41. Время перемен (1/1)

POV Оля —?Оля! Резко оборачиваюсь на голос. К тротуару прибился серебристый Volvo, из открытого окна которого высунулась голова с каштановыми, а не белокурыми, как это было обычно, волосами. Тут же отвожу взгляд и продолжаю свой путь по снегу, хрустящему под ногами. —?Садись в машину, я подвезу тебя! Игнор?— лучшее средство. И плевать, что я замерзла. Раз уж мне в голову взбрело побродить в одиночестве по зимней Москве, то я это сделаю, пока не дойду до Петровского парка. —?Серябкина, пожалуйста, не упрямься. Достаю из кармана пуховика наушники и вставляю их в уши, включив на полную громкость Sia. В таком состоянии я могу слушать только её. Чьи-то руки настойчиво хватают меня за талию и притягивают к себе. Вырываюсь и оборачиваюсь, одаривая её своим самым ледяным взглядом. Приходится вынуть наушники. —?Чего тебе? —?На улице холодно, не глупи. Простывать нельзя, завтра последний концерт с Полей, а через месяц тур. Садись в машину, —?она сделала попытку взять меня за руку, но я спрятала её в карман. —?Он за рулем? —?спросила я, презрительным взглядом указав на тонированное стекло водительской двери. —?Нет, мой водитель. Пожалуйста, пойдем, —?она слегка поежилась, потому что начинала замерзать. Ну еще бы. В такой мороз выпереться на улицу в ботильонах, капроновых колготках и беленькой короткой шубке. Падающий снег медленно ложился на её каштановые длинные волосы и пушистые ресницы. Мне жутко захотелось прижать её к себе и согреть, но сразу же в моей голове всплыли картинки того самого злополучного дня в офисе. Я неприязненно поморщилась и развернулась, чтобы уйти прочь. —?Оля, не уходи! —?жалобно протянула она. Я вздрогнула и обернулась. Внутри у меня начало что-то трепетать. Наверное, от злобы и обиды. —?Как забавно. Я говорила тебе то же самое чуть меньше трёх месяцев назад. Кажется, ты проигнорировала мои слова. Пожалуй, сделаю то же самое, —?я притворно улыбнулась и побежала в сторону сквера, в который нельзя было заехать на автомобиле. Вряд ли она будет догонять меня. Она лишь притворяется, что ей не все равно.Пытается загладить вину. Да кому это вообще нужно? Она была целым миром для меня. А сейчас я хочу сжечь этот мир дотла. Оставив после него лишь пепел. Такой же серый и хрупкий, как и то, что осталось от моей души. Что-то налетает на меня сверху, и от неожиданности я падаю в снег лицом, сморщившись от его обжигающего холода. Высвобождаюсь из-под её тела и злобно смотрю на неё. Она неловко пытается подняться, перебирая голыми ладонями по снегу. Мне становится больно на это смотреть. Рывком встаю и подаю ей руку. Она растерянно смотрит на меня, пока протягивает мне свою ладонь и позволяет помочь ей вернуться в вертикальное положение. Поспешно отряхивает шубу от снега и виновато смотрит на меня. —?Спасибо. —?Можно было вовсе не догонять меня, чем делать так, —?процедила я, засунув руки с онемевшими от холода пальцами в карманы. —?Тебя ждет твой водитель.Решительным движением разворачиваюсь к ней спиной и продолжаю движение в прежнем направлении, накинув капюшон. Она вновь окликает меня. Останавливаюсь, чтобы услышать, что она говорит. —?Прошу, постарайся не заболеть.***POV Автор Тончайшая игла пронзает нежную кожу и входит в нее глубже. Большой палец уверенным движением нажимает на поршень, пока девушка наблюдает, как токсичное вещество медленно поступает в организм через проколотое отверстие. Закончив, шатенка вынимает иглу и отбрасывает шприц в сторону, сильно втянув носом воздух и откидываясь на подушки. Сознание тут же начинает совершать кульбиты, и Оля прикрывает глаза, чтобы ненадолго погрузиться в этот стремительный водоворот мыслей и воспоминаний. С того самого дня в офисе, когда между Серябкиной и Кищук была поставлена точка, все кардинально изменилось. Проблемы в личных отношениях пересеклись с рабочими. Обстановка в группе накалилась. Несмотря на попытки Полины утихомирить их, девушки почти всегда находили повод зацепить друг друга и поругаться. Все это жутко напоминало Оле тот период, когда испортились их отношения с Леной. Ситуация повторялась, и Серябкина не знала, как это остановить. Ненависть к отвергнувшей её Кате поедала шатенку, словно голодный зверь, который давно не получал добычи. Горький вкус предательства. Вот что она чувствовала, и не понимала, почему это произошло именно с ней. Слёз уже почти не оставалось, только ненависть и болезненное принятие. Осенние дожди за окном, которые будто бы вымывали из шатенки остатки прошлого и освежали голову, сменились декабрьскими снежными хлопьями, которые медленно падали с небес и ложились, собираясь в сугробы. Лучше не становилось. И Оля не верила, что это вообще когда-либо произойдет. Она позволила себе постепенно падать на дно, не видя смысла жить дальше. Её компанией стали сначала её неизменные друзья?— алкоголь и сигареты, а потом и героин, который ей не составило труда достать через посредников. После этого время замедлилось. А следом и вся жизнь. Три месяца показались тремя годами. Шатенка пристально наблюдала за тем, как в ней умирает все живое, пока вводила очередную инъекцию. Жизнь превратилась в сплошную рутину, состоящую из работы, бесконечных ссор с бывшей, алкоголя и наркотиков. Перемены в Серябкиной замечали все знакомые, и все неизменно беспокоились. Осунувшееся лицо, закрытая одежда, немытые волосы, поспешно собранные в растрепанный пучок, темные круги под глазами, агрессивность и раздражительность. Лишь на публике она выглядела по-прежнему блестяще. Идеальный макияж, толстый слой тонального крема, скрывающий следы от инъекций, уложенные волосы, натянутая улыбка, притворный смех, и сверкающие глаза, на которые в особенно тяжелые дни Оля надевала линзы, чтобы скрыть усталость. Единственное, что она изменила в себе в тот период?— цвет волос. И то, если бы не вынужденные меры, связанные со сменой солистки, она бы этого не сделала. Но теперь Оля была брюнеткой, Катя?— шатенкой, а Полина?— блондинкой, которую вскоре заменит другая. С ней пытались поговорить практически все, кроме того самого человека, от которого она больше всего ждала снисхождения. Всем им она врала, что у неё депрессия, и это скоро пройдет. Но для продюсера это было слишком слабой отмазкой. В конце концов его терпение лопнуло, и после очередной стычки Серябкиной и Кищук он пригласил их к себе в офис и запер дверь. Девушки демонстративно сели как можно дальше друг от друга и сложили руки на груди, уставившись на Фадеева, усаживающегося за стол. —?Значит так,?— начал он. —?Я не знаю, что за кошка между вами пробежала, но это нужно прекращать. Я не потерплю таких отношений в группе. Знаем уже, чем это все заканчивается, —?тонко намекнул продюсер, бросив беглый взгляд на шатенку, скривившую губы. —?Либо вы выясняете отношения раз и навсегда, либо… Либо, будем принимать вынужденные меры. —?Что за вынужденные меры? —?обеспокоенно спросила Кищук. —?Ольга уже знакома с ними. Она следовала им около трёх лет вместе с другой солисткой, —?Фадеев многозначительно посмотрел на Серябкину в ожидании её ответа. —?Что? Ты предлагаешь нам играть в любовь как с Леной? Нет уж, спасибо, —?Оля решительно покачала головой и откинулась на спинку стула. —?Второй раз я это пережить не хочу. —?Тогда, милости прошу, дамы, миритесь. —?Нет! —?хором ответили девушки, заставив Фадеева вздрогнуть от неожиданности. Он устало помотал головой, а затем встал и направился к выходу из кабинета, громогласно причитая:?— Чёрт меня побрал с этой женской группой! Одно мучение с ними! —?остановившись у двери, он обернулся к девушкам.?— Не выйдете отсюда, пока не придете к компромиссу! Хватит с нас ваших разборок! Хлопок двери заставил Катю сжаться. Продюсер крайне редко на них кричал. Точнее, почти никогда. Это означало лишь то, что они действительно довели его до белого каления. Поэтому другого выхода, кроме как примирение, нет. Тяжело вздохнув, она повернула голову в сторону брюнетки, которая по-прежнему смотрела в одну точку, демонстративно показывая, что не желает вести разговор. —?Послушай, я понимаю твоё отношение ко мне,?— начала Катя. —?Правда? Очень сомневаюсь в этом, —?язвительно прошипела Серябкина, наконец обратив своё внимание на шатенку. —?Но тебе нужно научиться отпускать людей. Научиться двигаться дальше, —?невозмутимо продолжала Кищук, стараясь не обращать внимания на ее выпады. —?Мне тридцать один год, и ты меня будешь учить жизни? Оставь свои советы при себе. —?Ладно, не хочешь слушать советы, не слушай. Но Оля, наши отношения должны оставаться только нашими. От них не должны страдать другие люди, —?увещевала её Катя, словно пытаясь достучаться и до себя. —?У нас нет никаких отношений, —?отрезала Серябкина, поднимаясь со стула. —?Я тебя поняла. Хочешь, чтобы при всех мы вели себя, как закадычные подружки. Будто бы ничего не изменилось. Что же, мне не привыкать. Будь по-твоему. Но знай, что моё отношение к тебе не изменится. Я могу простить всё, кроме предательства, —?с этими словами она вышла из кабинета продюсера, оставив Катю в гордом одиночестве. Этот разговор состоялся месяц назад. И был очень кстати, потому что активность группы резко возросла. Стартовал кастинг новой солистки, в котором Катя и Оля обязательно должны были принимать участие. Куча съемок, фотосессий, где они должны были активно взаимодействовать и делать вид, что все прекрасно. Серябкину тошнило от этого притворства, но она исправно следовала намеченному курсу, чтобы никого не подставлять. А для Кати всё это стало представляться шансом того, что они смогут сохранить хорошие отношения. Казалось, что они вновь привыкнут ко всему этому и останутся друзьями. Поэтому она постепенно смирилась с агрессией брюнетки и старалась как можно меньше ей отвечать. Она думала, что так будет лучше. Наконец, вырвавшись из цепких объятий воспоминаний, Оля приняла вертикальное положение и ощутила легкое головокружение и эйфорию. Закинуться перед концертом было не самой лучшей идеей, но уже ничего не поделаешь. Серябкина привела в порядок руки после инъекций, тщательно замаскировав ранки, и вызвала такси, чтобы доехать на нем до Вегаса. Войдя в гримерку через чёрный ход, она увидела Полину и еле смогла сдержать рыдания. Как же так вышло, что последние месяцы пребывания Фаворской в группе были омрачены этими ужасными событиями? Она была вынуждена терпеть ссоры девочек, успокаивать то одну, то другую, была жертвой их срывов, но при этом молча все терпела. Слёзы проступили в глазах брюнетки, и она бросилась на шею Полине, о чем-то разговаривавшей с менеджером. Та от неожиданности отшатнулась, когда на неё всем телом налетела рыдающая Серябкина. —?Оль, ты чего? —?непонимающе спросила она, заставив девушку поднять на неё глаза. —?Что случилось, котеночек? Почему ты плачешь? —?Полина, прости за все. Прости, прости, прости… —?неустанно бормотала Оля сквозь слёзы, крепко сжимая Фаворскую в своих объятиях. —?За что простить, Оль? Что случилось-то? —?Полина решительно не понимала такого порыва брюнетки и даже была немного испугана. —?Если что-то было не так. Прости, что когда-то обижала тебя. Если когда-то тебе было с нами плохо. Прости меня. Я тебя очень люблю, —?говорила сквозь рыдания Оля, пока все люди в небольшой гримерке смотрели на эту сцену. Кате, сидящей у визажиста, с титаническими усилиями удавалось сдерживать подступающие к горлу слёзы. Она не видела, что происходило, но прекрасно всё слышала. —?Я не хочу, чтобы ты уходила, Полинчи. Я тебя люблю. Люблю, люблю, люблю. Прости, пожалуйста. —?Оля, ты шутишь? —?прохрипела Фаворская, которая тоже начала плакать. —?Я благодарна вам за все. За все наши моменты, и хорошие, и не очень. Время, проведенное с вами, было прекрасным. И никаких обид у меня нет. Я вас тоже очень сильно люблю. И буду скучать. Но уже ничего не исправишь, —?горько сказала она, заботливо вытирая с Олиных щек горячие слёзы. —?Пожалуйста, девочки, ну не плачьте. Все будет хорошо. Будем в обычной жизни общаться. Я же не на войну ухожу, в конце концов, —?усмехнулась она.Серябкина все еще не могла прийти в себя, поэтому менеджер принес ей успокоительное. Лишь после этого ей смогли заняться стилисты. Спустя два часа все девочки были готовы к последнему выступлению в составе с Полиной. После получасового интервью они направились к выходу на сцену. Взявшись за руки и образовав кружок, они ободряюще посмотрели друг на друга и прижались друг к другу лбами. —?Это не конец, родные, —?проговорила Полина. —?Все будет классно. Вот увидите. Катя и Оля грустно улыбнулись и кивнули, забирая у подошедшего работника сцены микрофоны. Спустя минуту девочек подтолкнули к лестнице, ведущей на сцену, где толпа приветственно встретила их радостными криками под звуки мелодии ?Между нами любовь?. Крайне сложно было в таком состоянии изображать радость и дарить людям улыбки, но это была работа девочек. И в этом проявлялся их профессионализм.—?Привет! —?радостно сказала в микрофон Катя.—?Всем привет! —?подхватила Полина, помахав зрителям рукой. Едва оказавшись на сцене, они мгновенно выключили в себе все негативные эмоции и принялись заводить толпу. Оле немного помогало действие наркотиков, которые до конца не позволяли ей выйти из состояния эйфории. Она принялась, по своему обыкновению, зажигательно танцевать и вызывающе вести себя с девочками. Украдкой провела по талии Полины, поющей свой куплет, на ходу подхватила руку Кати и втянула её в танец, слегка закружив и притворно засмеявшись. Кищук также не осталась в стороне. Во время очередного соло Полины она подошла к Оле сзади, нежно проведя ладонью по её обнаженной спине, которую не прикрывал короткий клетчатый топ. Серябкина повернула голову в сторону Кати, оказавшейся рядом с ней. На мгновение все словно бы замедлилось. Она бросила взгляд на её кристальные голубые глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами, похожими на порхающих бабочек, потом перевела его на изящные губы, которые когда-то с упоением целовала. Они медленно расплылись в улыбке и Оля непроизвольно улыбнулась в ответ. Серябкина знала, что всё это часть игры. Но ей так отчаянно не хотелось притворяться в этот момент. Встретившись взглядами, девушки поспешно разорвали контакт, посмотрев в сторону зала. В ту же секунду искорка в глазах Серябкиной померкла, и девушка поднесла к губам микрофон, чтобы не пропустить свои слова. Сегодня Оля часто не попадала в ноты и догадывалась о причине этого, но продолжала невозмутимо петь дальше, не позволяя себе теряться. Нервничала и Катя. Несколько раз путала слова, брала не те ноты. Но толпа будто бы и не замечала этого. Ведь сегодня звездой вечера была Полина, которая на своём последнем выступлении решила выложиться на полную. И люди это чувствовали. Поэтому, когда завершилась ?В космосе?, и Фаворская вынесла на сцену три толстовки с разделенным словом SEREBRO, толпа восхищенно загудела, подбадривая девочек. Полина произнесла небольшую прощальную речь, во время которой Кищук обняла Олю, видя, что та практически на грани. В тот момент, когда люди скандировали хором имя Поли, Серябкина вновь взяла себя в руки и затем продолжила её речь. Наконец, по традиции, Фаворская вывела на сцену новую девочку, как когда-то сделала с Катей Даша. Таня заметно нервничала, хоть и старалась не показывать этого. Тем не менее, она смогла сказать несколько слов, а затем все вчетвером крепко обнялись, скрывая от толпы слёзы друг друга. В конце концов они ушли под оглушительные крики людей, которые благодарили их за выступление, которое, без сомнения, далось им очень тяжело. Едва спустившись с лестницы, брюнетка дала волю чувствам, как и остальные девочки. Таня смущенно стояла в стороне, наблюдая за этим трогательным моментом. Поля позвала её к ним, также заключив в групповые объятия. —?Не могу поверить в это. Мы больше никогда не выступим с тобой… —?бормотала Кищук ломаным от рыданий голосом. —?Зато еще кучу раз выступите с Таней! —?ободряюще воскликнула Фаворская. —?Ну хватит, сладкие, пожалуйста. Я сейчас тоже начну плакать, а я так не хочу это делать, —?она умоляюще посмотрела на Катю с Олей и тихонько шепнула, так, чтобы Таня не слышала: — А еще я уверена, что у вас двоих все наладится. Вы же у меня еще те дурочки, —?ласково сказала она, потрепав каждую из девочек по голове. —?Все будет хорошо. Главное, ничего не забывайте. Ладно? Так завершилась очередная глава группы, которая принесла множество взлётов и падений, множество воспоминаний, которые навсегда впечатались в память всех трёх девушек. Наверное, именно эта глава получилась самой гармоничной и целостной, ведь именно в таком составе девушки обрели то, чем не могла похвастаться группа раньше?— настоящую дружбу, которая несла в себе силу трёх. Теперь будущее группы оказалось в руках двух девушек, пламенные отношения которых, подобно пожару, могли либо уничтожить её, либо подарить ей новую жизнь.