день он ничего не помнил, но вышел из депрессии и стал проводить со мной больше времени. Именно тогда я уловил ту же самую искорку, которая вспыхивала в его глазах всякий раз, как он обращался к предмету своего обожания в прошлом. Но так как ее рядом не было, а от света этой искры у меня содрогались коленки, ко мне начали прокрадываться мысли, что он не от тупого алкогольного опьянения, так ругался на мои похожие черты со своей прошлой любовью. И тот спор между моими братьями явно связан был со мной, просто я тогда этого не понял. Интересно, говорили ли они об этом?- Что ты хотел обсудить? – прервал его блуждания по видимым участкам моей кожи, натянув мягкое одеяло до самой шеи, оставив его взору только мое лицо.- Какой упертый! – хмыкнул, явно обиженный, тем что его обделили – Обо всем, что было и будет. Я думаю, что эта тема требует особого внимания. Так что не ломайся, если не хочешь, чтобы я начал подключать все свое обаяние на полную мощность. Поверь, ты тогда точно не сможешь устоять - выговорил последние слова словно промяукал мартовский кот.- Ладно… Дай мне секунду.Я неохотно сбросил одеяло в сторону, ставя ступни на пол, блаженно потянулся , немного вздрогнув от пробегаемой дрожи, что вызвал холодный воздух в комнате. Разминая плечи, которые порядком напряглись из-за твердой массивной подушки, снова уставился на клептомана, все время не отрывавшегося от меня.- Все?- А ты меня ждешь?

- Я не пойду без тебя, там страшно и темно. Когда я был маленьким, я всегда держался за руки со своими братьями в темноте, так что хватайся!Он резко поднялся на ноги, подошел немного ближе и протянул свои руки перед собой, приглашая встать. Я принял его помощь, после чего он мягко потянул меня на кухню, где всю ночь мерцал тусклый огонек ночного светильника. Мы общими усилиями добрались до комнаты, слегка поморщившись от первых лучей ночного освещения.- А ты точно самый старший среди них? – сделав голос чуть громче, спросил его, попутно усаживаясь на стул, немного посмеиваясь над своим кухонным путеводителем.- Хуй знает, может быть я вообще женщина на самом деле – ответил, подходя ближе к шкафчику, начиная в нем что-то искать.- Я думаю ты бы сразу это заметил – чуть громче рассмеялся, вызывая аналогичную реакцию.Голова снова заболела, напоминая о себе не в лучшей своей манере, отчего я измученно заскулил, хватаясь за пульсирующие виски, что сейчас отбивали ритм моей мигрени.- Микки, держи. Вроде М.С. давал мне такие таблетки при сильной боли.Он протянул нераскрытую упаковку белых маленьких препаратов со своими пугающе-невыговаривающим названием вместе со стаканом свежей воды. Я кивнул ему в знак благодарности, принимая теперь уже вожделенные таблетки. Быстро вынув одну из них, сразу проглотил, запивая прохладной водой. Протрезвив свой убитый взгляд, облегченно выдохнул, предвкушая спокойный сон. Клептоман сел рядом со мной, повернув стул на девяносто градусов, чтобы не заслонять себе обзор.- Тебе должно скоро полегчать – уселся, широко раздвигая ноги.- Да, спасибо тебе большое.- Это надо М.С. сказать, если бы он не увлекался научной поебенью, мы бы уже давно стали удобрением для кукурузы.- Он у вас самый умный?- Можно и так сказать, хотя по его стилю общения, он сравним с бешеной макакой – он залился хохотом от собственной шутки. Думаю, слова старшего не обрадовали бы сейчас паркурщика – Он для нас стал неким мистером Франкенштейном с его странными, бывает даже, опасными экспериментами, которые он проводит, повторю его вечную цитату, ?Ради прикола, авось бабахнет!? – довольно умело спародировал, проговаривая эти слова так, как на самом деле сказал бы младший – Эххх, если бы. Дали бы ему лабораторию и все книги мира, он бы давно получил докторскую степень, изобрёл лекарство от всех болезней и колонизировал Марс. Такие мозги пропадают в таком деградированном мире, смотреть больно – с долей уныния облокотился на стуле, запрокинув голову назад, устремляясь на потолок.- Мой брат, Донни, тоже самый умный среди нас всех. Он сумел сконструировать себе лабораторию в логове, но пока на Марс не высаживался.- По твоим рассказам, вы должны были давно там уже заселится.- На переезд никак времени не хватает, все на потом оставляем, дела мешают – понурая атмосфера резко разбавилась нашим синхронным хохотом.- Ладно. Я пришел сюда не просто так, чтобы посидеть с тобой, хотя для меня это было бы выше моего счастья. Ну да ладно, дело не в этом. Скажи-ка мне, милый, в вашем мире же есть парень под именем Кейси Джонс? Помнишь, ты упомянул его в своем рассказе.Катананосец стал несравненно более серьезным, чем тогда, на крыше, когда пытался ?миролюбиво? обсудить со мной о наболевшем, нервно отбивая счет пальцем по деревянному столу. В этот момент я почувствовал себя загнанным в угол его властной аурой, которая теперь висела как облако над поверхностью всей комнаты, вынуждая меня занять уступающую позицию. Как будто я снова увидел бушующий огонь в глазах, таких темных теперь, что могут проверить любое мое слово на правдивость, словно детектор лжи.- Кейси?- Да, именно он.- Да, е-есть… А… а что не так?- Просто было бы забавно, если наши клоны работали на этого имбецила в другом измерении. Я бы посмеялся над этим. Ведь это так смешно.Он поднялся со своего места, подходя ближе, повелительно облокотился на стол рядом со мной, приподняв мою голову за подбородок. Устрашающий вид сейчас показывал, что он настроен серьезно.Страх, поселившийся во мне из-за моих теперь уже постоянных спутников, вырвался наружу вместе с моим вечно заплетающимся языком, что не может произнести такие простые слова, которые теперь казались невыносимо тяжелыми.- По-моему т-тебе сейчас н-не смешно…- Неужели? Разве на моем лице не видно довольную улыбку?Он наклонился еще ближе, так что мы стали всего в паре сантиметров друг от друга. Я непроизвольно хотел встать со стула, но его рука опустилась на мою лежащую на столе ладонь, крепко сжав ее, не давая мне возможность уйти. Он держал так, что я не мог вырваться, приказывая сидеть на месте.- Н-нет.- Тогда я хочу, чтобы ты удовлетворил меня ответом, родной, и попытался угадать мои желания, если не хочешь, чтобы я показал тебе свои намерения.- Мы знаем Кейси как восемнадцатилетнего парня, что ходит в школу и увлекается хоккеем.- Такой молодой? – хмыкнул он –Ты почти угадал, но это не полный ответ. Ответь-ка мне полностью – прижал меня еще сильнее, как будто хотел оставить отпечаток моей руки на этом твердом предмете, отчего я зашипел.- Нет, не работаем! Отойди, мне больно! – пихнул его локтем, выдергивая стиснутую ладонь, больно потер ее, чтобы сбросить этот горячий след от его пальцев. Он отшатнулся, возвращаясь к своему привычному настроению, с озабоченностью глядя на результат своей напористости.- Хорошо, прости, дорогой, я всего лишь хотел узнать правду – на этот раз он говорил менее настырно.- У тебя странные методы – я вжался в стул настолько, что спинка довольно громко заскрипела.- Зато эффективные. Думаю, это вполне зайдет за хороший ответ.- Я рад – обидчиво буркнул, отводя глаза от него на свой пустой стакан, все так же держась за жертву болезненного давления со стороны клептомана.- Прости, миленький, но мне нужно было знать это. Хочешь я извинюсь по особенному?Он резко приблизился, опускаясь на колени, раздвигая мои ноги до максимума, начиная исследовать мои бедра руками, нежно проводя по ним, касаясь своими холодными металлическими кольцами на пальце моей кожи, от которого я дернулся. Он начал покрывать мои ноги поцелуями, придвигаясь ближе, задирая ткань шорт наверх.- Какая у тебя растяжка – шумно выдохнул, закидывая мою ногу себе на плечо – Я бы нашел ей отличное применение.- Свифт, погоди!- Не волнуйся, я знаю, как сделать приятно.Он скользнул пальцами вниз, нащупывая мой хвост, начав слегка давить на него, пробегая по всей его длине, вызвав у меня смущенный вздох. Я брыкался как мог, стараясь убрать его руки от себя, но вдруг мой стул резко отодвинулся, тем самым отстраняя меня от моего соблазнителя, создав очень громкий противный скрип ножек по полу. Я еле успел удержаться, чтобы не свалиться на пол. Когда обернулся, увидел, что позади стоял Гоуст, его рука так крепко сжимала спинку стула, что казалось, она вот-вот треснет и сломается пополам под его ладонью. Свифт сердито посмотрел на младшего, после поднялся на ноги.

- Я думаю, что еще рано для подъема – все тем же холодным голосом обратился к старшему, свирепо прожигая его. Тот лишь самодовольно усмехнулся снова присаживаясь на своё прошлое место.- Можно я буду сам решать, когда мне вставать? Спасибо – с явным сарказмом ответил на этот устрашающий вид, перехватывая эту прыгающую планку главенства.Гоуст снова с силой резко развернул меня к себе лицом, создав такой противный не только для слуха, но и для моих зубов звук, нависая сверху. Он властно приподнял мою голову, так чтобы я мог видеть его яркие, кровавые глаза, в которых отражался мой силуэт, словно в двух кровавых океанах, в которые я вошел добровольно, специально, чтобы погрузиться и слиться с ними воедино. Я громко сглотну от его пристального взгляда и от глаз соседа, что на этот раз жгли своими лазерами прерывателя его увлекательных заигрываний.- Почему бы тебе не пойти в гостиную?- Почему бы тебе не скрыться в свою норку, как обычно? Сегодня какой-то особенный праздник, что ты вылез из нее? – Свифт резко поднялся, быстро приблизился и оттолкнул брата в сторону, оставив меня в покое. Обладатель фиолетовой маски бессознательно, словно по привычке, положил руку на кобуру с пистолетом, нервно сжимая и разжимая кулак.- Может прицел на меня еще наведешь?

- Слишком много крови будет. Мне жалко Реба – говорил ровным басом, все еще держа руку на том же месте.- О, посмотрите! У кого-то наконец проснулось хоть какое-то другое чувство, кроме заносчивости ко всему на свете? Не боишься потерять себя за такими высокими проявлениями? Или это твои шуточки? Шутить практикуешься ? – почти выкрикнул с наигранным весельем – Снизь свое либидо, а то оно у тебя уже в штаны не влазит – с нотками призрения выговорился, слега поубавив его пыл.Оруженосец только недовольно цыкнул, все же убрав руку с пистолета в карман, также глядя невозмутимыми и уверенными глазами. В этот момент мне показалось, что он выказывает какое-то несвойственное его состоянию чувство, которое он так старается скрыть, хотя его голос и не содрогался даже на мелкую вибрацию ни под каким давлением, в нем все равно виднелись капельки эмоционального отражения. Он посмотрел на меня сверху вниз, время от времени пробегая взглядом по моему лицу, как будто в нем что-то изменилось, а затем также устремился на своего собеседника.- Надеюсь, нам с тобой не придется общаться на одном языке. Не заставляй меня попусту тратить слова, боюсь, мне придется отвечать за них.- Смелости прибавилось для открытых угроз брату? Забыл, к чему приводят все твои решения? Не заставляй меня напоминать, откуда у тебя на теле такие красивые татуировки – Свифт взмахнул рукой в его сторону, указывая пальцем на те самые узоры на его коже в районе шее и плеч.

Гоуст смотрел на него с растущей ненавистью, стиснув зубы так болезненно, как только мог, словно сдерживал порыв высказаться, но прошлые события не давали ему возможности выдать себя, будто боялся снова пойти наперекор и ошибиться перед братом, который явно знал о его темном прошлом.

- Блять – выругался отчаянно опустив руку разжимая кулак, принимая свою позицию поражения. Свифт подошел к нему и положил свою ладонь на плечо, несильно похлопав.- Я не хочу доводить до драки, но если надо будет, выскажусь более ясно с помощью физической силы. Не доводи до такого – он был очень серьезен. Мне даже показалось , чтоэто был совершенно другой панк, настоящий, что прятался за этой навязчивой улыбающейся маской, снимая ее лишь при своих братьев.Гоуст резко отмахнул его, повернулся к выходу, направляясь прочь от нашей компании, с новой ментальной нагрузкой, или старой, но которая давила на него с новой силой. Клептоман в отчаянии глубоко вздохнул, провожая непокорного брата взглядом, устало потирая шею, явно оставшись не очень довольным их разговором. Он раздосадовано оглянулся на меня, но тут же поменялся в лице, удивившись тому, что по моим щекам опять потекли слезы, которые сами того не ведая, невольно выдавали всю безысходность их слов.