Красный сад. (1/1)

Проснулся Марат от того, что ему стало холодно. Приоткрыв один глаз, он обнаружил, что рука касается оконного стекла, от которого, собственно, и исходил морозный холод. Другой рукой он обнимал за плечи Льда, который, в свою очередь, перекинул свободную руку через талию Марата и, зарывшись лицом в платиновую волну волос, самозабвенно дрых. «Блин... Так и стекло выдавить недолго...», - Ветров зевнул и вновь закрыл глаза, но сон больше не шёл. Ещё некоторое время просмотрев в потолок, который безуспешно пытался подражать белому цвету, а не серому, он перевел взгляд на Льда. «Ну и здоров же он спать... - хмыкнул про себя Марат, осторожно убирая платиновые пряди с алебастрового лица, - Каждый раз как в последний», - он положил свою голову так, чтобы ощущать на лице тихое дыхание Руслана: тёплое, несмотря на холодную оболочку. Марат задумчиво провёл двумя пальцами по изгибу белой шеи, и по жёсткому краю воротничка «китайского» плаща. «Он в нём выглядит как-то странно, но вот почему, не могу понять...», - Ветров посмотрел на тонкие заломы чёрной кожи и его медленно настигла догадка. «Наверное, потому что так он выглядит совершенно нерусским. Похож на иностранца - азиата-полукровку, вот только волосы светлые, а должны быть темными для полного соответствия, - он скользнул взглядом по спящему лицу, - Какой же ты всё-таки переменчивый, Лёд...», - он слегка коснулся губ Руслана. И, только он это это сделал, как почувствовал резкое движение. Через секунду Марат понял, что лежит на спине, а Лёд сидит сверху, приставив к его лбу руку, сложенную в виде пистолета. - «Бам», и ты труп, – хмыкнул он. - Так ты не спал?! – возмутился Ветров. Лунковский усмехнулся: - Ну, почему же, спал. До тех пор, пока не почувствовал сомнофила рядом. - Ага, зассал? – насмешливо фыркнул Марат. - Интересно, с чего бы вдруг?.. – лениво отозвался Лёд, скрещивая руки на груди, – Разве что, убьёшь меня... а так... всё уже было. - Странный у тебя ход мыслей, – нервно хмыкнул Ветров, – Говоришь то, что в принципе невозможно. В данном случае. - Например? – Лёд смотрел на него сверху вниз, но Марату сейчас ужасно нравилось их положение. - Например, я бы никогда не стал тебя убивать, каким бы вредным засранцем ты ни был, – он поднял руку вверх, и провел ею по щеке Руслана, – ...Даже если бы ненавидел. - А разве ты не ненавидишь меня? – поинтересовался Лёд, упираясь руками в ворс ковра по обеим сторонам от головы Марата. - С недавних пор - нет, – ответил Ветров. Свесившиеся вниз платиновые пряди щекотали его щёку острыми кончиками, – И, знаешь что?.. - Что? - Поцелуй меня. - Зачем ещё? – сварливо поднял бровь Лёд. - Не задавай глупых вопросов, когда имеешь возможность узнать цель. Так ты, кажется, говорил? – ответил Марат. Руслан хмыкнул: - И всё-таки, ты всё ещё против меня, раз отвечаешь на выпады моим же оружием. Так гораздо спокойнее... – он наклонился к Ветрову, и тот, притянув его голову ближе, прижался к губам Льда, с каждой секундой всё глубже утопая в ощущениях, скользя пальцами по затянутому в упругую, тонкую кожу изгибу спины. - Поправь меня, если я понял неправильно, – сказал Лёд, когда Марат отпустил поцелуй. - Ты всё правильно понял, – отозвался Ветров, перекатываясь, и продолжая целовать Руслана, уже оказался сверху, прижимая того к полу. Обняв одной рукой светловолосого за талию, Ветров поднес к его виску два пальца: - «Бам», и ты готов, – выдохнул он, прихватывая губами край уха Лунковского.

- Ах ты... - мстительно, но беззлобно процедил Руслан. - Ах я, – согласился Марат, проводя кончиком пальца по нежной коже за ухом светловолосого. Тот нервно дернул плечом. - Ты что, щекотки боишься? – расплылся в хитрой улыбке Ветров. - Не знаю, – ответил Лёд, – Раньше, по крайней мере, не боялся. - Проверим? – подмигнул Марат. Лёд недобро прищурился: - Что, до истерики меня довести хочешь? Не выйдет. - Ну, я попытаюсь, – честно сказал Ветров и прижался губами к шее Руслана, скользя по ней кончиком языка и пальцами, чувствуя передающуюся ему от Лунковского лёгкую дрожь, но она была явно не от того, что Льду было щекотно. Расстегнув чонсам, Марат продолжил прокладывать поцелуями пути по фарфоровому телу, изредка обостряя нежные прикосновения прихватыванием зубами кожи. Когда он дошел до живота, то почувствовал, как Лёд зарылся пальцами ему в волосы, медленно перебирая их. Марату стало так приятно от этого, казалось бы, простого жеста, что ему захотелось замурчать от удовольствия. Лёд плавным движением спустил руку с затылка Ветрова, проведя ею по щеке парня, и, вдруг резко сев, обхватил руками Марата за шею, глубоко впиваясь в губы так, что оба упали. - Я уже сомневаюсь, подходит ли тебе твое прозвище, - прошептал Ветров, чувствуя ласкающие прикосновения Руслана под футболкой. - Хмм... - острый язык скользнул по коже возле пояса джинсов и прохладные руки вызвали жар во всем теле. «Ну, что ж, теперь и ты согрей меня, Лёд», - подумал Марат, зарываясь пальцами в платину волос..._________

- ...хочу я этого или нет, но мы теперь снова независимы, – медленно, четко произнося каждое слово, повторил Лёд. - Почему ты не хочешь сказать причину? – скрестив руки на груди, недовольно, уже раз в третий, спросил Сергей, – Не мог он просто так взять и уволиться! Ты что, поцапался с ним?! - Можно сказать и так... – возвел взгляд к потолку Лёд, – Но, не думаю, что кто-то из вас хочет тянуть из раза в раз сопли про любовь. Или ты со мной не согласен? – он остро взглянул на Днепрова. Тот упрямо выдержал взгляд: - Согласен, но, возможно, если бы ты не стал с ним препираться, все обошлось бы... - Извини, но препираться пришлось, – отрезал Лёд. – Мы все равно продолжим выступать. Этот тип нас уже достаточно раскрутил, чтобы дальше мы сами были в состоянии развиваться. У нас уже много фанатов, плюс, мы выпустили свой первый альбом, с которого получили более чем солидную прибыль... – Лунковский щелкнул пальцами, – Наша репутация теперь работает на нас, Сергей. На это я и рассчитывал, соглашаясь на сотрудничество со спонсором. Хорошо хоть контракт надолго не подписывали... Всё складывается не так уж и плохо, как кажется на первый взгляд, поверь мне... - Умный какой! – фыркнул Сергей, – И откуда ты только знать можешь, провидец? Руслан вдруг улыбнулся, делая глоток воды из бутылки: - Я просто верю в это. В комнате повисло молчание. - Кстати, об альбоме... - вдруг вспомнил Артём, копаясь в рюкзаке, – Я взял диск у звукозаписывающей компании. Оформленный. Обложка – это какая-то жесть! – он, наконец, нашел, что искал, и протянул СD Льду. Тот взял диск. На обложке, на чёрном фоне была изображена состоящая из клубов голубоватого дыма бабочка, сидящая на ладонях, сложенных горстью, и под этим витыми буквами парило название: «FAUST. Бархатность». - Мда-а... А ничего так! – протянул Сергей, – С оформлением эти ребятки не промахнулись. - Кстати, судя по их одуревшему виду, когда они узнали меня, я понял, что им тоже нравится наша музыка, – хихикнул Артём, – Парни, мы монстры! Монстры рока! - Вкус победы приятен, верно? – хмыкнул Лёд, передавая диск Днепрову, – Теперь каждого из вас узнают на улицах, а значит... - он встретился взглядом с Сергеем, - ...мы практически достигли того, чего хотели. Марат вспомнил, как недавно, дня четыре назад, его остановили на улице, когда он шел в МГУ на экзамен по химии. Какие-то двое, девушка и парень, окликнули его и спросили, не гитарист ли он группы «Фауст». - «Просто мы знаем, что они пока в Москве выступают...», - тараторила взволнованная девушка, - А вы так похожи на их гитариста... Наверное, я обозналась...». После лихорадочного потока вопросов, он всё же сдался, и подтвердил, что да, так и есть – он играет в этой группе. - «Ох, у вашей команды такой потрясающий стиль! Так не похож на все остальные! Мне всегда казалось, что в ваших образах заложена какая-то идея...». Марат ответил, что понятия не имеет – одеваются, как хотят. В итоге он отделался от навязчивой парочки автографом, и, больше не отвечая ни на какие вопросы, чуть ли не бегом ринулся в универ. - Да, это круто... – потягиваясь, зевнул Сергей, – Каждый из нас оставит свой след в памяти людей как талантливые музыканты. Что вообще может быть лучше?! Губы Льда тронула едва заметная улыбка. «Я понимаю твою преданность мечте, и только поэтому еще не отказался участвовать в этом. И... конечно же, из-за неё...» - Ладно, парни, хватит бездельничать, – вставая со стула, вдруг сказал Лёд, – У нас, кажется, на повестке дня новая песня, которую нужно репетировать – «Падение», если не ошибаюсь? Так что за работу! – он направился к сцене актового зала МГУ. Все удивленно посмотрели на него. - Эй, Лёд... ты чего такой... весёлый? – озадаченно спросил Сергей. Марат, скрестив на груди руки, улыбнулся: «И все-таки, что бы он ни говорил, музыка – его призвание...» - Пойдемте, ребята, – сказал Ветров, беря гитару. Остальные, удивленно хмыкая, последовали его примеру.__________

Так пролетел месяц, и с наступлением нового года открылись новые возможности и планы. Они всё также выступали, и с каждой новой песней популярность инди-группы «Фауст» росла. Но, всё же, было что-то, что тревожило Марата. А именно, прошлое. Сны вернулись.__________

- «...Единственное, о чем я тебя прошу – напиши песню... Так, чтобы другие поняли, о чем поет в ней ветер... Это все, о чем я прошу тебя...»

- «Майя...», - открыв глаза, Марат осознал, что произнес это вслух. Ему было трудно дышать и он не мог чётко видеть предметы, окружающие его. Вытерев ладонью глаза, Ветров понял, что их застилали слёзы.

«О, чёрт... Я что, плачу?», - теперь сжимающие горло спазмы были ясны. Он ещё раз вытер глаза и оглядел комнату – всё такая же светлая, кажущаяся еще ярче из-за зимнего холодного солнца, что отражалось от снега. «...Напиши песню...» «Написать песню... Написать песню... Песню ветра... - Марат вцепился руками в свои волосы, успокаиваясь, - Ты так просишь меня об этом. Но я не знаю, о чём поёт ветер... он слишком быстр для меня...». - «Лжец, - вдруг раздался в его голове голос Льда, - Всё ты можешь, просто не хочешь. Твоя лень... вечная людская отговорка... Что ты говоришь?.. Ах, не можешь слышать!.. Ты просто не пытаешься. Ты не хочешь услышать!» Марат открыл глаза, уставясь в складки одеяла: «Ты прав... Ты совершенно прав. Но, как мне услышать? Я просто не знаю, как это сделать!». - «Память... Прошлое... Вспомни... Вспомни все...». «Вспомнить...», - Марат вновь закрыл глаза. Сумерки. Угасающий июньский день. - «Здравствуйте, - сказал он, заходя в стеклянную оранжерею рядом с домом, - А...». - «Привет, Марат. Майю ищешь?», - бледнокожая женщина редкой красоты – мать его подруги, улыбнулась и поставила лейку на пол. - «Да». - «Она в саду, на холме». - «Спасибо», - он благодарно улыбнулся в ответ и вышел, закрыв за собой стеклянную дверь, а после направился к небольшим холмам и саду, расположенному на них. Спустя минуту Марат толкнул витую кованую калитку и углубился в скопище красных клёнов – в этом саду не росло плодовых деревьев, в нём росли клёны с маленькими, красными - почти пурпурными листьями. Такой сорт Марат видел впервые, и каждый раз, когда он оказывался в этом саду, ему казалось, что наступила осень. Пройдя до конца весь сад, он увидел за задней калиткой, на соседнем холме, маленькую фигурку, выделявшуюся белым призраком на фоне тёмной сочной зелени ближайшей рощи. Одновременно его слух защекотали отдельные ноты, доносившиеся сквозь шелест ветреного вечера. - «Пусть омоет дождь ваши страшные раны, Гноящиеся ненавистью, оставляя шрамы... Я буду смеяться и лить с неба слезы, Поливать вас солью, кидать в вас звезды...».

Чем ближе Марат подходил, тем отчетливее слышался голос - неуловимо тонкий, как весенний лёд, весенняя капель... - «Пройдут века, обнажатся ваши кости... Обнажатся ваши души, полные злости... Но там, наверху, Простят все пороки, А я улыбнусь, и продолжу петь строки...»

Последний звук голоса слился с ветром, относя его вдаль. - «Шикарно поешь», - сказал Марат. Девушка вздрогнула и обернулась. - «А, это ты... - она улыбнулась, – Здравствуй, Марат». - «Что ты здесь стоишь одна?», - спросил он. - «Я слушаю». - «Что?». - «Ветер. Но я его никогда не понимаю...», - порыв ветра, пронесясь мимо, взметнул вверх платиновые волосы, и они, взлетев, вновь опали, почти сливаясь с белым хлопковым сарафаном.

- «А разве он может говорить?». - «Ты задаешь какие-то странные вопросы, - она вдруг рассмеялась, - Послушай! - она схватила его за руку и подтянула ближе к вершине холма, – Послушай! Может, ты поймешь...». - «А как его нужно слушать?», - спросил Марат. Ему, по идее, как и всем остальным нужно было бы рассмеяться и сказать: «Хорошая шутка! И не надоело тебе выдумывать?», но он почему-то не чувствовал ни малейшего желания смеяться. - «Просто закрой глаза, и откройся ему. Открой свою душу. Вот так!», - она выпрямилась, и закрыла глаза, раскинув в стороны руки. Поднявшийся через несколько секунд ветер заставил её волосы вновь танцевать вокруг алебастровых плеч и лица. Марату казалось, что дунь он чуть сильнее, и она просто поднимется в воздух. Он закрыл глаза и поднял голову вверх, опустив руки, чувствуя, как его лица касаются прозрачные потоки, словно пронзая тело насквозь. Что он тогда чувствовал? Бесконечную свободу, странное волнение и дикий прилив сил. Словно за спиной выросли крылья – такие же прозрачные, но сбивающие с ног своей стремительной мощью. Сумасшедшее, опьяняющее счастье. В этот момент не существовало никаких границ! - «Теперь ты понимаешь?». Марат открыл глаза и посмотрел на Майю. Она улыбалась, а в северных глазах плескался азарт и желание бежать - всё равно куда. Он это понял, потому что сам был в таком же состоянии. - «Да... - он почувствовал, как его губы растягиваются в широкой ответной улыбке, – Это свобода». - «Ага!», - она вдруг сорвалась с места и, громко смеясь, быстро побежала вниз по склону, к клёнам. Марат кинулся следом, но, вбежав в красный сад, остановился. Деревья пылали. Свет алого заката падал на пурпурную кленовую крону, становясь ещё краснее, с каждой секундой всё больше клонясь к земле, от чего казалось, что ослепительное пламя охватывает листву, и поднимаясь, медленно тянется к потемневшему небу. Казалось, ещё немного, и маленькие листья съёжатся от жара пламени и опадут. Но они продолжали пылать, вселяя в душу не то страх, не то восхищение. - «Красный Сад горит... - Майя улыбнулась, в светлых глазах отражались кроваво-красные блики, – Теперь и ты узнал, как сгорает каждый день их жизни. Я слышу их, Марат. Я слышу их песню, и она прекрасна... Их души свободны. Они всегда поют, только люди их не слышат...». «Свобода... Я нашел это! Свобода – вот о чём поёт ветер!», - Марат поднял голову и улыбка осветила его лицо. Он посмотрел на спящего Льда, после чего взял со стола ручку.__________

«Здесь слышать невозможно ветер –

Мешает шум огромных масс. И даже там, где ты один был, Мешает тишина сейчас. И ты не знаешь, как услышать, Что он пытается сказать. И ты мечтаешь о свободе, Где нет, и не было преград. П: Остановись, раскрой же сердце! Почувствуй крылья за спиной! Твой тонкий голос, словно ветер, И я запомню его – спой! Пылает Красный Сад в закате, Так каждый день он гибнет в прах, Чтобы потом вдруг, на рассвете, Вновь расцвести в чьих-то мечтах. Тебе все кажется бесцельным, И что исчезло, чем ты жил, Но все меняется, и снова ты обретаешь Что ценил. Как нас пугает душ контрастность, И как не любим мы измен, Но все меняется. И любим. Мы любим ветер перемен! П: Остановись, раскрой же сердце! Почувствуй крылья за спиной! Отдай свое дыханье ветру, И ты услышишь его – спой! Как тает лёд на тёмных водах, Так ты вновь учишься любить. И верить, и ценить мгновенья, И снова хочется так жить...». Марат лихорадочно записывал эти слова на алебастровой спине Льда, поскольку идеи теснились в голове, но почти мгновенно из неё исчезали, и некогда было искать бумагу. Когда он дописал до конца второй припев, Руслан зашевелился, открывая глаза. - Ты... - он удивлённо посмотрел на Ветрова, – ...что делаешь?.. Марата вдруг пробрало на смех. - Бумаги под рукой не оказалось... – выдавил он, пытаясь сделать так, чтобы его прекратило конвульсивно трясти от смеха, – Надеюсь... ты меня... простишь... - Больной ублюдок... - прыснул Лёд, заглядывая себе через плечо и безуспешно пытаясь прочитать написанное, – Надеюсь, ты там не хуи рисуешь?- Блин... Как ты догадался? - веселился Марат, наслаждаясь напрягшимся лицом Лунковского, - Ты не волнуйся, через неделю смоется. Твоя спина была такой голой... и белой... И я просто не удержался... - после чего всё же перестал дёргать Лысую за рукав и сознался: - Это песня. Я возвращаю долг. Но она еще не готова, чего-то не хватает. Последнего куплета... – Ветров провел рукой по буквам, четко выделяющимся на фарфоровой коже Руслана. Тот внимательно, безотрывно смотрел на Марата. - Песня ветра? – спросил он. - Да. Сегодня она вновь напомнила мне о ней. Сон вернулся. - Что за сон? И Марат рассказал о том, что ему снилось практически каждый день со дня смерти Майи. Лёд сосредоточенно слушал его, а после сказал: - Вот почему ты не можешь забыть прошлое... Она просто не даёт тебе сделать это. Точнее, твоя совесть. - В смысле, моя совесть? – не понял Ветров. Лунковский пояснил: - Она назвала тебе свою последнюю волю - написать песню. Причём, не какую-нибудь, а чтобы она содержала в себе тайну языка ветра. Я не буду говорить, что языка ветра не существует, потому что сам не уверен в этом. Но моя сестра его слышала. А также язык дождя, снега, растений, животных... Все ее считали ненормальной из-за этого, даже родители немного... - он опустил взгляд вниз, – Но я всегда ей почему-то верил, хоть сам и не умею слышать, как она. И... - он вновь поднял взгляд, - ...я знаю, что делать.